Нейт улавливал отголоски «звуков» природы, но изменить их не мог. Однако из общей какофонии выделялось несколько структур, которые вибрировали с ним в унисон — резонансные системы. Они были связаны с миром духов. Самые сильные вибрации — близкие стихийные элементы — лед и вода, слабые, едва заметные — противоположные стихии — огонь и земля. То, что люди называли, за неимением лучшего определения, тьмой и светом, вообще почти не вибрировало и имело, как будто другую природу.

Юноша сконцентрировался на резонансе с собственной стихией. Попытался деформировать его, выходило не очень, тогда Нейт попробовал усилить и ослабить вибрацию — лучше, но все равно плохо. Он простоял минут двадцать, множа безуспешные попытки, не то чтобы создать этюд, хотя бы — овладеть резонансом. Двое диссонеров, перекидывавших огненный мячик, уже начали посматривать на Нейта и, улыбаясь, перешептываться.

Так. Надо менять тактику. Нужно вернуть то чувство, которое возникло при контакте с Лареей. Но юноша помнил его плохо, оно было не то чтобы сильным, совсем не похожим на то, что рассказывали другие диссонеры. Касание ее руки, расширение границ восприятия. Так-так. Близко. Ее губы тянутся к нему. Музыка. Кажется, вот оно.

Над руками Нейта оранжевая полоска очертила круг, диаметром с яблоко, внутри его поддергивалась черная дымка. Получается. Теперь стабилизировать и придать форму. Для начала — ледяное лезвие. Стихия льда смешалась со стихией воды, резонанс поменялся. Нет-нет, плохо дело!

Нейт открыл глаза. Из черного круга с огненно-оранжевой каемкой вырвался трехметровый, водяной хлыст. Извиваясь, как змея, он вытянулся, изогнулся и со всей скоростью полетел на юношу, целя куда-то в бедро. Нейт подпрыгнул. Хлыст ударил по ногам. Неудачливый диссонер полетел головой вниз. Не расшибся только благодаря удачно подвернувшемуся тренировочному чучелу, об которого Нейт больно ударился спиной.

Парочка, играющая с мячиком, уже не скрываясь, веселилась, наблюдая за горе-диссонером.

Что ж, похоже, все не так просто, как рассказывают. Не беда, завтра под присмотром и наставлением инструктора все получится.

Однако проблемы сохранились и в последующие несколько дней. Даже под чутким руководством Ниры, этюды получались с трудом и не всегда, как задумано. Это крайне озадачило инструктора, ученик, который обычно схватывал на лету, с трудом овладевал даже самыми простыми, базовыми формами. Нира не раз бегала за советом к старшим и более опытным коллегам, но все они пожимали плечами и говорили, мол, так быть не должно.

Не то чтобы все было совсем плачевно, нет, Нейт овладевал искусством этюда, даже стиль свой определил. Просто все происходило медленнее, чем обычно, как будто юноша пытался использовать техники не своих стихий.

Через три дня, как и обещала Нира, состоялась церемония посвящения.

Зал Славы был разбит на две полукруглые зоны. Первая, большая по размеру, где принимались кандидаты на повышение или награду, была покрыта красным, с белой оборкой ковром, по бокам здесь, вдоль стен стояли столы и стенды с многочисленными значимыми для истории Гармонии вещами: наградами, оружием, документами и прочим. Вторая часть, разделенная с первой тремя ступеньками, была устроена скромнее, здесь стоял маленький круглый столик и трибуна. Слева и справа висели штандарты с гербом Гармонии Орта — рука со звездой на фоне луны. В дальней стене была дверь, ведущая в кабинет директора.

Анджелус Крипелин младший был во всех смыслах удивительным человеком. Если академия его отца была крайне востребована в послевоенное время, то сыну приходилось быть изобретательным, чтобы учреждение осталось на плаву. И он справлялся с этой задачей превосходно. Внешность простоватого добряка, теперь уже в весьма почтенном возрасте, Анджелусу шел восьмой десяток, была не то что обманчива, просто этот образ был очень неполным. Директор действительно был миролюбивым, отзывчивым на чужие проблемы, остро страдающим от несправедливости и даже сентиментальным человеком. Однако при этом его деловая хватка, изобретательность, политическая гибкость, хитрость, не раз ставили оппонентов в тупик. Помножьте все это на ревностное и бескомпромиссное отстаивание интересов Гармонии, и образ Анджелуса в большей мере сложится в голове.

