Я оказался прав. Смерть главы клана Вяземских прозвучала среди аристократов словно гром среди ясного неба. С раннего утра к нам посыпались звонки, целый шквал.

Я дал команду Нианзу говорить очень кратко, ссылаясь на то, что скоро будет объявлена официальная информация, а по возможности и вовсе не отвечать на них.

К семи утра приехал Щедрин. Увидев меня, он долго расспрашивал о произошедшем.

Я отвечал сухо. Поняв, что с меня подробностей не добиться, Щедрин пошел к Ольге.

Потом позвонил Бартынов, мне на сотовый.

Просто спросил:

— Это правда?

— Да, — ответил я.

— Когда?

— Вчера вечером.

— Прими мои соболезнования.

И положил трубку.

Я долго смотрел на телефон, не зная как на это реагировать.

Новость о смерти отца Александру, старшему сыну, сообщил Нианзу. Ни Ольга, ни я, ни Егор не смогли этого сделать и слуга любезно согласился сделать это за нас, сказав, что с самого детства нянчился с Александром.

Старший брат смерть отца принял сдержано, сказал что немедленно едет к нам.

Начали приготовления к похоронам.

Прибыл по просьбе Ольги Эммануил Рудольфович. Увидев меня, весьма удивился, но лишних вопросов не задавал, все время глупо улыбаясь.

Адвокат сообщил, что необходимо подготовить письмо в Нижнюю палату, да и в Верхнюю желательно тоже, и в канцелярию Его Величества Императора тоже бы не помешало бы — официальное обращение к аристократом в связи со смертью Вяземского-старшего. Того требовал протокол.

Я согласился.

Эммануил Рудольфович любезно согласился составить письма и вскоре мы все, представители рода от своей фамилии, подписали их — я, Егор, Ольга. Текст писем был сух, как сказал Эммануил Рудольфович ни к чему получателям излишняя информация, которая может сыграть против нас. В письмах лишь говорилось, что такого-то числа скоропостижно от сердечной болезни скончался глава клана Вяземских — Петр Вяземский, боярин первой гильдии Нижней палаты заседания. Похороны ожидаются в ближайшее время.

— Я лично прослежу чтобы письма были доставлены куда нужно, — сказал Эммануил Рудольфович, запаковывая в конверты гербовые бумаги с текстом и нашими подписями. — Еще раз соболезную о столь невосполнимой утрате.

— Благодарю, — ответил я.

Так получилось, что все приготовления и суета легли на мои плечи. Ольга была не в состоянии, а Егор, средний сын, еще глубже погрузился в себя, отгородившись от внешнего мира и подолгу просиживая у себя в комнате.

— В ближайшее время мы будет зачитывать завещание, — сообщил адвокат, вернувшись после отправки писем к нам. — Так того требовал ваш отец.

— Что это значит? — не понял я.

— Он совсем недавно менял некоторые пункты в нем — словно предчувствовал что-то, — Эммануил Рудольфович смахнул с глаза несуществующую слезу. — И дал четкие указания по поводу чтения завещания — в этот же вечер после похорон.

— Почему такая спешка? — не понял я.

— Ну как же, — пожал плечами адвокат. — Род остался без главы, нужно срочно принимать бразды правления — тут особо тянуть нельзя, скорее надо, как можно скорее.

— Верно, — согласился я. — Вы сказали что совсем недавно он изменял завещание?

— Верно.

— Когда это было?

— Не могу сказать, — улыбнулся все той же мертвой кафельной улыбкой Эммануил Рудольфович. — Все даты, касаемые завещания, до его оглашения, являются конфиденциальными. Но могу сказать, что совсем недавно это произошло.

Адвокат вновь улыбнулся и вышел из дома, оставляя меня наедине с невеселыми мыслями.

Александр прибыл во второй половине дня. Только теперь я смог его увидеть впервые.

Он был выше меня, крепок и чертовски похож на Вяземского-старшего. Особое сходство представляла небольшая бородка, точно такая же, как и у отца, только не седая, а темно-каштановая. Я даже опешил на несколько секунд, когда увидел входящего в дом Александра.

— Привет, — произнес он, пожимая руку Нианзу, который встретил его у ворот и помог с чемоданами.

