– Сколько человеческих жизней вы собираетесь угробить в песках? – спросил возмущенный Сантьяго Альба.

– Сколько потребуется! – почти прокричал Франко. – Если понадобится, мы соберем свой собственный Испанский легион и закупим в Германии химическое оружие.

– Я смотрю, вашей жестокости нет предела. Говорят, за малейшую провинность вы убиваете не только своих врагов, но и своих солдат, – заявил хозяин поместья.

– Кого вы слушаете? Это не солдаты, а дезертиры и нарушители армейского порядка! – продолжал кричать Франсиско Франко.

Лицо его побагровело. Со стороны казалось, что майор уже не может справиться с охватившим его гневом. Распад империи и проигрыш в войнах для него стали унижением как общенационального, так и личного достоинства. Он искренне считал, что либеральные дискуссии порождают лишь хаос, который никак не вписывается в армейский порядок, который Франсиско уважал безгранично. Франко даже не пытался понять сеньора Поло и таких, как он. Майор в этом вопросе был абсолютно бескомпромиссен. Франсиско открыто обвинил присутствующих в лжепатриотизме:

– Вам нужно поменьше читать Толстого и всяких там французов. Я слышал, что этот русский граф дошел в своих безумных размышлениях до приравнивания патриотизма к рабству. Поэтому я его не читаю и хожу исключительно в синематограф.

Бедная сеньорита Кармен уже не знала, что ей делать. Скандал мог перерасти во все, что угодно. Вместо того чтобы наладить отношения с возлюбленным, ее отец был готов сиюминутно вцепиться в горло Франко, в том числе и из-за Толстого. Она умоляющим взглядом посмотрела на брата, который тут же вклинился в спор:

– Достопочтенные сеньоры, давайте оставим наши разногласия на потом. Сейчас главным является то, что коммунисты, анархисты и сепаратисты захватывают умы не только басков и каталонцев, но и всей Испании.

Тетя Исабель подхватила речь своего племянника и воодушевленно произнесла:

– Неважно, либералы мы, консерваторы или военные, есть только одно, что нас объединяет: преданность нашему королю Альфонсо XIII!

Сеньор Поло-старший поднял свой бокал и воскликнул:

– Да здравствует король!

Все присутствующие последовали его примеру.

Пробыв еще немного, майор Франко попрощался с гостями и направился в свой гарнизон. После его ухода все облегченно выдохнули. Даже молодые консерваторы, разделяющие его взгляды, не хотели, чтобы прием был окончательно испорчен. Услышав шум отъезжающего автомобиля, сеньор Поло подошел к окну и тихо произнес, но так, чтобы это услышали все:

– Майоришко!

Впоследствии именно это прозвище закрепится за Франсиско Франко не только в аристократических кругах Астурии, но и во всей Испании.

Через два дня сеньор Ортис собрался навестить графиню Лауру и ее племянницу. Он всю дорогу размышлял, как ему начать разговор, чтобы расположить к себе женщин. Его друг Хосе рано утром уже покинул Овьедо. Этот факт облегчил возможность свиданий Фернандо с сеньоритой Мерседес, иначе бы он точно увязался вместе с ним, а это не входило в планы Фернандо. Пройдя аркообразный тоннель между домами, мужчина быстрым шагом устремился по мощеным улицам к дому графини. Именно в эту минуту его сердце начинало замирать при приближении к заветной двери. Волнения Фернандо были напрасны, ибо хозяйка дома проявила к нему благосклонность, а Мерседес была еще более обаятельна, чем в день знакомства.

Сеньор Ортис пытался вести себя как светский человек и завел непринужденную беседу за чашкой кофе. В конце своего недолгого монолога гость решил пригласить донью Лауру со своей племянницей в театр. Фернандо сообщил, что сеньор Поло будет так же сопровождать свою дочь Кармен вместе с сыном. Ложа на шесть человек была уже забронирована.

Графиня Лаура с удовольствием приняла приглашение. Для Мерседес это уже не было неожиданностью, но чувства радости от предстоящей поездки в театр невозможно было скрыть. Донья Лаура, чтобы развлечь гостя, попросила свою племянницу что-нибудь сыграть на рояле. Она хотела, чтобы сеньорита блеснула своей музыкальной одаренностью, и девушка с удовольствием согласилась исполнить прелюдии к «Испанской сюите» Исаака Альбениса.

