После обеда, во время сиесты, Мерче была страшно возбуждена, поэтому не могла полноценно отдохнуть. Она ворочалась, вставала и ходила по комнате кругами. Сеньорита уже выбирала себе платье к приему в доме сеньора Поло и постоянно мысленно возвращалась к рассказу подруги о постигшей ее внезапной и такой еще непонятной любви. Ей тоже хотелось испытать нечто подобное, но она довольствовалась пока только мечтами о каком-то сказочном гранде. Девушка накинула на плечи халат и решила спуститься на кухню в поисках экономки Пилар, которая ей должна была помочь в очень трудном вопросе: в выборе платья.

Сеньорита еще не успела перешагнуть порог кухни, как остановилась, потеряв на время способность говорить. Затем Мерседес метнулась безотчетно в сторону, прижавшись к стене, с которой ей захотелось слиться и стать невидимой. За это короткое мгновение она успела заметить то, что не укладывалась в ее голове. У большого окна стояла экономка – стройная черноволосая Пилар, в темном платье и белом фартуке. Ее сжимал в объятиях неизвестный мужчина, по своему внешнему виду принадлежавший к рабочему классу. Молодой и сильный парень, с явно крепким здоровьем, лет двадцати пяти, целовал ее лицо, пытаясь остановить упреки растерянной Пилар.

Сеньорита отчетливо услышала низкий мужской голос.

– Ты напрасно переживаешь. Мы отошли от идеологии анархистов окончательно. С ней покончено. Только идеи Маркса смогут спасти человечество и объединить рабочих всего мира. Мы стоим у зачатка новой партии, – воскликнул неизвестный мужчина.

– Господи! Когда же мы поженимся? – спросила, выдохнув, бедная экономка.

– Скоро, Пилар, скоро. Как только победит коммунизм. И ты получишь сразу все самое лучшее, что есть на свете. В том числе и меня, – воодушевленно произнес молодой человек.

Мерседес была в полном замешательстве. Она не знала, что ей делать: то ли подняться по лестнице в свою комнату, то ли войти на кухню и прогнать этого сумасшедшего. Сеньорита все-таки решила пересилить себя и войти в открытую дверь. Как только ее увидел непрошеный гость, он немедленно схватил со стола узелок и в ту же минуту побежал к выходу. Мерседес заметила промелькнувшее волевое лицо с угольно-черными глазами.

Сеньорита чуть успокоилась и достаточно твердо спросила:

– Что здесь происходит?

Руки Пилар нервно перебирали фартук, покрасневшее лицо выдавало ее стыд, а растрепанные волосы еще хранили прикосновения сильных мужских рук.

– Сеньорита, я вас заклинаю. Не рассказывайте ничего донье Лауре. Она меня выгонит на улицу. Я обещаю, что этого больше не повторится, – произнесла дрожащим голосом девушка, и слезы отчаяния брызнули из ее огромных глаз.

– Пилар, – обратилась к своей экономке благородная сеньорита. – Мне очень не хотелось бы с тобой расстаться. Поэтому об этом инциденте я умолчу, но ты мне должна рассказать все об этом мужчине.

Девушка, смахнув краем фартука слезы со своего лица, тихо произнесла:

– Я никогда не знала, что можно так полюбить. У меня нет сил с этим бороться. Переполняющие меня чувства становятся все сильнее с каждым днем, и это абсолютно противоречит здравому смыслу. Я, наверное, виновата перед всеми, но не перед собой. Мы обязательно поженимся, но, пока это не произошло, я не могу лишиться работы в вашем доме.

– Пилар, кто этот человек? – настойчиво спросила Мерседес.

– Его зовут Хорхе Родригес. Это мой жених, который работал на угольной шахте, а сейчас занимается профсоюзом. Он, к моему сожалению, попал в водоворот политических течений. Сначала Хорхе примкнул к анархистам, но не подумайте ничего плохого. Он никогда не был террористом. Мой жених говорил о каком-то синдикализме, а теперь Хорхе, видимо, стал марксистом, и я очень боюсь за него. Но он меня не слушает, и все время повторяет о каком-то счастливом завтра, – совсем огорченным голосом сказала девушка.

– То есть он тебя завтраками кормит, состоящими из новой идеологии, а ты его нашим хамоном? – съязвила сеньорита.

