— Ты достаточно скоро узнаешь, — уклонился я, прежде чем подвести ее ближе к краю кровати. — Наклонись над подушками.

Оглянувшись на меня один раз, она последовала за мной и сделала, как я приказал. Ее пышная, округлая попка приподнялась, когда она наклонилась. Я взял сначала одну руку и тянул ее до тех пор, пока не смог приковать ее наручниками к столбу, а затем быстро перебрался на другую сторону и повторил действие. У нее перехватило дыхание, когда она обнаружила, что привязана к столбикам кровати.

Что-то внутри моей груди ослабло. Казалось, только когда она была связана и выставлена напоказ для моего удовольствия, я наконец обрел утешение. Связанная таким образом, она не могла убежать. Она была в моей власти, и, к несчастью для нее, у меня было очень мало милосердия, когда дело касалось того, чего я желал.

Мои пальцы прошлись по внешнему краю ее стрингов. Я мог практически чувствовать ее запах. Она была мокрой. Моя маленькая грязная девочка. Убрав от нее ладонь, я с быстрым свистом опустил ее вниз. Она ахнула, и ее гладкая кожа цвета слоновой кости порозовела от моего удара. Я снова шлепнул ее по противоположной ягодице, и она вздрогнула, ее спина задвигалась, когда она заерзала на подушках.

Шлепок.

— Не двигайся, черт возьми, Ангел, — предупредил я ее, даже зная, что это невыполнимое требование.

Но это мне также понравилось. Выдвигать ей невыполнимые требования и находить причины для того, чтобы наказать ее снова и снова. Контроль был опьяняющим наркотиком, который я позволял себе так часто, что это стало моей самой большой слабостью. Моя зависимость. Я отвечал за все, начиная с моего бизнеса, заканчивая моими людьми и убийством. Но эта женщина, распростертая передо мной, как подношение, была другой. Контроль, который я осуществлял над ней, был заслуженным. Это было трудно, и от этого стало намного приятнее, когда она наконец сдалась и склонилась передо мной.

Мой член напрягся внутри штанов, готовый начать все сначала. Однако с этим придется подождать, потому что у меня были другие планы относительно моей маленькой вероломной жены.

Подцепив пальцами тонкие бретельки ее стрингов, я снял ткань с ее влагалища и оставил ее обмотанной вокруг колен. Она ахнула, и ее бедра напряглись, но я уже мог видеть то, что она, без сомнения, не хотела мне показывать. Ее киска была раскрасневшейся и розовой, набухшей от сока. Я прижал толстый палец к ее отверстию и засунул его внутрь, заставив ее выгнуть спину. Свободной рукой я нанес новую серию шлепков по ее заднице, от которых она вскрикнула.

— Я сказал не двигаться, — напомнил я ей.

Тяжело дыша, она ответила сквозь стиснутые зубы.

— Почему бы тебе не позволить мне связать тебя, засунуть палец тебе в задницу и посмотреть, сможешь ли ты стоять смирно, — огрызнулась она в ответ.

С глубоким смешком я ввел свой палец в ее влагалище, покрывая его ее влагой, прежде чем вытащить и двинуться вверх. Ее тело напряглось, когда я прижал его к ее темному бутону розы.

— Теперь, если ты хотела, чтобы это было у тебя в заднице, любимая, — сказал я, ухмыляясь. — Все, что тебе нужно было сделать, это попросить.

Я вставил палец, вызвав у нее еще один резкий вскрик. Мышцы ее задницы сжались вокруг моего пальца, сжимая его невероятно сильно. Я мог только представить, как приятно было бы просунуть свой член в ее тугую темную дырочку и трахать ее до тех пор, пока она не закричит. Теперь она привыкла к этому — не учитывая, как часто я заставлял ее надевать грушу на прошлой неделе. И наказание для нее, и награда для меня — видеть, как ее задница раздвигается вокруг металлической колбы, и знать, что внутри, это широко раскрыло ее для меня.

Скоро. Я заполучу ее во всех отношениях очень скоро, черт возьми. Но не сегодня вечером. Я вынул палец из ее задницы и свободной рукой полез в карман, вытаскивая носовой платок, чтобы вытереть. На сегодняшний вечер у меня были другие планы.

Закончив вытирать руку, я провел тыльной стороной ладони по розовой коже ее ягодицы. Для пущей убедительности я шлепнул его еще раз, наблюдая, как ее плоть подрагивает, когда ее рот задыхается. Головокружение от ее возбуждения распространилось по комнате.