После того как тишина снова воцарилась в комнате, графиня предложила молодому сеньору остаться у них пообедать, но мужчина вежливо отказался, сославшись на заранее назначенную встречу. Он вежливо попрощался с дамами и, посмотрев в последний раз на Мерседес, удалился в приподнятом настроении.

Донья Лаура после того, как за гостем захлопнулась входная дверь, завела разговор со своей племянницей. В ее голосе чувствовались уверенность и здравый смысл:

– Мерче, этот Ортис произвел на меня положительное впечатление. Он так пристально следил за твоей игрой на рояле, что мне в голову внезапно пришла одна мысль. Он определенно влюблен или в тебя, или в музыку. Но я не думаю, чтобы юристы были утонченными меломанами. А там кто его знает. Надо бы к нему получше присмотреться.

– Рано делать какие-либо выводы. Мы ведь почти не знакомы, – ответила сеньорита.

Разговор прервала Пилар. Она пригласила хозяйку дома и Мерседес к обеду.

Через несколько дней наступил долгожданный вечер, когда Мерче в приподнятом настроении, предвкушая поездку в оперу, подошла к открытому окну и посмотрела на знакомую улицу. Влажный вечерний воздух навис над городом, накрыв его легкой дымкой. Мимо проезжали коляски, запряженные лошадьми, и редкие автомобили, из-под колес которых поднималась небольшая пыль. А в конце улицы показалось еще одно транспортное средство, прижившееся за последнее время в Овьедо, – вагон, запряженный мулами. Люди набились в него, чтобы как можно скорее добраться до своих домов и съемных квартир. И вот, наконец, она увидела автомобиль своей тети, который припарковал к парадному входу шофер Луис.

Экономка, как и Мерче, тоже была в хорошем настроении. Она поспешила отпроситься у своей хозяйки до завтрашнего дня, после того как они уедут в театр. Естественно, Пилар придумала благовидный предлог, чтобы оправдать свое исчезновение из дома.

Донья Лаура и Мерче направились в относительно новый, но престижный район города, который украшал оперный театр. Здание в неоклассическом стиле совсем недавно после реконструкции открыло свои двери для зрителей. Более вместительный зал с удобными ложами мог конкурировать не то что с театром Мадрида, но и с оперным театром самой Барселоны. Этим вечером давали «Гугенотов». Мерседес и Фернандо оживленно общались, пока не погас свет, в то время как Кармен просверливала театральным биноклем макушку сидевшего в партере Франко. Она ждала с нетерпением антракта, чтобы в фойе пообщаться с предметом своей страсти.

А в это время Пилар спешила на встречу с Хорхе. На высоком небе медленно начала появляться бледная луна, и весь город наполнился мутновато-серебристым светом, тогда сеньорита и увидела на площади Фонтана своего возлюбленного, который ждал ее с нетерпением. На ней было платье в крупный горох с тремя оборками внизу юбки. Он, как обычно, в брюках и светлой рубахе, а на его ногах были все те же туфли со стоптанными подошвами. На площади всегда было многолюдно, еще с тех далеких времен, когда люди приходили сюда за водой. Чистый источник был артерией жизни старинного города. Потом на этом месте появлялись торговые и ремесленнические лавки, жилые дома. И вот уже таверны и магазинчики начали тесниться, как соты улья, вокруг маленького комедийного театра, где каждые выходные шла любимая в народе сарсуэла, которая стала раскрепощенной испанской опереттой.

Молодая экономка ускорила шаг. Лицо Хорхе, такое близкое и хорошо знакомое, преобразилось улыбкой.

– Пилар, пойдем скорее. Сейчас начнется спектакль. Посмотри, сколько собралось сегодня людей, – обратился к девушке Хорхе, притягивая ее к себе.

Они зашли в заполненный до отказа маленький театр и сели быстро на свои места. Рабочие покупали даже самые дешевые билеты, без кресел, и заполняли проходы второго этажа. Поэтому часть публики все представление была вынуждена стоять. Люди громко смеялись, вели оживленные разговоры, и казалось, что этот шум толпы никогда не стихнет. Но вот прозвенел долгожданный третий звонок, медленно погас свет, и спектакль начался.