Франко уже потерялся в темноте, но они даже не могли предположить, что в разгар стихии он будет упорно продолжать свое преследование. Достигнув скалистого берега, майор случайно поскользнулся о камень и рухнул на землю под извержением воды и градом мелких камней. Молодые люди слышали, как в темноте волнообразный шум напоминал взмахи огромных крыльев летящих куэлебрес. Однако они упорно продолжали бежать, надеясь на спасение.

В это время недалеко от ревущей бездны пришел в себя Франсиско Франко. Он медленно оторвался от каменистой поверхности и встал на ноги. Майор понял, что остался абсолютно цел, и только ветер продувал его испачканный мундир. Он решил забыть о беглецах и вернуться в Льянес. Франко достал из кармана свой большой носовой платок, чтобы попытаться вытереть им лицо и форму, выпачканные в какой-то тягучей слизи.

Можно по-разному относиться к древним мифам и их трактовкам. Кто-то считал, что наездницы куэлебрес – это плененные ими красавицы, а кто-то говорил, что нимфы являются полноправными властительницами пещер, так как давно стали единым целым вместе со своими драконами. И друг без друга жить они уже не могут. Но все сказания едины в одном: если яд куэлебрес попадет на камень, а не на живое существо, то он становится источником целительной силы. Человек, даже случайно коснувшийся этой скользкой поверхности, обретет неуязвимость, удачу и долгую жизнь.

Франсиско Франко нужно отдать должное. Он был отважным воином и не прятался за чужими спинами. Еще во время своей первой военной кампании в Марокко в 1916 году он был ранен. Однако после своего пребывания в Астурии Франко стал будто неуязвим. С тех пор удача сопутствовала ему во всем, а впереди его ждала долгая успешная жизнь, не обремененная серьезными недомоганиями до старческого возраста. И только последние несколько лет были омрачены болезнями. Как оказалось, у всего есть предел, даже у древней магии.

Дорога тянулась под ногами Хорхе и Пилар, как нить бесконечного клубка, который непрерывно разматывался. И вдруг из насыщенной темноты прямо перед ними возник дом. Старые руины, покинутые жизнью, смотрели своими разбитыми окнами прямо на них. Строение перегораживало дорогу, словно точка пересечения времен среди природной стихии. Измученные беглецы, не раздумывая, открыли покосившуюся дверь и только тогда вздохнули с облегчением. Они уже поняли, что оторвались от преследования, и страх постепенно начал отпускать их. Каменные стены дома укрыли их от ветра, а прохудившаяся крыша, хоть и протекла в нескольких местах, но еще была способна защитить от сорвавшегося ливня.

Молодость тем и хороша, что все жизненные невзгоды проходят быстро и менее болезненно, чем в зрелом возрасте. Еще не ощущается тяжелый груз всего пережитого, и кажется, что впереди длинная жизнь, пусть даже не вечная. А если ты еще и влюблен, то чувствуешь неиссякаемый прилив сил, который тебя окрыляет. Все это относилось к Хорхе и Пилар: как только они оказались в относительной безопасности, невзгоды сразу же отошли на второй план. Дом, где укрылись беглецы, оказался не таким уж необитаемым. Молодые люди отыскали свечу в деревянном, оплавленном воском стаканчике, и Хорхе незамедлительно ее зажег. В это время Пилар нашла относительно сухое место, где были кем-то оставлены выделанная овечья шкура и старые одеяла, не один раз прожженные пеплом чьих-то самокруток. Девушка быстро развязала свой узелок, где были припасены еда и вино для Хорхе.

Сеньорита еще продолжала оглядываться в темноту при каждом новом порыве ветра, который ревел и освистывал побережье.

– Пилар, ты чего боишься? – спросил девушку уже успокоившийся Хорхе. – Я всегда думал, что ты не робкого десятка.

– Просто я сейчас испытала почти детский страх, как когда-то давным-давно прислушивалась к шуму ветра и волн, считая, что это летят куэлебрес, – ответила ему тихо сеньорита и продолжила:

– Я всегда любила слушать рассказы своей бабушки, как мифические крылатые змеи не только похищали скот, но и лакомились маврами, разбивая во время шторма их корабли. Они уносили в глубины своих пещер несметные сокровища, чтобы порадовать своих айялгас, которые наслаждались золотом, жемчугом и драгоценными камнями. Мавры приносили много беспокойства древним обитателям наших земель, и поэтому ураганы и кораблекрушения не были редкостью. Это так или иначе ослабляло мавританское господство в Испании.

