Пока поднимались на пятый этаж, обратил внимание на чистоту. Честно говоря, уже успел отвыкнуть от такого. Конечно, в прошлой жизни в Новочеркасске у меня была служебная квартира, в которой я бывал нечасто. Так вот там с чистотой было совсем плохо. Домофон не работал, а входная дверь практически всегда оставалась незапертой. Лампочки либо выкручены, либо разбиты. Накурено, бычки валяются, пачки из-под сигарет. А еще вечно воняло следами жизнедеятельности бродячих кошек. На побеленном потолке видны закопченные следы от спичек. Причем, одна и та же картина была, что в конце девяностых, что в начале двухтысячных. И позже тоже не сильно все изменилось, особенно в небольших городках.

Здесь же все было совсем иначе. Дом был относительно новым, семьдесят шестого года постройки.

Ну, а чего удивляться? Годы не те.

Мы шли, я посматривал на маму, она на меня. Улыбались.

Как будто и не было этих лет.

— Максим, а как же ты в армии оказался? — спросила она. — Ты же должен учиться в институте! — спросила мама. — Как приезжал весной, так больше и не приходил.

И верно. Тут у меня в голове всплыл момент, когда я последний раз был дома в Батайске. Странно, что вообще забыл. Я тогда поругался с мамой из-за того, что та не хотела мне говорить, куда подевался отец и где он вообще. Сильно тогда поругались, я ушел и сказал, что буду жить сам, и что она мне не нужна.

Вот дурак. Стыдно стало. Вспомнил только сейчас — память подложила свинью.

— С института меня в мае отчислили. Домой возвращаться было стыдно, вот я и пошел в военный комиссариат добровольцем. Попал в… э-э, связисты.

— А куда хоть? — поинтересовалась она. — Не в Афганистан надеюсь?

— Да нет, туда без желания не отправляют. Да и чего мне там делать? Я на Байкале служу, неподалеку от советско-китайской границы.

— Ну, хорошо. Вот и поднялись. Устала я за сегодня, — вздохнула мама. — Только недавно с работы пришла, у нас в школе инвентаризация началась. Сегодня пришлось бежать раньше, ничего дома сделать не успела.

— А что там в школе?

— А! Много проблем накопилось. Недостачи. Весь день на ногах. Кое-как доползла до дома, только поднялась, выяснилось, что хлеба нет. Пошла в гастроном, вернулась, а тут полное ведро мусора. Пришлось снова на улицу выносить, а то уже запах появился.

— Понятно. А что это были за субъекты внизу? Алкаши?

— Так и есть, алкаши. Я одно время помогла им, денег дала. Так они решили, что я теперь постоянно буду это делать. Размечтались! Водку им подавай!

— Если сильно досаждают, так я поговорю — мне не сложно.

— Ой, да с кем там разговаривать? — фыркнула она. — Ты что, не узнал? Один дядька Петька из второго подъезда… Он и раньше-то непутевый был. А когда им похоронка пришла, он сильно пить начал. С женой развелся. К нему откуда-то собутыльник приехал. И пошел по наклонной, ходят вместе по улицам и деньги клянчат, чтобы вновь глаза залить. Тьфу!

— Погоди, что за похоронка?

— А, ты ж не в курсе. Сын его старший, Арсений, в Афганистан попал, на четвертый месяц погиб. Это так ужасно.

— Сенька? Который, ко мне за сигаретами приставал?

— Ну да. Вон оно как получилось.

— Понятно… — задумчиво протянул я. — Ну я все равно поговорю, чтобы больше не приставали. И не спорь, нечего пугать. А то в следующий раз они еще что-нибудь натворят.

Наш пятый этаж. Наша дверь выкрашенная светло-серой краской. Сбоку на стене кнопка звонка — типичная советская тренькающая кукушка. Зазвенели ключи. Щелкнул замок, мама открыла дверь.

Я вошел первым сразу же провалился в ностальгию. Так, как пахнет дома, не пахнет нигде. Хоть что ты сделай.

Эти обои с цветочками, которые не делали нигде, кроме как в СССР. Мебель из не убиваемого советского ДСП, вешалка на стене с металлическими кольцами и прутьями. Линолеум со странным узором. Подставка под обувь. На кухне гудит холодильник ЗиЛ-63. В прихожей громко тикают часы с маятником. Непонятно откуда вылез старый лохматый кот Маркиз. Я и забыл, что он вообще существовал — ушел в омуты памяти, как и многие другие вещи, и даже люди.