Личная жизнь Крипелина, правда, не сложилась. Детей у него не было, он ни разу не был женат и даже в отношениях его никто никогда не заставал, разве что в молодости, но подтверждений тому нет.

Ребенок войны, он видел все ее ужасы и лишения, тем более что противостояние с шестой Королевой по праву считается самым страшным и жестоким. Потому с ранних лет он во всем помогал отцу, когда его проекту по учреждению академии дали ход. Конечно, Крипелин младший мечтал стать диссонером, чтобы защищать мир от угрозы Алой Королевы, но талантов у него не было. Это не слишком расстроило молодого человека, он справедливо решил, что мир можно защищать разными способами и посвятил себя цели — привести академию к процветанию.

Он много учился, экономике, политике, педагогике, психологии. В какой-то момент, его отец Крепелин старший, человек военной выправки с жестким суровым характером, во всем стал полагаться на сына. Когда же старый директор, основатель Гармонии умер, для наследника не было никаких проблем занять его место, он и так давно вел все дела академии. Ему было тридцать шесть, совсем не много для такой должности, но Анджелус очень быстро завоевал авторитет не только у своих подчиненных и воспитанников, но и среди лидеров мировых сообществ, так как Гармонии, а их на то время было уже три, играли важную роль и в политике.

Сейчас же этот худенький, чуть сутуленький старичок с ясным, трезвым взглядом и добродушным, хоть и с хитринкой лицом, получал удовольствие, пожиная плоды своих трудов. Сегодня он посвящал в диссонеры очередных своих воспитанников, каждого из них он знал в лицо и помнил по имени. Высокий лоб и лицо Анджелуса из-за широкой улыбки прорезало множество мелких морщинок, которые бывают у людей с живой и богатой экспрессией. По бокам его чуть вытянутой головы торчали густые, белые кудряшки, на макушке, правда, их почти не было.

Директор подошел к трибуне, с удовольствием посмотрел на каждого кандидата (сегодня их было пятеро) и мягко заговорил:

— Здравствуйте, мои дорогие. Сегодня для вас, да и для всей Гармонии важный день. Вы стали защитниками человечества. Я знаю все о ваших трудах на пути к этой большой цели. Знаю, как вы старались. И вот вы здесь, и для меня большая честь вручить вам это, — он кивнул на стол, где в целлофановых пакетиках была уложена форма диссонеров.

Директор отошел от трибуны и встал справа от столика, его место занял заместитель — Октус Рут, высокий, крепкий мужчина сорока-сорока пяти лет, с глуповатым, по-военному прямым взглядом и железной выправкой.

— Так, — зычно заговорил он. — Присяга! Клянусь свято соблюдать долг диссонера, защищать слабых и угнетенных, помогать им.

— Клянусь! — дружно отозвалось пять голосов, Анджелус, улыбаясь, закивал головой.

— Использовать свою силу во благо человечества и для борьбы с силами Алой Королевы.

— Клянусь!

— Соблюдать законы и принципы братства, поддерживать единство со своими товарищами.

— Клянусь!

— Не попрать честь и достоинство трех Гармоний!

— Клянусь!

На самом деле, Гармонии было четыре. Орта — самая первая академия, основанная шестьдесят лет назад. Даже несмотря на то, что за последние лет тридцать она в значительной мере переквалифицировалась, став по многим аспектам похожей на организацию элитных наемников, авторитет ее был по-прежнему самым высоким.

Гармония Эо была организована через пять лет после Орты. Являлась она, по сути, младшей сестрой первой академии и приняла от нее все традиции и устрой. Даже архитектурно они были похожи. Правда, Эо была поменьше, она насчитывала всего семсот-восемсот человек, считая студентов, диссонеров и персонал. В Орте же жило тысяча с лишним человек.