Ангел всхлипывала, когда я дразнил ее влагалище, вводя внутрь один палец, прежде чем вытащить его и провести им вниз к ее клитору, обводя его кругами, поощряя его держаться подальше от капюшона. Я понял, что мог бы играть с ней часами. Просто держать ее связанной и открытой для меня, пока я придвигал ее все ближе и ближе к освобождению, только чтобы отстраниться и слушать ее крики о мольбе. Она умоляла меня всем телом, раздвигая бедра, покачивая попкой взад-вперед, как будто этого было достаточно, чтобы соблазнить меня.

С другой стороны, этого было достаточно. Она была всем, что могло соблазнить меня. Возможно, это была низменная одержимость, которую я развил в себе по отношению к ней за последние пять лет, но что бы это ни было — я чувствовал, что эта женщина принадлежит мне. Единственной, кто, казалось, не осознавал этого, была она, и это сбивало меня с толку.

С тех пор как я застрелил своего первого человека, лишил первой жизни, совершил свое первое убийство — я всегда получал то, что хотел. Я поднялся на вершину своей карьеры, а затем нашел свой путь к еще более влиятельному положению. Из-за нее. Мой ключ. Моя невеста. Моя гребаная жена.

Оторвавшись от ее мокрой киски, я быстро спустил штаны и взял себя в руки. У нее перехватило дыхание, звук был громким в тихой комнате — звуконепроницаемый, без сомнения, благодаря вниманию Йена к деталям. Я водил головкой своего члена вверх и вниз по ее щелочке, ожидая, испытывая любопытство.

Неужели она еще не поняла, что больше не защищена от меня? Мне было интересно, каково это — трахнуть ее, наполнить своей спермой и ждать, пока она поймет, что я сделал. Я очень мало знал о контроле над рождаемостью у женщин — это никогда не было тем, чем мне нужно было заниматься. Но я точно знал, что иногда у женщин на них не идет кровь. Поймет ли она, что беременна, или только когда она начнет расти, созревать и набухать вместе с моим ребенком, она поймет свои обстоятельства?

Вероятно, она все еще питала какое-то подобие надежды, что сможет сбежать от меня. Что я не пойму, что произошло той ночью. Я знал, что истинный убийца Рафаэлло Прайса сейчас восседает в своем особняке на троне. Джеки. Она была причиной того, что Ангел сбежала, и вскоре я получу от нее справедливое вознаграждение, но сейчас пришло время сделать то, что я должен был сделать пять лет назад.

Пришло время трахнуть мою жену и убедиться, что она не покинет эту комнату без твердого напоминания о том, что мини-версия меня растет в ее утробе.

Я установил головку своего члена на место и одним сильным толчком вошел в ее влагалище. Ангел вскрикнула, когда я трахнул ее, ее спина выгнулась, а голова приподнялась, когда она напряглась в наручниках, удерживающих ее на месте. Напряженные мышцы обвились вокруг моего члена, втягивая меня еще глубже.

Низкий стон вырвался из моей груди и поднялся к горлу.

— Так чертовски крепко, Ангел, — сказал я сквозь стиснутые зубы. — Твоя киска душит мой член.

Тело Ангела извивалось подо мной. Она тяжело дышала, задыхалась, сжимала и разжимала свои внутренности, подводя меня еще ближе к краю пропасти. Каждое ее движение отзывалось рябью на моем члене. Ее соки стекали вокруг меня.

Я вышел из нее, чтобы снова войти. Мои руки нашли ее бедра, и, крепко держа, я начал вдалбливаться. Я трахал ее тугую, влажную киску с такой же яростью, с какой трахал ее горло. С каждым толчком она хрюкала и всхлипывала. Ее руки сжались в кулаки над манжетами, мышцы ее рук напряглись, когда она крепко сжала их.

Удерживая ее, я оттолкнул ее бедра назад, рывком усадив ее к себе на колени, когда я вышел, а затем снова вонзился в ее тугие, гостеприимные внутренности.

— Так чертовски хорошо, любимая, — прошептал я. — Ты берешь член, как прирожденная шлюха.

При этих словах с ее губ сорвалось тихое ругательство, но я не возражал. Она могла плевать и проклинать меня сколько угодно; я все равно заполучил бы ее целиком к концу ночи.

