Я тяжко вздохнул.

— Ну, а что тут скажешь? С одной стороны, конечно, хорошо… С другой, привык я уже здесь. Поначалу показалась дыра, дырой. А потом ничего привык! Хорошая часть, парни хорошие, офицеры тоже. Кроме замполита, он меня почему-то недолюбливает.

Воронин рассмеялся.

— Это подожди, ты еще обратно проситься будешь!

Уважаемые читатели, как обычно, ухожу на выходные. В понедельник крайняя глава и старт 4 тома)

— Становись, равняйсь! Смирно! Равнение на середину!

Все двести с лишним человек послушно выполнили команду. Благо, за полгода личный состав был надрессирован хорошо.

Развернувшись, капитан Соболев сделал несколько строевых шагов и остановился напротив замполита, майора Ветрова.

— Товарищ майор, часть по вашему приказу построена. Лиц незаконно отсутствующих нет! Доложил капитан Соболев.

Ветров выслушал доклад, сам сделал три строевых, затем остановился и осмотрев плац, громко произнес:

— Здравствуйте товарищи солдаты!

— Здравия желаем товарищ майор!

— Во-ольно!

Соболев тут же продублировал команду.

Они оба отправились на небольшую трибуну в центре строевого плаца.

Тот факт, что майор Ветров вдруг передумал и все-таки решил озвучить приказ о присвоении мне внеочередного воинского звания, удивил всех. И только я знал возможную причину — у замполита резко поднялось настроение. Скорее всего, из-за той самой бутылки. Что же так в этом подарке воодушевило майора, что он перешагнул через самого себя и решил не ждать командира части, майора Хлебова?

Построение на плацу произошло только через два дня.

За это время я успел пообщаться со всеми сослуживцами, оставшимися в первой роте, увиделся с теми, кого перебросили во вторую роту. Я стал чем-то вроде легенды, хотя мне это было не нужно. Не люблю повышенное внимание к себе, и неважно, чем оно вызвано.

Погода была пасмурной — сезон дождей в самом разгаре. Примерно до начала марта будет одно и то же. Дождя пока не было, но все могло измениться в любую минуту. Так как своего оркестра в части не было, то обошлись аудиосистемой «С-90» в виде двух колонок, подвешенных под крышей трибуны, направленных на плац.

Сначала заиграл гимн Советского Союза. Весь личный состав хором спел, правда, почему-то только три куплета. Майор Ветров начал вступительную речь — жаль только что микрофон не был настроен должным образом и иногда фонил. Сначала замполит объявил последние важные новости относительно событий в Афганистане, потом довел какие-то отдельные приказы, затем еще что-то — я не слушал. Думал ни о чем и обо всем сразу. Лишь когда прозвучала моя фамилия, младший сержант Петров обернулся и скомандовал:

— Громов, Чего встал? Бегом к трибуне!

Я выбежал из строя и легким бегом направился к замполиту. Приблизившись, я перешел на строевой шаг. Поравнявшись, отдал честь:

— Товарищ майор, ефрейтор Громов по вашему приказу прибыл! — отчеканил я.

Пока замполит вручал мне погоны, я думал о своем. Вспоминал, когда вот точно так же на строевом плацу я получил свое первое офицерское звание лейтенант. Только время и место было другое. Время будто замедлилось.

— Громов… Что отвечать нужно?

— Служу Советскому Союзу! — спохватился я.

— Вольно! Встать в строй!

— Есть! — крутанувшись через левое плечо, я сделал пару строевых шагов, далее перешел на бег и вернулся в строй. В руке у меня были зажаты погоны младшего сержанта.

Потом весь личный состав с песней прошелся строевым шагом по плацу и все. На этом торжественная часть была закончена и все вернулись по своим казармам. А потом еще и дождь полил. И снова по его окончании, пришлось вычерпывать воду из луж вениками и совками.

Следующие три дня я сидел на чемоданах. Ждал, пока Игнатьев даст сигнал.

И не дождался — когда в ротной канцелярии раздался звонок, мы были на хозяйственных работах, по строительству новой бани. Мороза тут не было, поэтому пасмурная погода не мешала заниматься строительством хоть круглый год. Рядом развернули пункты обогрева — палатки, в которых были установлены типичные буржуйки. Рядом с ними всегда можно было погреться, выпить чаю. Даже организовали дополнительное питание — черный хлеб с луком и салом. Его было много — ешь, не хочу. Конечно, это сало и рядом не лежало с тем, которым меня угощая Кикоть Василий Николаевич.

