Дотянувшись до ручника справа под торпедой, я хоть немного снизил скорость, когда в переднюю часть, со стороны водителя раздался сильный удар идущего навстречу сто тридцатого «ЗиЛ». Константин был пристегнут, а я нет — лишь успел схватиться руками за все, что можно.

От удара Коньякова швырнуло на руль, потом обратно. Меня точно так же, но удар смягчили спинки сидений. Машину безжалостно откинуло в сторону. Навскидку, что у нас, что у встречной машины на момент столкновения скорость была около пятидесяти километров в час… Несложно представить, что это значит.

Коньяков был без чувств. Да и мне после аварии, было не по себе. Усилием воли собрав себя в кулак, я заставил себя действовать. Кое-как оправившись, я прислушался к своим ощущениям — вроде ничего не сломано. Руки целы, ноги тоже. Быстро потрогал шею Константина, нащупал пульс. Жив. Хотя, конечно, о руль пару ребер он, наверное, сломал. Конечности вроде целы, шея тоже. Нужно вытащить его отсюда, еще неизвестно, что с машиной.

Отстегнув ремень, я осторожно ухватил его и медленно перетащил на заднее сиденье. Не буду описывать, как я это сделал — было непросто. Открыв заднюю дверь, я выбрался сам, аккуратно вытащил его наружу. Тащить его на себе было опасно, да и вообще, перемещать, не зная внутренних повреждений. Краем глаза заметил, что из-под смятого капота валит то ли дым, то ли пар. Если рванет, оба тут останемся.

Наверное, стоило его бросить. Но что-то помешало мне это сделать.

Ухватив его за шиворот спортивного костюма, я потащил его прямо так, по асфальту в сторону. Справа остановилась машина, слева тоже. К нам уже бежали другие водители. В какой-то момент, Константин открыл глаза, несколько секунд смотрел прямо на меня потом что-то пробормотал и вновь закрыл глаза.

Ну все, что мог, я сделал. Времени у меня осталось мало, не более получаса.

Не теряя времени, я пошел на крайние меры. Увидев справа брошенную машину, водитель которой был у грузовика, я недолго думая бросился за руль. Да, пришлось угонять ее, но ведь это во благо. По крайней мере, свою совесть я заставил заткнуться, думая именно так.

Благо, дороги были почти пустые и ментов не попалось. Я бегом ворвался домой, захватил одежду и вещи.

Вид у меня был, как у вурдалака, что из ямы вылез. Нужно было хотя бы немного привести себя в порядок. Побриться. Но времени на это не было.

— Максим, что с тобой? — от одного моего вида мать ужаснулась. — В грязи, крови! Что случилось?

— Все нормально, ма! Времени нет объяснять. Я тебе потом в письме все напишу, а сейчас бежать нужно. Все, люблю, целую. Обожаю. Я побежал.

— Ну хоть покушай!

— Ма, спасибо. Но некогда, поезд через семнадцать минут.

Поцеловал, обнял. Схватил все в охапку, бегом обратно. Снова в машину. Город пустой, я быстро долетел до той самой стройки, бросил автомобиль на подъезде. Ворвался внутрь, поднялся на второй этаж. Вот она, моя куртка. Документы здесь. Хорошо, что те придурки, которых послал за мной Коньяков, не стали проверять помещение… Да и на самой стройке кроме сторожа никого не было, а оно ему надо, бродить по пустым бетонным коробкам, да еще и по такой замечательной погоде?

Снова обратно. Снова на машину.

Выехав на центральную улицу, я помчался к выезду из города. Летел, словно меня по пятам нечистая сила преследовала. Это была не та дорога, на которой мы попали в аварию. До Ростова я гнал на бешеной скорости, благо здесь всего-то пятнадцать километров по прямой.

К счастью, Фортуна улыбнулась мне дважды. Меня ни разу не попытались остановить. А еще, поезд немного задержался, чем подарил мне еще несколько минут. Бросив машину у вокзала, я бегом проскочил через здание, выбрался на перрон. Теперь бы поезд не перепутать…

К счастью, не перепутал. Успел.