– Какая же ты маленькая дурочка, – сказал насмешливо Хорхе. – Для меня драконы – это ушедшая в прошлое часть геральдики арагонского короля. В Испании уже давно правят львы, – прозаично заключил молодой человек. – Нашла, о чем думать.

– Я повзрослела, но еще верю в куэлебрес, хотя сейчас меня больше волнуют именно те опасности, которые тебя постоянно окружают, – ответила со вздохом девушка. – Из анархистов – в коммунисты. Я уже молчу про профсоюзную стачку и преследования майора Франко.

– Все преодолимо. Настоящий мужчина лишь порадуется этим трудностям. Только победив их, каждый может стать сильным и несгибаемым человеком. Если светит яркое солнце, а на море штиль и твою жизнь уже ничего не омрачает, то ты начинаешь увядать и засыхать, как дерево без дождя, – произнес воодушевленно молодой человек.

После выпитого вина, произведенного в провинции Логроньо, и съеденного куска баранины, приготовленной в каменной печи на тлеющих дровах, Хорхе пришел в благоприятное расположение духа. Все минувшие события уже перестали быть для него важными.

– Как хорошо, что ты пришла сегодня, Пилар, – тихо сказал он.

У Хорхе перехватило дыхание, когда он притянул к себе девушку. Его рука проникла под ее блузу, и он быстро добрался до кружев рубашки, прикрывающей женскую грудь. Сбросив с себя последнюю одежду, Пилар ощутила прохладу влажного воздуха. У нее закружилась голова от его поцелуев, и она уже ничего не видела вокруг себя. Разъяренный залив продолжал громыхать своими волнами. Ветер не унимался, штурмуя каменные стены временного прибежища влюбленных. В этот миг они как будто сошли с ума под дьявольский, неумолкающий гул. Старый дом весь скрипел, и ветер врывался в каждую щель, но их разгоряченные тела этого уже не ощущали. Они находились в эпицентре любви и стихии. Даже в оконных проемах не было видно ни света далекого маяка, ни приглушенных огней Льянеса. Это безумие продолжалось всю ночь, пока первые лучи солнца не забрезжили на рассвете, и влюбленные беззаботно уснули, не разжимая объятий.

Шторм начал стихать, и по всему побережью постепенно распространился покой, как будто дьявольские силы отступали к началу утренней мессы. Проспав несколько часов, Хорхе лениво потянулся на колючем одеяле. Он окончательно осознал, что главное в жизни – это бутылка вина, вкусная еда и любимая женщина. И чтобы обрести это постоянное счастье, ему нужно было поскорее жениться.

Пилар проснулась раньше Хорхе, но она боялась даже пошевелиться до его пробуждения. Поэтому, как только он открыл глаза, девушка с улыбкой пожелала ему доброго утра. Она поднялась и быстро начала одеваться, чтобы избежать гнева доньи Лауры.

– Ты куда так торопишься? – поинтересовался Хорхе и схватил ее за руку, пытаясь остановить.

– Прости, но мне нужно поспешить на работу, – быстро ответила ему сеньорита.

– Мне кажется, тебе уже никуда торопиться не надо, – самонадеянно произнес молодой человек. – Мы должны через несколько дней пожениться в Кантабрии.

Пилар тут же онемела, но через минуту, придя в себя, растерянным голосом спросила:

– А причем здесь Кантабрия?

– Пилар, ты меня удивляешь. Это же очевидно. В другой провинции меня не будут разыскивать, и вообще там весьма лояльные местные власти. До меня не будет никому никакого дела, ведь Сантандер – это, в первую очередь, знаменитый курорт, где все люди сыты и счастливы. Пересидим пару месяцев, поженимся, а потом поедем в Паленсию, – заключил Хорхе.

– А в Паленсию тоже обязательно? – присела на край одеяла от удивления молодая девушка.