Я даже успел вновь побывать на птицеферме, где мы когда-то варили суп. На этот раз тоже без яичницы не обошлось, а с тушенкой получилось вообще божественно. Правда, теперь наряд ездил не на трое суток, а только с утра, до вечера. Не более. Ночевали в казарме.

Когда мы вернулись обратно, меня сразу же вызвали к ротному.

— Товарищ капитан, ефр… Младший сержант Громов прибыл!

— Хорошо. Мне тут уже весь телефон оборвали. Какой-то капитан Игнатьев… Через десять минут он перезвонит, поэтому жди!

Помимо командира в канцелярии сидел старший лейтенант Карпов. Увидев меня, он почти никак не отреагировал — продолжил что-то писать в журнале. Собирал информацию для майора Кикоть? Ну и пусть, тот и так все узнает. Наверное, зубами скрипит от злости, что я выскользнул из его цепких КГБшных лап.

— Ну что, Громов⁈ — спросил взводник, оторвавшись от писанины. — Покидаешь нас?

— Это не мое решение. Выше решили, что там я нужнее.

— А я и не удивлен. После того, что ты сделал, тебе уже давно выше пора! Нечего в этом сухом болоте сидеть!

— Э-э, полегче! — хмыкнул капитан. — Ничего не болото! Тихо, спокойно! А нам другого и не надо, мало уже наших ребят в Афганистане полегло?

Карпов не мог не согласиться, уж он-то видел, какая мясорубка иногда случается.

Наконец, время истекло и в канцелярии снова раздался звонок.

— Капитан Воронин, слушаю! — произнес офицер, затем перевел взгляд на меня — Секунду!

Взяв трубку, я тут же обозначил себя:

— Младший сержант Громов!

— Привет Максим! — раздался с той стороны знакомый голос. — Ну что, тебя можно поздравить с внеочередным воинским званием?

— Так точно. Но это так, ерунда.

— Ну, за полгода службы и это круто. Ты не торопись, у тебя еще все впереди! Насыщенную дальнейшую службу я тебе точно обещаю, причем по полной программе. Значит так, слушай внимательно. Завтра, в двенадцать дня к вам вылетит вертолет.

— Это чтобы забрать одного младшего сержанта целую вертушку выделили? — поразился я. — Круто, не ожидал такой щедрости от Министерства Обороны.

— Ты губу-то не сильно раскатывай… — с той стороны раздался едва различимый смех. — Помимо тебя, на вертушке будут еще люди. Возможно, кого-то ты уже знаешь. Кстати, прямо сейчас у тебя есть право выбрать, кто может лететь с тобой! Но только один человек! Мне нужна фамилия!

Последние слова разведчика меня сильно удивили. Вот уж неожиданность — что значит выбрать, кто полетит со мной?

— Разрешите уточнить, это что, шутка?

— Вовсе нет. Так как я назначен старшим, то у меня есть приоритет в выборе кандидатов. А поскольку ты чуть ли не самый первый претендент, то я и решил, может у тебя на примете есть кто-то, кого ты порекомендуешь? Итак?

Честно говоря, я даже растерялся.

— Ну, не знаю…

— Думай, Громов! У тебя пара минут на размышления! — голос у Игнатьева был твердый, а значит, он не шутит. Хоть его слова и звучали странно, у меня не было оснований ему не верить.

В голове резко стало пусто — все знакомые фамилии словно выветрились. Почему-то в голове крутились только две — Чоговадзе и Кольский. Второй как раз стоял дневальным на тумбочке. Ну уж нет, этих брать точно не стоит — один отличился тем, что от ракеты в кабине трактора убегал, второй не в ладах с техникой. Точнее, не в ладах на практике, с теорией все хорошо. А еще у него морда страшная — такого увидишь, подумаешь, что пятница тринадцатое наступило. Ведь на казенных армейских харчах, Кольского разнесло вширь, поэтому теперь он стал выглядеть еще опаснее. На самом-то деле, Валера тот самый человек, на котором поговорка — внешность обманчива — как раз попала в цель.