— Александр Петрович! — радостно воскликнул китаец. — Сколько же вас не видел! Печально, что такие обстоятельства нас заставили встретиться.

— Печально, — кивнул тот, оглядывая дом.

— Сашка! — Ольга выбежала встречать старшего брата на порог.

Тот подхватил ее, обнял.

— Ольга! Выросла то как!

Потом подошел ко мне.

Подчеркнуто холодно кивнул.

— Привет.

— Привет, — ответил я, глядя на парня и пытаясь понять — как он относится к своему младшему брату.

Как оказалось не очень тепло.

— Слышал, ты атрибут открыл? — спросил Александр с какой-то усмешкой в голосе.

Я кивнул.

— Молодец. Будешь помогать мне и выполнять мои указы когда я стану новым главой дома.

— Выполнять указы? — вытянулся в лице я. — Ты меня за какую-то собачку что ли держишь?

Александр закатил глаза, начал говорить таким тоном, будто произносил прописные истины:

— Во благо своего рода надо жертвовать всем, в том числе проглотить свою гордость и характер. А ты, как я погляжу, все такой же ленивый и эгоистичный малявка?

— Полегче со словами! — я сжал кулаки.

— А разве я не прав? Разве отец не вдолбил тебе в голову, что род — это все и только благодаря ему ты тот, кто ты есть? Очень печально, что до тебя это не дошло до сих пор. Но ничего, я с тобой буду говорить по-другому. Как отец не буду спуску давать и распускать вас.

— Не слишком ли ты быстро начинает тут в хозяина играть?

— Не слишком. Давно уже пора было тебя на место поставить.

— Попробуй сейчас!

— Мальчики, вы чего? — вмешалась в разговор Ольга. — Не время ссориться. Вспомните, что нас тут собрало.

— Ольга права, — кивнул Александр. — Не будем устраивать сцен. Пошлите лучше в дом. Я сильно устал с поездки.

Провожая взглядом заходящего внутрь Александра, я с ужасом думал о том, каким же будет его тираническое управление и как ему объяснять всю ситуацию с Бартыновым?

Вторая стычка с Александром случилась у нас в этот же день.

Когда стали составлять список тех, кого нужно будет пригласить на процессию, я сказал:

— Анфиса тоже должна пойти. Она ведь была его женой.

— Исключено! — тут же отрезал Александр.

— Почему?

— Насколько я знаю, она сейчас находится в башне — не так ли?

Александр глянул на Ольгу, та нехотя кивнула.

— Это был прямой указ отца и отменить его может только он сам. Или тот, кому перейдет власть. А пока такого не случилось мы не имеем право нарушать его приказы.

— Она должна проститься с отцом!

— Чего она должна, а чего не должна — это не нам решать. Пока не решать, — уточнил он, и брови его надменно дернулись вверх. — Ты, как я погляжу, в протестные движения идешь. Все стараешься что-то нарушить. То на машине раскатываешь по городу, то магию используешь посреди оживлённых улиц. Это юношеский максимализм, Максим, и это проходит. Надо вовремя расти.

— Мы можем организовать присутствие Анфисы на похоронах — да хотя бы с той же охраной в сопровождении. Нельзя так поступать с людьми, не давая им проститься друг с другом, — продолжал настаивать я.

— Нет! — отрезал Александр.

— Да кто ты такой, чтобы решать тут за всех? — не вытерпел я. — Ты, насколько я знаю, еще не вступил в права управления родом, так что иди к черту со своими замашками!

— Как же грубо! — фыркнул Александр. — Может быть еще и атрибут свой тут активируешь и всех нас вслед за отцом отправишь?

— Что?!

— А ты думаешь из-за кого он так рано на тот свет отправился? Думаешь, из-за кого у него нервы не выдержали и сердце остановилось? Из-за тебя! Из-за твоих дурных выходок!

— Я то тут причем?

— При том! — Александр уже практически кричал. — Тебе выпала удача получить атрибут, а ты ведешь себя как мальчишка, вместо того, чтобы всецело служить роду.

— Что же мне теперь, порвать себя на части из-за этого атрибута и раздать каждому, чтобы обидно не было?