Немцы кивнули, а Александр продолжил:

— Сейчас это воспринимается как анекдот, но во время оно всё было всерьёз. Утерю Францией статуса великой державы широко обсуждают у вас. Но мало кто видит, что следующей за ней на свалку истории отправится Великобритания.

— Разве?

— В это сложно поверить, поскольку это королевство находится сейчас на пике своего могущества и пользуется своим положением. У Британии неимоверно могучий флот, великолепная промышленность, бездонные кладовые ресурсов. Но есть червь, который точит Британию изнутри: это сама система государственного управления. Беда в том, что ныне существующая вертикаль власти создана торгашами для собственных нужд. Вы солдаты, майне херрен, и не понаслышке знаете, что торгаш может выиграть бой, и даже чреду сражений, но непременно проиграет войну: потому что он ценит свой капитал и собственную презренную шкурку выше чести и победы. Это значит, что Великобритания обречена. Вы увидите, как британские торгаши с купленным дворянством убегут за океан, а остров станет неофициальным штатом САСШ. Это будет ещё при нашей жизни.

Александр помолчал, выпустил пару дымных колец необыкновенной красоты и продолжил:

— Россия сейчас в кризисе, у неё невероятное количество внешних и внутренних проблем, но она воин, как и Германия. Нам следовало бы стать союзниками, но что мы, что вы, наделали тьму ошибок и в результате предстоящей войны нам вряд ли удастся избежать. В этой войне я буду на стороне своего правительства. Как сказал американский президент о каком-то диктаторе банановой республики: «Он сукин сын, но он наш сукин сын». Вот и я буду сражаться на стороне России, хотя вижу что наши союзники куда хуже вас, наших врагов.

— Но что же будет, если каким-то чудом мы останемся по одну сторону фронта?

— Это очевидно. Я стану помогать союзникам своей страны.

Немного поболтали о пустяках: всё, что нужно уже было сказано.

Дитрих и Карл встали, по-офицерски щёлкнули каблуками и откланялись.

[1] Особо уточняю: мнение персонажа совсем не совпадает с мнением автора. Напомню: ГГ наполовину бандит и вообще мутный тип.

[2] См. Дополнительные материалы.

В Либаве Александра и Агату встречали как военного триумфатора. «Царь» шел вдоль строя боевых кораблей, украшенных флагами, вдоль бортов стояли экипажи в парадной форме, гремели оркестры. В числе прочего играли «Марш авиаторов» и «Наш экипаж семья», что принёс сюда Александр. Он только заменил локатор на рефрактор, да кубрик на кают-компанию. Локатор ещё не изобрели, а матросов в кают-компанию не пускают.

Правда, на кой чёрт морякам нужен рефрактор, он не заморачивался, да те и внимания не обратили, а обратили б — подобрали бы подходящее слово в рифму, да и вся недолга: мало ли в морском хозяйстве всяких хитро названных диковин. Впрочем, матросы всё равно заменили кают-компанию на кубрик. Ну да такие замены в обычае начала двадцатого века. В небе кружил «Фрегат», за ним тянулся баннер с надписью: «Балтийский флот приветствует героев перелёта Санкт-Петербург — Лиссабон — Нью-Йорк».

Гражданские суда, стоящие в порту, тоже были украшены, разве что команды не стояли в строю, а расположились в вольных позах на удобных местах и наслаждались зрелищем.

— Алекс! Я ожидала торжественную встречу, но это… Нет слов! Военные моряки приветствуют нас как равных! — вполголоса говорит Агата.

Глаза её сияют, она взволнована, счастлива. Агата действительно чувствует себя победительницей, и чувство это заслуженно.

Вокруг на мостике стоят офицеры парохода: в парадной форме, при всём блеске регалий и наград: они причастны к этому триумфу, пусть и всего лишь на правах извозчика. Матросы на палубе тоже демонстрируют безупречный внешний вид и отточенные движения, они гордятся своим пароходом и показывают всем, кто способен понять, что на «Царе» служат лишь профессионалы высшего разбора!

