Нейт взглянул на небо. Да, вот она, таращит свой алый глаз. Сегодня Фуксия почти в зените, ее сестры — маленькая, голубенькая Эо и полная, оранжевая Фимма, расположились недалеко от нее на западе и востоке. Радужная Орта, только показалась из-за горизонта, а серая, скромная Сира еще не начала свое шествие по видимому небосклону.

Нейт положил голову на ладони и задумался. Что за жизнь протекала на Фуксии? Эта единственная обитаемая луна была практически не изучена, телескопы не могли пробиться через чрезвычайно плотную атмосферу. Ученые сходились во мнении, что на поверхности Фуксии душно и жарко, нередко бушуют песчаные бури, по всей видимости, были в наличии кислород и вода, во всяком случае, большинство монстров, попавших сюда, нуждались в жидкости и еде и имели органы дыхания, для которых был пригоден здешний воздух.

Процесс телепортации семян протекал почти по тем же закономерностям, что и создание этюдов, и то, что камни были родом с красной луны, не вызывало сомнений. Ученые зафиксировали: вспышка в атмосфере Земли совпадала с такой же на Фуксии.

В общем-то, это все что было известно об этом суровом мире. Разве что необходимо добавить: Фуксия — источник могущества Алых Королев.

Перед глазами вновь встали образы из недавнего сна. Нейт поморщился, не хотелось снова впадать в хандру, удивительно, какое сильное эмоциональное влияние может оказать обычный сон.

Края зрения что-то коснулось. Вспышка. А за ней и камень, небольшой — ерунда. Нейт отметил на пластиковой карте, прикрепленной к большой, фанерной доске, точку.

Остаток дня прошел для юноши без происшествий. Сразу после дежурства он отнес результаты наблюдений в оперативный отдел, чтобы там сформировали отряды для уничтожения монстров и в пункт связи, так как четыре из тринадцати семян упало на территории Балима, таковы правило безопасности.

Поужинав и доделав свои срочные дела, Нейт отправился в комнату, в надежде уснуть пораньше, чтобы выспаться. Ему повезло, сон пришел почти сразу и был он крепок. Все бы ничего, если бы ни какой-то придурок-сосед не включил ни свет ни заря музыку. Нейт, прищурившись, посмотрел в окно, было еще темно. Чертыхнувшись, он перевернулся на бок и заткнул голову подушкой. Но музыка, тихими, нежными переливами щекотала уши, убаюкивала, но не давала уснуть, укачивая и, одновременно, раздражая, своей томной сонатой.

Нейт резко перевернулся на спину и распахнул глаза. Стало отчетливо ясно — музыка звучала в его голове.

Сон, как рукой сняло. Быть не может! Похоже, Нира оказалась права. Нейт рывком поднялся с кровати, немножко постоял, вслушиваясь в себя и стараясь успокоиться: торопиться не было никакого смысла. Затем юноша взял полотенце и отправился в душевую, она была общей на пять комната и, разумеется, в такое время пустовала.

Соната плавно переливалась в голове, спокойная, тихая, она, тем не менее, побуждала к немедленному действию. Нейт прилагал не малые усилия, чтобы успокоится, не торопиться, не впадать в истерику. Умылся, почистил зубы, взглянул в зеркало. Видок — так себе. Темные от природы глаза, взгляд которых всегда был чуть-чуть, как бы раздраженным, из-за чего многие сторонились юношу, даже не пытаясь узнать его ближе, сейчас были покрасневшими и слегка припухшими. Густые, черные волосы прядями торчали в стороны. «Надо бы подстричься», — лениво подумал Нейт, вытер лицо и пошел обратно в комнату.

Быстро оделся, но не в форму — в штатское: брюки с удобными карманами и ремнем-ножнами на бедре, черную куртку со свободными полами и стоячим воротником, под куртку надел кобуру с пистолетом, пока обыкновенным — огнестрельным. К бедру закрепил длинный нож-мачете. Постоял минуту все обдумывая, кивнул сам себе и вышел из комнаты.

Нира открыла на удивление быстро, хотя плюшевая пижама с мишками, заспанные глаза и растрепанные волосы, явно говорили о том, что Нейт ее разбудил.

— Спятил что ли? — сонно пробурчала она. — Какой сейчас час?

— Инструктор, — стараясь сохранять спокойствие, проговорил Нейт. — Резонанс. Я… я слышу музыку.

Нира какое-то время стояла молча, переваривая информацию, затем глаза ее расширились от удивления, и инструктор взволнованно залепетала:

— Так, так, так. Резонанс. Да. Значит так, — пыталась она собраться с мыслями. — Давай беги к себе или в оружейную, экипируйся как следует.