— Максим, ты чего встал⁈ Будто первый раз дома.

— А, да просто задумался, — и тут я вспомнил про один момент, который меня давно волновал. — Слушай, мам, а тебе разве благодарственное письмо из армии не приходило?

— Письмо? — переспросила она. — Какое еще письмо? Нет, вроде ничего не было. Честно говоря, я редко в почтовый ящик заглядываю, обычно все тетя Катя приносит, помнишь ее? Почтальоном уже лет двадцать пять работает.

— А ну-ка, я спущусь вниз, в ящик загляну! Вдруг лежит, а ты просто не заметила!

— Да не нужно, Максим. Ящиков там уже три месяца как нет. Сняли, хотели на новые заменить, да так и не заменили. Безобразие.

— Ну, ладно, — выдохнул я с некоторым облегчением.

Помниться, после того, как я спас выживших после падения вертушки, меня наградили всем сразу. И звание, и награда и даже благодарственное письмо, что наш замполит майор Ветров наклепал. Чего он там понаписал — не ясно, знаю только, что практически во всех письмах текст чуть ли не идентичный.

Я снял бушлат, водрузил на вешалку. Забрал у мамы пальто.

Потом разулся. А через несколько минут мы уже были на кухне. Мама жарила яичницу с какой-то колбасой, на печке весело закипал чайник.

— Максим, так, а чего ты вообще в армию-то пошел?

— Мам… — вздохнул я. — Стыдно было домой возвращаться после случившегося. Вот и я решил, что нечего мне делать дома, лучше в армию. А там, срочную службу отслужу, пойду на офицера учиться.

— Вот еще! — возмутилась женщина. — Домой ему стыдно возвращаться. Ну а то, что мы тогда с тобой поссорились, это нормально. Я сама виновата. Да только не знаю я, куда отец пропал. Кстати, мне какой-то следователь звонил, еще летом, про тебя много чего спрашивал. Про стрельбу, про какие-то спортивные секции. Говорил, что он из исполкома, только я ничего толком и не поняла. Минут пять поговорили, а потом он отключился.

— Следователь?

— Ну да. Фамилия еще такая, странная… Киктус… Коктев… А! Вот, Кикоть!

Я слегка усмехнулся. Ну чекист, ну шнырь — и здесь уже прошелся. Майор решил серьезно под меня копать, одним личным делом и общими сведениями не ограничился. Ничего, пусть хоть головой о стену бьется, ничего ему от меня не добиться. А раз еще и командование не поощряет, так и вообще.

Мама достала из холодильника банку маринованных зеленых помидоров, нарезала хлеб. Разложила яичницу по тарелкам.

— Сынок, ты извини, что у меня ничего не приготовлено. Я редко готовлю с запасом, чаще так, на один — два дня. Вчера хотела плов сделать, но времени не было. Все эта чертова инвентаризация предновогодняя. Совсем забегалась.

— Мам, все нормально! — улыбнулся я, вооружаясь вилкой. Нормальной, стальной, а не гнутой алюминиевой, каких в нашей солдатской столовой полно. — Я в армии гвозди переваривал. Думаешь, нам кто-то там готовит яичницу?

— Ну не знаю. Я не служила.

— Хотя, был у нас один момент! — задумался я, вспомнив про птицеферму. — И яйца пожарили и суп сварили. Правда, люлей потом чуть не получили, но это дело армейское. Не за это получишь, так обязательно за другое прилетит.

— Ну и как тебе в армии? Лучше, чем в институте?

— Ты знаешь, неплохо… — ох и нелегко же мне было это говорить, сохраняя невозмутимое лицо. Обмануть мать — это нужно постараться, она всегда чувствует. И злоупотреблять этим совершенно не стоит. — Почти сразу влился в ритм солдатской жизни, с сослуживцами проблем нет.

— А что ж ты там делаешь?

— На грузовике езжу. Водителем.

— Ты же не умеешь!

— Перед тем как в армию уйти, я обучение в ДОСААФ прошел, там всего-то три месяца обучение на категорию «С». Связь она и есть связь, а мое дело простое — руль крутить.

— Сколько же тебе отпуска дали?

— Четырнадцать суток. Правда, без дороги. Поэтому, осталось меньше двенадцати.

— Ну и то хорошо. Многим вообще отпуска не дают, потому что от дома далеко. А ты аж с самого Байкала приехал. А в отпуск тебя за что отпустили? Это ж заслужить нужно!