— Я волновался, — признался я ей, снова потянувшись к передней части своих штанов, — когда ты ушла, что, возможно, ты ушла с моим ребенком внутри себя.

Ее плечи напряглись на кровати, голова повернулась, щека прижалась к матрасу.

— Гейвен, — ее голос был напряженным, полным печали.

Нахмурившись, я опустил руку на ее попку — треснув ладонью по чувствительной плоти там, где ее бедро соприкасалось с ягодицей, заставив ее выгнуться дугой, когда наполненный болью стон эхом разнесся в воздухе.

— Никаких разговоров, Ангел, — огрызнулся я. — Ты здесь не главная. А я.

— Прости… — сказала она, несмотря на мои слова, и, вздохнув, я перестал возиться со своими штанами спереди и шагнул вперед.

Я выхватил из-под нее подушку, а затем положил руку ей на поясницу. Я надавил, заставляя ее выгибать попку еще больше, пока ее сочная киска не оказалась на всеобщее обозрение. Как только это произошло, я обрушил на него серию резких шлепков.

Она закричала, когда моя рука оказалась прямо на ее влагалище и даже на маленьком бутоне, который был ее клитором. Она извивалась и брыкалась в моей руке, но я не унимался. Я сильно отшлепал ее сладкую маленькую киску, нанося пощечину за пощечиной, просто чтобы показать ей, что я имел в виду то, что, черт возьми, сказал.

— Пожалуйста! — закричала она после двадцатого удара. — Гейвен, остановись! Прости меня, пожалуйста! Я буду вести себя хорошо!

Я остановился и посмотрел на ее лицо, когда она, тяжело дыша, уткнулась в матрас. Ее распухшие губы приоткрылись, и по лицу потекли новые слезы.

— Больше никаких разговоров, Ангел, — повторил я свою предыдущую команду.

Она быстро кивнула, мокрые ресницы слиплись, когда она умоляюще посмотрела на меня. Мой член практически чертовски пульсировал. Ее губы сжались, но в ту секунду, когда мои руки оставили ее, и я отступил назад, я увидел, как все ее тело обмякло на матрасе. С облегчением? Возможно. Я был грубым мужчиной и не сдерживался. Мне нравилось наблюдать, как ее тело расцветает для меня — в удовольствии и в боли.

Я расстегнул молнию.

— Теперь, как я и говорил. — Я подошел к ней сзади и прижал обе свои руки к ее красной попке, раздвигая ее до тех пор, пока мне не стали видны обе ее дырочки. — Я хочу, чтобы ты поняла мою точку зрения, Ангел. — Боже, она была прекрасна. Я видел так много тьмы — купался в крови теней — но она, моя милая, лживая маленькая женушка, была воплощением Афродиты. Она была чем-то, чего я не заслуживал, но взял бы, несмотря ни на что, просто потому, что хотел ее. Жаждал ее. Нуждался в ней. — Ты бросила меня.

Слова были горькими на моем языке. Мой взгляд поднялся к ее лицу. Ее орехово-зеленые глаза все еще были с красными ободками, но сфокусировались острее, когда она посмотрела на меня в ответ. Она хотела заговорить, я понял это по напряженному, сопротивляющемуся выражению ее лица, но моей руки на ее бедной маленькой киске было достаточно, чтобы напомнить ей не переходить границу.

На самом деле я убрал одну ладонь с ее задницы и обхватил ее влагалище. Тепло разлилось по моим пальцам. Жидкий огонь, когда ее возбуждение пропитало меня. Ее киска была готова для того, чтобы ее взяли. Я ухмыльнулся. Она может притворяться, что ей это не нравится, но ее тело определенно знало, кого оно хочет. Меня. Всегда и только меня.

— Тебе повезло, Ангел, — сказал я, играя с ее половыми губами, раздвигая их, а затем проводя средним пальцем прямо по центру ее влагалища. Она выгнулась под моей рукой, и тихий стон эхом отозвался в моих ушах. — Если бы ты была беременна моим ребенком и я узнал, что ты скрывала его от меня в течение пяти лет, у нас было бы совсем другое воссоединение.

Ее дыхание становилось все более прерывистым, чем дольше я играл с ее влагалищем, проводя пальцем вверх и вниз по ее набухшему и влажному входу. Ее покрасневший клитор выглядывал из-под капюшона, практически взывая ко мне. Я дал ему то, чего он хотел — крепко ущипнул, отчего она застонала. В конце концов, я не был законченным монстром по отношению к своей жене и будущей матери моих детей.