— Уже, — Нейт похлопал себя подмышкой, там, где висела кобура.

— Ага, ага. Тогда иди на стоянку, выпиши машину, скажи, на меня, — тараторила женщина, не в силах справиться с волнением. — Ну, ты знаешь. И жди, я мигом.

Юноша уже было развернулся, чтобы уходить, но его тут же остановил голос инструктора:

— Нейт! — он обернулся, Нира порывисто бросилась на него, заключая в объятья. — Ты молодчина! — похвалила она, как будто от юноши что-то зависело.

— Да, заткнитесь вы! — грубо прокричали в одной из комнат. — Имейте совесть! Дайте поспать!

— Все, давай, беги, — заговорщицки прошептала Нира. — Я мигом.

Нейт сделал так, как говорила инструктор: отправился на стоянку, правда, сначала зашел в только-только начавшую работать столовую, чтобы купить в дорогу чего-нибудь на перекус, выписал на имя Ниры машину — потрепанный, старенький пикап, с выцветшей картинкой на кузове, изображающей полуголую девицу, кормящую с руки дракончика, и стал ждать.

На стоянке припарковался синий фургончик. Водитель — диссонер лет под сорок и при этом без отличительного значка преподавателя или инструктора, что редкость для Гармонии, лениво вышел с водительского места и открыл пассажирскую дверь. На улицу, неуверенно озираясь, высыпало пять детишек: двое, совсем маленьких, лет трех — за ручку с инструктором-женщиной, трое, постарше — самостоятельно. К ним тут же подбежал человек в штатском, видимо — юрист, и пока взрослые оформляли бумаги, дети тихонечко прогуливались по парковке. Один из них — самый старший, заметил Нейта и медленно направился к нему:

— Здравствуйте, — неуверенно произнес мальчик.

— Угу, — не слишком дружелюбно ответил Нейт, погруженный в себя.

— Вы диссонер?

— Я, — начал было Нейт, но тут же осекся, усмехнулся сам себе и добавил:

— Похоже на то.

Повисло молчание. Видно было, что мальчик хотел спросить о чем-то важном для него, но никак не решался, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

— А меня с сестрой сюда привезли, — наконец, заговорил он. — Скажите, а здесь хорошо?

Нейт не сразу понял, что ребенок спрашивает о Гармонии, юноша посмотрел по сторонам, пожал плечами и равнодушно ответил:

— Нормально.

Мальчик еще немного постоял и отправился назад, понуро опустив голову. Нейт какое-то время смотрел ему вслед, вдруг вспомнилось, как его самого в четырехлетнем возрасте, вот так же привезли сюда из провинциального детского дома, ничего толком не объяснив.

— Эй, — окликнул Нейт мальчика. — Вам с сестрой здесь обязательно понравится.

Ребенок кивнул и побежал к своим. В этот момент на парковке появилась Нира. Без лишних слов они погрузились в машину и отправились в путь.

На улице уже светало. Когда машина чуть удалилась от академии, Нейт обернулся. Гармония, названная в честь второй по размеру радужной луны, в рассветном зареве выглядела особенно величаво. Массивный, двух-трех этажный комплекс овалом огибал кампус — внутренний двор с детскими и спортивными площадками, парком с озером и монументом основателя Гармонии Анджелусом Крипелиным старшим — в центре. Здание делилось на шесть секторов. На первом этаже располагались, по часовой стрелке: крытая парковка, столовая, совмещенная с актовым залом, библиотека, тренировочный зал, тренировочный зал для диссонеров, разбитый на четыре сектора, и лазарет. Левое крыло второго этажа целиком занимали учебные помещения: классы, аудитории, лаборатории, учительская. Правое крыло было выделено под общежития: центральная, меньшая часть— для инструкторов и преподавателей, правая, крайняя, поделенная на три части, предназначалась диссонерам, курсантам и кадетам. Третий этаж был пристроен только в четырех частях здания: строго на севере, востоке, юге и западе. Он значительно возвышался над вторым, так как между этажами крепились те самые наблюдательные посты, на одном из которых вчера дежурил Нейт. Третий ярус уходил во владение администрации, здесь находились кабинеты бухгалтерии, управляющих, замов и так далее. В северной башенке, стоявшей напротив центрального выхода Гармонии, располагался кабинет директора — Анджелуса Крипелина младшего и Зал Славы — круглая, церемониально украшенная комната, где проводилось посвящение в диссонеры.