Проводница, принимая у меня документ, посмотрела с удивлением. Но пропустила — ведь билет на руках, военник тоже. А учитывая, что у меня и военная форма была в руках, на спи не болтался вещмешок, а на ногах уже были сапоги, это не вызвало подозрений. Да и с чего бы? Люди часто опаздывают на поезда, и вид у них при этом ничуть не лучше моего. Поэтому проводниц и проводников этим не удивить…

Когда я уселся на сиденье, то облегченно выдохнул. Все, Получилось. Еду в Астрахань…

Ехал я, конечно же, в плацкарте. На большее солдату срочной службы рассчитывать и не стоило. В общем-то, мне не привыкать — и так сойдет.

На этот раз мне досталось нижнее место справа, хотя я даже не знаю, где хуже — сверху или снизу? А впрочем, нет, знаю. Наверное, хуже всего это снизу на боковом месте, прямо в проходе. Все через тебя ходят, чихают и пукают, особенно если еще и туалет рядом. Причем, непременно летом, когда сорокоградусная жара. Запах пота и носков? Куда же без них⁈ Благо, сейчас декабрь, не жарко.

У меня еще трое суток, чтобы добраться до своей воинской части.

Ну, ладно. До Астрахани доеду, а дальше? Там еще порядка двух с половиной тысяч километров, но это не проблема. На такой случай есть куча автобусов, где срочникам проезд бесплатный. А уж афганцам тем более. Электропоезда, да даже простые попутки. Главное, это успеть уложиться в обозначенный в телеграмме срок. А то опять майор Кикоть докопается, что снова Громов отличился, только теперь совсем в глупом моменте.

Какое-то время я еще думал о том, что мог наследить. Во-первых, угнал автомобиль, на котором рассекал сначала по Батайску, а потом и по Ростову-на-Дону. Но тут такое себе — в темноте меня никто и не видел. А там еще и дождь шел. К тому же, в стрессовой ситуации, когда пострадали люди, а на дороге лежит покореженная техника, лица как-то не запоминаются. По себе знаю. Даже если и что-то всплывет, это еще доказать нужно, что именно я мог угнать автомобиль. Предпосылок к этому никаких, никто из скорой помощи и милиции меня на месте аварии не видел. К тому же, подъезжавшие к нам ранее гаишники убедились, что у нас все в порядке. Константин Тимофеевич им сам подтвердил. По сути, он меня просто подвозил, а куда и зачем, это уже не столь важно.

Почему я покинул место дорожно-транспортного происшествия? На это у меня был существенный повод — я опаздывал на свой поезд, выполняя приказ вышестоящего командования. И я вполне мог покинуть машину Коньякова до того, как случилась авария. Да и вообще, никто не будет поднимать такой кипишь, ради обычного угона машины. Это просто мелкое хулиганство.

К тому же с угнанной машиной, все в порядке. Во-вторых, сумка с деньгами, что я отобрал у Эдуарда, так и осталась лежать в машине. Ну, учитывая обстановку, саму аварию и все случившееся, немудрено, что я про нее забыл. Это сугубо человеческий фактор. Быть может, кто-то украдет ее, но не думаю. Может, ее обнаружат прибывшие на место аварии гаишники, врачи… Да кто угодно! Может, пришьют к делу. Откуда у известного в городе советского партийного работника столько денег? Да, у Коньякова много друзей в разных сферах и скорее всего, этому делу ход попросту не дадут. В любом случае, судьба этих денег неизвестна.

Да и какая мне разница? Было и было. Быть может, Константин Тимофеевич и до больнички не дотянет. Интересно, пожар потушили или все сгорело дотла? Юрку, наверное, вытащили… Были ли у меня какие-то угрызения совести? Ни капли. Абсолютно. Это я еще очень мягко поступил, другой бы заблокировал входы и выходы, поджег бы так, чтобы все сгорело к чертям собачьим.

— Эй, ефрейтор! — окликнули меня.

— А? Что? — я посмотрел на сидящего на верхней полке пожилого человека. На вид, лет шестьдесят. Лицо доброе, простое. От него пахло одеколоном и какой-то травой. В хорошем смысле.

— Что-то вид у тебя странный! — дедок придирчиво осматривал меня с верхней полки. — В сапогах, но не в военной форме. Бушлат, шапка. Ты не дезертир, часом?

— Обязательно! — кивнул я. — И еду как раз поближе к границе с Афганом, чтобы меня заметили и нашли побыстрее.