Сон прошел как мгновение. Вроде бы только что закрыл глаза — и вот уже дневальный орет во всю глотку «Подъем!».

Неужели так быстро прошла ночь?

Но это был не дневальный. И ночь не прошла. Только понял я это не сразу.

— Вставай! Чего разлегся?

Я поднялся с кровати, полусонный начал одеваться.

— Быстрее! Одеваться надо за тридцать секунд.

Когда одежда с горем пополам была надета, я пригляделся.

— Что случилось? — спросил я, глядя на стоящего.

Только сейчас понял, что еще не утро, а глубокая ночь. Все спят, храпя на разные лады, словно один большой оркестр.

Передо мной стоял штабной приказной, заспанный, злой.

— Начальство вызывает к себе, — пробурчал тот. — Пошли за мной.

Протерев сонные глаза, я двинул по темному коридору.

Дневальный стоял по ниточке, взглядом провожая меня словно на виселицу.

— А до утра потерпеть? — спросил я.

— Разговорчики!

Мы вышли из барака в темную сырую ночь, прошли вдоль рядов фонарей, который светили так слабо, что свет от них едва ли долетал и пары метров. Лающие во тьме собаки только усиливали эффект присутствия в лагере для пленных.

Мы добрались до большой деревянной постройки, отличающейся от бараков только наличием на двери таблички с надписью:

Начальник гарнизона тов. Шелия-Максютов

Штабной приказной постучал, не дождавшись ответа, вошел. Потом быстро вышел, махнул мне.

— Иди.

Я зашел.

Внутри было тепло, пахло кофе и сигаретами, какой-то выпечкой, с ванилью и апельсинами.

— Доброй ночи, — без энтузиазма произнес я, проходя коридор и остановившись возле второй двери.

Мне никто не ответил.

Я вошел во вторую дверь.

Начальник гарнизона Шелия-Максютов сидел за столом, хмурый, серый. Был он крепок, монолитен в своей форме и сразу невольно вселял уважение. Крепкая челюсть, тяжелый взгляд, лоб, прорезанный морщинами.

— Вяземский? — спросил Максютов, глянув на меня.

— Я.

— Не «я», а «так точно».

— Так точно.

— Ну присаживайся, Вяземский.

Я сел на стул.

Шелия-Максютов долго смотрел на меня, изучая, как картину в галерее. Потом произнес:

— Меня зовут Сергей Маркович Шелия-Максютов, я являюсь начальником пятого гарнизона.

— Очень приятно, — едва слышно ответил я, не зная как в таких случаях правильно говорить по-армейски.

— Я тебя вызвал по поводу вот этого.

Сергей Маркович извлек из стола несколько листиков, скрепленных степлером.

— Знаешь что это?

— Нет.

— Твои документы. Изучил я их. Поэтому и вызвал тебя по среди ночи, когда ушей меньше вокруг. Ночь — она тишину любит. Поэтому сейчас.

Начальник гарнизона достал пачку сигарет, закурил.

— Будешь?

— Не курю.

— Правильно, — кивнул тот и глубоко затянулся. — Вяземские — это которые в Нижней палате сидят?

— Верно, — кивнул я.

Сергей Маркович вновь задумался.

— Вроде в газетах писали что умер глава клана.

— Тоже верно, — вновь кивнул я. — Теперь я стал главой.

Сергей Маркович подавился дымом, начал кашлять, раскраснелся.

— Ты? — наконец спросил он, когда кашель унялся. — То есть вы?

— Да.

— К-хм… а зачем сюда пришел? Можно я на ты? Просто привык. Ты не подумай ничего, я сейчас с тобой на равных говорю, без всех этих должностей и рангов. Я давно тут и вижу каждое дело насквозь. О твоем могу сразу сказать сразу — он сделано на коленке. И ранг ты получил так скоро, целого фельдфебеля, и оформился скоро. Заказное. За деньги, тут к гадалке не ходи. Но ты не переживай, это меня не касается как ты и что там оформлял. Просто интересно — зачем? Звание и выслуга нужна? Так могли бы и на гражданке все оформить — зачем сюда тебя гнать?

— Жизненные обстоятельства, — уклончиво ответил я.

— Понимаю, — кивнул Сергей Маркович. — Жизненные обстоятельства порой заставляют нас совершать очень странные поступки.