На причале огромная толпа встречающих, а на большой сцене — отцы города, командование военно-морской базы, сухопутные генералы и руководство Балтийского флота во главе с адмиралом Николаем Оттовичем фон Эссеном, разумеется, все с женами и старшими детьми.

Речь командующего была недлинной, тёплой, наполненной юмором. В заключение он сказал:

— В годы моего детства об аппаратах тяжелее воздуха вряд ли кто задумывался всерьёз, а сейчас они демонстрируют фантастические достижения. Теперь, после невероятного полёта из Петербурга в Нью-Йорк, я поверю в достижимость даже кругосветного полёта на русском самолёте. — фон Эссен повернулся к Александру — Возможно ли это хотя бы теоретически, господин Павич?

Александр широко улыбнулся:

— Отличный вопрос, господин адмирал. Скажу сразу: такое достижение вполне возможно, другой вопрос, что двигаться к нему следует шаг за шагом. Первой целью я поставлю беспосадочный перелёт из Петербурга во Владивосток, что составит около семи тысяч километров, потом будет полёт в Вашингтон через Северный полюс, это порядка девяти тысяч километров. Затем будет перелёт вокруг света по семидесятой параллели, что составляет чуть менее четырнадцати тысяч километров. Только нужна весьма серьёзная подготовка, огромная предварительная работа, а именно, создание новых моторов, нового топлива и системы дозаправки во время полёта, ну, и как венец этой совсем не простой работы — проектирование и строительство самолёта, что преодолеет невозможные доселе расстояния. А кто поведёт самолёт? Может быть, мы, а может, кто-то другой. Россия велика, в ней много отважных мужчин и женщин!

Ах, как хорошо слушают люди! Горящие глаза, воодушевление и искреннее стремление сделать свою часть работы для своей страны, своего народа. Александр продолжил:

— Может показаться, что рекорды, который мы уже совершили и ещё собираемся совершить, бесцельны. Но это неверное мнение! Во время сверхдальних перелётов и гонок мы прорываемся к новым рубежам развития техники, и вскоре эти рекордные моторы и приборы становятся серийными образцами, которые используют обычные люди, строевые лётчики, вроде тех офицеров, что сейчас ведут над нами «Фрегат»!

Александр указал рукой на пролетающий гидроплан, а зрители задрали головы и приветствовали авиаторов. Как будто что-то услышав, самолёт покачал крыльями, и тем вызвал новый шквал восторга. А Александр продолжил:

— Уже сегодня любой желающий, конечно если ему достанется билет, может полететь из Либавы в Петербург. Недалеко время, когда откроются маршруты из столицы нашей родины во Владивосток, Харбин и другие, кажущиеся бесконечно далёкими, города России, а когда-то, причём не очень далеко по времени, откроется регулярный маршрут и в Петропавловск-Камчатский. Поверьте, друзья, «Полярная звезда», её лучшие конструкторы — Крашенинников и Гаккель со своими творческими коллективами, прилагают все силы для достижения такого нужного всем нам светлого будущего!

Почётных гостей повезли в резиденцию командующего флотом на роскошном открытый Де Дион Бутоне, а следом поехали другие автомобили с нарядными дамами и преважными господами.

Уже вечером адмирал Эссен сумел найти время поговорить с Александром, уединившись с ним на обширном балконе:

— Александр Вениаминович, позвольте осведомиться: ваши слова о кругосветке по семидесятой параллели, не слишком ли оптимистичны? Простите мои сомнения, но эдакий невероятный размах!

— Почему нет, Николай Оттович? Как вы правильно заметили в своём выступлении, ещё совсем недавно о самолётах никто и не мечтал, а нынче ваш штаб планирует их боевое применение.

— Это верно, однако от подобной скорости внедрения в нашу жизнь технических чудес захватывает дух!

— Соглашусь. Наша задача — по мере наших скромных сил внедрять новые виды техники в производство и в повседневную деятельность. Американцы заказали у меня новейший пассажирский самолёт с дальностью полёта в две с половиной тысячи километров… Что это значит для военного моряка?