Было время завтрака, и Зик вел себя странно, раскачиваясь взад-вперед на своем стуле.

— Олли скоро будет здесь, — сказала я ему, пытаясь успокоить его нервы, но, похоже, это не сработало.

Олли рано утром отправился навестить Бриа в кабинет медсестры. Джейк и Алисия сидели за старым столом, и я не видела Айзека с Нового года. Я не могла сказать, что не испытала облегчения.

Единственная хорошая вещь в том, что Олли хочет признаться во всем: я никогда больше не увижу Айзека или Оскара.

Я пока не решилась навестить Бриа, потому что как бы я не старалась — я не могла быть рядом с другими, когда происходило что-то ужасное. За последние десять лет, если у кого-то умирал любимый человек, я старалась избегать разговоров. Сочувствие никогда не было моей сильной стороной, и в свою защиту скажу, что у меня не было чувств, так что на самом деле я оказывала им услугу. Хотя сейчас у меня были чувства, я стала социально неуклюжей — никогда не знала, какие слова будут правильными. Я поняла, что слова подобны мечу. Как только они слетают с твоих губ, их уже нельзя забрать обратно. Их нельзя стереть. Слова, однажды появившиеся в воздухе вокруг вас, навсегда оставляют следы, отпечатываясь в мире.

Иногда лучше молчать.

Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Олли поворачивает из-за угла и входит в столовую. На его лице появилась мальчишеская улыбка, а зеленые глаза загорелись, как всегда, когда он видел меня. Олли был одет в свою черную футболку, серые джоггеры и Converse. Ему наконец-то подстригли волосы в медпункте, и он смог уложить их, как раньше.

Олли сел рядом со мной и сразу же поздоровался с Зиком, прежде чем прижаться лбом к моей голове.

— Доброе утро, любимая. — Он поцеловал меня в макушку и сжал мое бедро под столом, когда я наклонилась к нему. Эти маленькие жесты всегда заставляли мое сердце замирать в груди. — Мне нужно сходить за едой, — сказал он, прежде чем удалился.

Как только Олли встал, силуэт Линча, входящего в столовую, заставил всю комнату замолчать. Два охранника шли позади декана в сопровождении полицейского. Они направились к нам, Олли проследил за моим взглядом и обернулся.

— Оливер Мастерс? — сказал офицер, и я лихорадочно переводила взгляд с Олли, Линча и офицера на какое-либо указание на то, что происходит. Моя грудь сжалась, а мой пульс превратился в стук молотка.

— Да, сэр, — ответил Олли, но нерешительность омрачила его тон.

— Это он, — подтвердил Линч.

— Мастерс, вы арестованы за изнасилование Бриа Нильсон и хранение запрещенного вещества. Пожалуйста, повернитесь и заведите руки за спину, — сказал офицер, выкручивая руку Олли и прижимая его к столу.

— Линч, я этого не делал. — Олли покачал головой. — Вы должны мне поверить.

Воцарился хаос, Зик разразился криком и упал с кресла.

— Это был не Олли! Это не его вина! — закричала я, вскакивая на ноги. Один из охранников попытался отшвырнуть Зика. — Не прикасайтесь к нему. Вам нельзя его трогать! — Мой мозг сошел с ума. Мои чувства обострились. Крики Зика пронзили комнату, охранник закричал, и офицер швырнул Олли на стол.

Линч отвел глаза от Зика.

— Единственное, что может помочь Вам прямо сейчас, Оливер, это Ваше сотрудничество.

— Это чушь собачья, и Вы это знаете. — Олли покачал головой и посмотрел на меня, в его глазах читались предательство и шок, но он все еще держался из последних сил, которые у него были. — Мия, посмотри на меня и послушай. — Мое зрение затуманилось, взгляд метался между Зиком и Олли. — Не доверяй никому. Не высовывайся…

— Нет, Олли, — сказала я, качая головой, отказываясь понимать, что это вообще происходит.

— Просто, черт возьми, послушай. — Он продолжал бороться, чтобы дать нам больше времени. — Что бы ни случилось, не нажимай на переключатель. Ты должна остаться, даже когда я уйду, хорошо?

— Хорошо, — прошептала я сквозь слезы, когда он вздрогнул от давления офицера на его запястье.

Олли сделал глубокий вдох, удерживая мой пристальный взгляд. В его глазах отражалось страдание, но это была не физическая боль. Это было страдание, которое я видела, когда он изо всех сил пытался подавить свои эмоции.

— Закрой глаза, Мия.