Начальник гарнизона докурил сигарету, раздавил окурок в пепельнице.

— Максим… — он глянул в дело. — …Петрович, коль у вас звание фельдфебеля, вам положены люди в подчинение.

Я кивнул.

— Десять солдат полагается, вся ответственность о которых ложиться на вас. Случиться что-то с ними — спрос будет с вас. Тут никакие связи не помогут.

— Что нужно будет делать? — спросил я, вспоминая слова Вроцлава о том, что я отсижусь в штабе.

Эту мою нервозность прочитал в глазах сидящий и улыбнулся.

— Будете на заготовительном участке сидеть. Работенка не пыльная.

— А что заготавливать? — спросил я, представляя какую-нибудь фабрику по штамповке и выточке снарядов.

— Боевые заклятия, — ответил Сергей Маркович.

— Как это? — не понял я.

— Ну вы же дарованный, — начальник гарнизона вновь глянул в дело. — Тут так написано. Или это только написано?

— Нет, все верно, дарованный.

— Ну вот. Еще и первый курс Школы прошли, и экзамен у вас по Дикой Охоте стоит, оценка наивысшая, «толк». Значит с магией умеете управляться.

— Умею.

— Дадим вам формуляры, будете по ним боевые заклятия составлять — для фронта. А коль вы маг, то и подчиненных вам дадим соответствующих, с даром. Будете все вместе трудится на благо Родины. Устроит вас такое?

— Устроит, — кивнул я.

— Вот и договорились. Вот список людей, которые поступают к вам в распоряжение, вот приказы на них — отдадите по утру дежурному, он отметит причисление и покажет заготовочный участок. Прямо с завтра и начнете штамповать болванки для вражины!

— Так точно! — ответил я и, взяв документы, направился к выходу.

— Максим! — остановил Сергей Маркович. — А Александр Вяземский вам кем приходится?

Я напрягся.

— Старшим братом, — ответил, сдерживаясь до последнего, чтобы не спросить для чего это ему знать и по какому поводу подобный вопрос.

— Понятно, — задумчиво произнес хозяин гарнизона. — Ладно, все иди спать. Свободен.

Я вышел на улицу — там меня ждал штабной приказной, сонный, злой.

— Все? — клацая от холода зубами, спросил он.

— Все.

— Что-то про меня говорили?

— Нет.

— А про обеспечение материальной частью личного состава?

— Нет.

— Максютов просил докладные ему писать по любому поводу?

— Нет.

— Вот и не пиши. А если моча в голову ударит и захочешь написать — то только через меня. Понял?

— Понял.

— Смотри мне! — пригрозил он пальцем. — Если стукачить будешь в обход меня — не поздоровится.

— Я и не собирался стукачить.

— Мало ли, — передернул плечами штабной приказной. — Все доклады — только через меня. И чтобы без иницититативы…

— Чего?

— Ицинита… инициативы, твою мать! — еле выговорил стоящий.

— Понятно, — устало ответил я. Хотел больше жизни спать.

— Ладно, тогда дуй до барака. Сам доберешься, не заблудишься?

— Не заблужусь.

Я двинул по обратному маршруту, еле волоча ноги. Когда добрался до барака, дневальный уже вовсю спал, облокотившись на тумбочку и похрапывая. Я не стал его будить. Осторожно прошел внутрь, к своей кровати. Не удивился тому, что подушка, матрас и одеяло были сброшены на пол.

«Лишь бы не были мокрыми», — с омерзением подумал я, ощупывая белье.

Сухое. Нормально.

Я накинул матрас, застелил простыней, тяжело плюхнулся. Глаза слипались, но я все же решил пробежаться по списку людей, которые с завтрашнего дня поступали ко мне в распоряжение.

Первые же имена заставили удивиться.

Шавкат Еркимбаев — рядовой

Тахир Еркимбаев — рядовой

Тоджихон Еркимбаев — рядовой

— прочитал я в списке. А разве они дарованные? Начальник гарнизона сказал, что ко мне пойдут дарованные, а за этими я что-то ничего не замечал. Может, какие-нибудь погодники? Дождь умеют призывать? Ладно, завтра разберемся. Кто там дальше?

Евгений Бобков — рядовой

Остап Бердичевский — ефрейтор

Раш Ар-Рауд — рядовой