После этих слов экономка закрыла лицо руками и взмолилась:

– Сеньорита, я отдала ему свой обед, но, если вы посчитаете нужным, вы можете вычесть какую-то сумму из моего жалованья, если не верите мне.

– Успокойся, Пилар, – приободрила ее Мерседес и добавила:

– Поешь что-нибудь. Во время сильного голода не бывает черствого хлеба. И давай забудем об этом. Было бы лучше, чтобы он не приходил в наш дом. Вам нужно встречаться в другом месте. Не все такие люди, как я. Другие покрывать тебя не станут.

С этими словами сеньорита поднялась в спальню и, сбросив халат, рухнула на мягкие подушки, отделанные шнуром с золотыми кисточками.

Через несколько дней вдовствующая графиня Лаура и ее воспитанница Мерседес отправились на своем автомобиле-фаэтоне к сеньору Поло. Эта машина была одним из недешевых приобретений пожилой женщины, но она полностью соответствовала ее положению. Шофер Луис, состоящий на службе у графини, был очень приятным молодым человеком. Его внешний вид вводил всех в заблуждение, потому что он не выглядел как прислуга. Водитель был похож на отпрыска из обеспеченной семьи. На нем были надеты щегольская куртка, притянутая поясом, модное кепи, укороченные брюки и гетры. Мягкие кожаные туфли на ногах и перчатки дополняли образ шофера-щеголя. Светлые глаза излучали огоньки радости. Луис уже предвкушал, какое неотразимое впечатление он произведет на горничных и кухарок в особняке семьи Поло, который находится неподалеку от замка Сан Кукао.

Мерседес скользила взглядом по мелькающим мимо нее домам, стоящим вдоль уличных тротуаров. День стремительно переплывал за океан вечера в тихую ночь. Сумерки сгущались в ускоренном времени из-за опускающегося влажного тумана, спешащего объять вершины гор. В это время каждый куст и каждое дерево прощались со своими тенями, которые скатывались в мягкую траву к невидимым корням. Они растворялись в густом мраке тишины, безмятежно засыпая.

И утомленная Мерседес тоже закрыла глаза. Всю дорогу в ее голове вспыхивали яркие картины беспокойного дня, который так рано начался. Время дороги пролетело быстро, и это состояние прервалось, когда автомобиль подъехал к двухэтажному особняку семьи Поло. Его многочисленные окна празднично светились изнутри. Гостьям был оказан самый теплый прием, и они в сопровождении сеньориты Кармен отправились в гостиную, где собирались все приглашенные.

Мерседес охватило волнение, как только она начала приближаться к гостиной. Бесхитростное выражение ее лица благодаря новой прическе сгладилось, и неожиданно женская красота появилась в чертах сеньориты. Драпировка шелковой ткани оживала от ее легких шагов, отливая на свету. Рядом с ней тяжело пыхтела грузная тетушка в неизменном черном платье, которое украшала жемчужная нить, а над волосами монументально возвышался старинный испанский гребень, который относился еще к далеким золотым временам великой Испанской колониальной империи.

Бьющий своей яркостью свет обливал картины и мебель, а серебро зеркал увеличивало пространство гостиной, отражая роскошь, лишенную новомодных эффектов, горящий хрусталь на высоком потолке раскинул застывшие тени. У стены располагались три стола для домашнего фуршета: с вином и холодными закусками. Нарезанные фрукты и открытые бутылки с французским и алжирским винами распространяли сладковатый запах с легкой кислинкой. Сеньорита Мерседес изучающим взглядом окинула уже знакомую ей комнату. Сливающиеся голоса гостей оживили ее, и казалось, что атмосфера торжества присутствовала в каждой детали убранства.

Брат Кармен, Фелипе, был на несколько лет старше Мерседес. Он дружески поздоровался с сеньоритой и старой графиней. Вокруг Фелипе-младшего постоянно крутилась его сестра Исабель, которая была очень похожа на него. Стройный и подтянутый Фелипе какое-то время из вежливости поговорил с Мерседес и присоединился к мужскому обществу. С остальными приглашенными молодыми людьми Мерче знакома не была. Она обратила внимание, что сеньор Поло-старший медленно шаркал по комнате, почти не поднимая ног, и казался не очень здоровым. Сутулый и грузный, он возвышался над головами присутствующих, как гора, вершина которой лоснилась напомаженным блеском зачесанных на пробор волос. Обладая внушительной внешностью, сеньор Поло был безобидным человеком и любящим отцом.