«Суд фараона» – это нашумевшая на всю Испанию сарсуэла, которая с успехом дошла до всех провинциальных театров. Она сочетала в себе мотивы Ветхого Завета и пародию на «Аиду» Верди. Зрители увлеченно смотрели одноактное зрелище, сюжет которого увлекал и веселил одновременно.
События разворачивались в Древнем Египте, куда с победой вернулся прославленный полководец. Он привез своей жене Лоте в подарок молодого и красивого раба Хосе, который был пастухом. Полуобнаженный, в одной схенти, стоял юноша на сцене, и все сеньориты в зале разом покраснели. Красивый темноволосый молодой человек, как античная скульптура, пел благозвучным голосом. Пилар тоже почувствовала легкое смущение и любопытство. Исполнительница арии Лоты, которая по сюжету была обделена ласками мужа, тоже начала задыхаться, видимо, от нахлынувшего возбуждения. А после ее соблазнительного монолога уже сеньорам стало жарко, и они начали сжимать коленки своих дам.
Прекрасный пастух пытался спастись от соблазнений своей госпожи, но по ее ложному обвинению Хосе попадает на суд к самой царице. Зал затаил дыхание, когда жена фараона, в своем откровенном египетском наряде, который обнажал части ее тела, пыталась произвести впечатление на подсудимого. На ее лицо был нанесен яркий театральный грим, а шею украшало золотое ожерелье. Зрители обливались потом от жары и скрытых желаний. Сатирические диалоги с интимным подтекстом вызывали в зале откровенный смех. Ни царица, ни аристократка не смогли соблазнить еле устоявшего Хосе. Тем временем измученный пастух, наспех прикрытый плащом, прыгнул в окно и попал напрямую к фараону, который в саду после обильной еды и вина уснул прямо за столом. Правитель принимает Хосе за Божьего посланника. Он просит растолковать его сны и нахлынувшие фантазии. В этот момент публика замерла, как и главный герой, который, выждав паузу, начал нести «футуристическую ахинею». Фараон был под таким глубоким впечатлением, что сделал его наместником Египта. Праведный пастух, как верующий пастырь, был вознагражден, а греховные желания высмеяны. В этот момент в зале начались овации и послышались одобрительные выкрики.
Выходя из театра, молодые люди еще долго слышали на улице громкие возгласы толпы и откровенно пошлые шуточки про то, как многие мужчины не пропустили бы мимо себя ни аристократку, ни тем более царицу. Веселые и незатейливые пьесы для народа были в то время таким же популярным развлечением, как и знаменитая коррида. Пилар и Хорхе тоже ничем не отличались от людей своего социального класса. Им было недоступно большое искусство, а следовательно, неинтересно.
В хорошем настроении сеньорита прижималась к своему возлюбленному, когда они шли по ночному городу. Ей хотелось как можно скорее прийти в его небольшую комнату, с одним маленьким окном, чтобы остаться с ним до утра. Но у Хорхе были другие планы. Работая ежедневно более десяти часов в шахте, добывая уголь, молодой человек теперь хотел насладиться всей полнотой жизни. Поэтому мужчина потащил Пилар к своим друзьям в таверну, чтобы плотно поесть, выпить сидра и потанцевать.
Молодые люди прошли вдоль двухэтажных жилых домов, на балконах которых цвела герань в глиняных горшках. Потом они зашли в большое помещение, заставленное простыми деревянными столами и стульями. Это было не кафе для аристократов и буржуа, где в одном зале собирались только богатые люди, а в другом изолированном помещении – их прислуга, в основном кучера, ожидающие своих хозяев. Таверна являлась одним из наиболее демократичных заведений Испании, куда самая разношерстная публика, от мелких чиновников до простых рабочих, приходила отдохнуть. В одном зале могли сидеть либералы, коммунисты и анархисты. Всех этих людей объединяли мечта о хорошей сытой жизни и оппозиционный дух.