Ее внутренности сжались вокруг меня, и я изо всех сил старался не кончить прямо здесь и сейчас. Я хотел, чтобы она была горячее, влажнее и гораздо больше потеряла свой чертов разум к тому времени, как я излил бы свое семя в ее киску. Теперь, когда эта порочная мысль укоренилась в моем сознании, я хотел увидеть шок на ее лице, когда она поймет, что я получил от нее все, что хотел, и она приняла это, думая, что она в безопасности.

Я входил и выходил из ее киски, взад и вперед, крепко сжимая ее, в то время как ее внутренние стенки сжимали меня. Я подходил все ближе и ближе и знал, что она тоже. Не в силах больше откладывать это, я просунул руку под нее и сильно ущипнул ее маленький клитор. Это было все, что требовалось.

Ангел оттолкнулась от меня, ее голова оторвалась от кровати вместе с плечами, когда она изогнулась в своих путах. Ее ноги задрыгали. Она закричала. Но внутри нее я почувствовал, как напряглись ее мышцы, когда оргазм захлестнул ее с головой.

Наконец-то я позволил себе эту разрядку. Мои руки на ее бедрах напряглась, когда я впился пальцами в ее бока, прижимая ее к себе, пока я кончал и кончал, заполняя все ее нутро. У меня никогда раньше не было семьи, и я не был до конца уверен, что смогу стать семейным человеком — не с той тьмой, которая запятнала мою душу. Но семья была здесь не единственной целью. А наследник.

Империя Прайсов была бы моей, а Эванджелин Прайс была бы моей королевой. Ее тело дало бы мне право править, хотела она этого или нет.

Мои бедра прижались к мясистой нижней части ее задницы, и я склонился над ее позвоночником, пот стекал с моих висков и падал на бледную кожу на ее спине. Она тоже была покрыта испариной. Мой член дернулся внутри нее, и низкий стон вырвался из моей груди. Никогда прежде я не чувствовал себя настолько неуправляемым из-за женщины, привязанной к кровати. Однако каким-то образом Ангел заставила меня почувствовать себя одновременно и Богом, и человеком, склоняющимся перед чем-то гораздо большим, чем я сам.

Когда я вышел из ее киски, я осторожно взял подушку, которую забрал у нее ранее, и затем подсунул ее ей под живот. Она застонала и попыталась отстраниться, скорее всего, из-за чрезмерной чувствительности, но я ей не позволил. Наручники и мои непреклонные руки удерживали ее в нужном положении там, где я хотел ее видеть.

— Вот так, — шептал я ей, поглаживая пальцами ее спину. — Не двигайся ради меня, любимая. Мы должны убедиться, что папины маленькие пловцы справятся.

Она повернула голову и посмотрела на меня в ответ.

— Этого не случится, Гейвен, — сказала она хриплым от всех этих рыданий и криков голосом.

Моя улыбка стала шире.

— И почему же? — спросил я.

Любопытство просверлило меня насквозь. Признает ли она правду? Расскажет ли она мне об имплантате? Если да, то будет ли у меня шанс сказать ей, что я его убрал?

Зубы Ангел скользнули по ее нижней губе, и она вздохнула. Игра на ее лице отразили эмоции — раздражение, гнев, сожаление и что-то еще, страх. Но чего она боялась?

Я ждал, но ответ, который я искал, так и не пришел. Вместо этого Ангел вздохнула и покачала головой.

— Один раз не гарантирует, что я забеременею, Гейвен, — сказала она. — Это не случилось пять лет назад и не произойдет сейчас.

Ах, так она собиралась пойти этим путем. Моя улыбка ни разу не дрогнула. Я отвернулся и нашел свой выброшенный носовой платок, вытирая свой член, пока застегивал молнию, прежде чем повернуться обратно к ней. Облокотившись на кровать, я протянул руку и отвел ее волосы с лица, прежде чем обнять ее щеку и посмотрел вниз, в ее поднятые глаза.

На ее щеках появился румянец, кожа стала влажной, и мне захотелось перевернуть ее на спину и снова надеть наручники на руки, чтобы я мог снова овладеть ею.

— Есть много вещей, которых ты не осознаешь, Ангел, — сказал я, скрывая свою правду так же, как это делала она. — Но я могу заверить тебя в одном — мы будем трахаться не только один раз, любимая. Отныне моя сперма будет у тебя в животе каждый день, пока ты не забеременеешь нашим наследником.