Я закрыла глаза, разрешая пролиться своим беззвучным слезам. Я вцепилась в стол, чтобы не упасть, и мне больше никогда не хотелось открывать глаза. Я знала, что как только я открою их, реальность обрушится на меня, и я никогда не буду готова к ней. Поэтому я держала их плотно закрытыми, представляя каждый момент, который Олли создал для нас. Он и я в обычное воскресное утро. Я вообразила запах кофе и солнце, тепло его тела рядом со мной, когда он читал мне. Мы гуляли по набережной, держать за руки. Встречаем рассвет, утопая ногами в песке, и соленый ветерок треплет мои волосы. Горячие слезы, текущие по моим щекам, были единственным постоянным напоминанием о том, что если я открою глаза, все это будет ненастоящим.

Рука на моей спине повернула меня, и Джейк обнял меня. Я держала глаза закрытыми, пока рыдала у него на груди.

— С ним все будет в порядке, Мия. — Его рука на моей спине никак не успокаивала меня, он крепко прижал меня к себе, пытаясь унять мою боль, но это было подвластно только Олли.

Но Олли ушел.

— Ты должна сказать им правду, Бриа. Ты ведь, блядь, знаешь, что Олли не способен на это. — Это был первый раз, когда я увидела Бриа с новогодней ночи, и она лежала на больничной койке, все еще приходя в себя. Расхаживая взад-вперед перед ее кроватью, я была в отчаянии. Она была его единственной надеждой.

Бриа была так же шокирована, как и я.

— Мия… Я… Я пыталась сказать им. Я рассказала им все, что знаю. В одну минуту я пила, а в следующую проснулась здесь, в палате.

— Ты рассказала про Айзека? Что там был Оскар?

— Оскара там не было, Мия! — Мой желудок перевернулся на сто восемьдесят градусов, прежде чем подняться к горлу. — Да, я рассказала им о том, что Айзек был там… но я правда не думаю, что он изнасиловал бы меня. Особенно учитывая то, что я была готова заняться сексом с ним. Ты же знаешь. Он знал, что…

— Ты издеваешься надо мной, да? — Я положила две руки рядом с ней и наклонилась. — Я видела это своими собственными глазами, Бриа. Ты была на полу, голой и без сознания. Айзек изнасиловал тебя.

— Тогда почему ты ничего с этим не сделала? — усмехнулась она.

Я вскинула руки в воздух.

— Я не могла пошевелиться, иначе я бы тебе помогла!

В голове пронеслись воспоминания о том, как Оскар отшвырнул Бриа с дороги, как тряпичную куклу, и я не могла поверить, что Бриа была такой наивной. Старший брат снова подставил Олли. Это был идеальный план, но на этот раз у него была я.

Оттолкнувшись от больничной койки, я бросила последний взгляд на Бриа, которая лежала там разбитая и сломленная.

— Мне жаль, что это случилось с тобой, но ты знаешь, что Олли не сделал бы этого. Тебе нужно открыть глаза. Кто был единственным человеком, который пришел проведать тебя с тех пор, как ты здесь? Бьюсь об заклад, Айзек, блядь, ни разу сюда не приходил. — Выражение ее лица исказилось, и, хотя я не могла этого прочесть, я знала, что она безнадежна. Я повернулась и пошла прочь отсюда, направляясь прямо к комнате Олли.

Его вещи исчезли, как будто его никогда здесь и не было. Я рухнула на матрас и закрыла глаза. Ярость закипела во мне, и сначала я почувствовала ее в кулаке, когда впилась ногтями в ладони. Я вскочила с матраса, того самого матраса, на котором мы столько раз засыпали раньше. Того же матраса, на котором он мне читал. Того же матраса, на котором мы занимались сладкой любовью. Адреналин хлынул в мою кровь, я схватила край матраса и с криком швырнула его через всю комнату.

Я накрыла лицо руками и зарыдала. Мои ноги подкосились, и я рухнула на колени.

— Что Олли сделал тебе, чтобы заслужить это? — спросила я вслух, с отчаянием в голосе, сердце и душе. Неужели я настолько отчаялась, что обращалась к Богу? Я, должно быть, схожу с ума. Когда я покачала головой, крики только усилились, исходя из глубины живота. — Что, черт возьми, я вообще делаю… Ты никогда не слушал. Ты никогда не помогал. Мы твои маленькие игрушки, пока ты сидишь на своем троне и играешь жизнями людей. И знаешь что? Ты чертовски больной!