Стены таверны уже давно почернели от дыма и впитали в себя едкий запах самокруток, которые, не переставая, курили посетители заведения. Влюбленная пара села за стол. Голая столешница была покрыта жирными пятнами от многочисленных трапез. Единственным украшением таверны были полки с огромным количеством бутылок. Постоянные посетители в большинстве своем заказывали астурийский яблочный сидр.
В центре одной пустой стены на табурете сидел музыкант с гитарой, игравший новомодные мотивы, недавно пришедшие из Аргентины. Танго завоевало сердце не только Испании, но и всего мира. Недавно вошедшие молодые люди, зараженные зажигательной музыкой, начали танцевать танго под аплодисменты присутствующих. Переведя дух, Пилар села за стол, скрестив ноги и аккуратно расправив длинную юбку своего платья. Хорхе вопросительно посмотрел на нее и заказал две кружки сидра и рубец.
Пилар была полна любопытства, потому что никогда не бывала в подобном месте. Выпив немного сидра, она начала слегка краснеть. Сеньорита с интересом разглядывала сидящих за соседними столами студентов и рабочих. Ее молодой человек переговаривался со всеми, и ей стало ясно, что завсегдатаи давно хорошо знакомы. Неожиданно к ним подсели мужчины, которые работали вместе с Хорхе на шахте, и он им с удовольствием представил свою невесту. Мигель и Альваро рассказали ей, что они часто собираются в этой таверне, так как здесь много единомышленников и не нужно ссориться из-за политики. Шахтеры долго говорили о необходимости присоединения ко всеобщей стачке, которую организуют союз рабочих, социалисты и анархисты. Она должна охватить всю Испанию и свергнуть правительство Эдуарда Дато.
– Пилар, а ты каких взглядов придерживаешься? – спросил девушку Мигель.
– Хорхе теперь коммунист, а женщины у нас все равно не голосуют, так что какая разница? Вообще-то для меня главное, чтобы наша будущая семья смогла прожить хотя бы в относительном достатке, – ответила со вздохом сеньорита.
– Верно рассуждаешь, – вмешался Альваро и продолжил:
– Мы за это и боремся. Нам уже не по карману даже товары первой необходимости. Все, что у нас есть, – это нищенские зарплаты и наш каторжный труд. Женщины и дети работают по ночам в шахтах за гроши, в отличие от Британии, где добыча идет только днем и условия труда значительно лучше. Если мы сейчас не выразим свой протест, то все так и будет продолжаться.
– Мы покажем этим толстосумам, что с нами нельзя обращаться, как с рабами! – выкрикнул Хорхе, и вся таверна одобрительно загудела.
Пьяный угар и табачный дым затуманили головы посетителям заведения. Глаза их блестели от возбуждения. Обсуждение стачки заливалось еще большим количеством сидра. В таком шуме Пилар было трудно не то что говорить, а даже слушать. Звенели тарелки и кружки, а гитарист непрерывно перебирал струны, но музыку почти не было слышно. Поэтому девушка робко предложила Хорхе пойти домой.
– Подожди. Еще успеем поговорить спокойно, – ответил ей молодой человек.
Он уже пританцовывал ногами под столом, а кто-то начал громко орать какую-то песню, и толпа дружно подхватила всем знакомый мотив. В эту минуту прорвался настоящий испанский темперамент, пламенный и кипучий.
Когда звуки гитары смолкли, а людские голоса слились в беспорядочный гул, разгоряченный Хорхе встал и громко прокричал на всю таверну:
– За наше здоровье и за наш успех! – и тут же продолжил:
– ¡Arriba, Abajo, Al centro, Al dentro![1]
Все дружно поддержали традиционный тост и осушили свои кружки до дна. В зале еще не смолкли шутки и хохот, когда гитарист начал проигрыш к романсу «Влюбленный и смерть». Настроение в таверне менялось, как жизнь. От хмельной радости до пронзительной грусти прошло не так много времени. Музыкант начал петь знаменитую средневековую балладу своим чуть хрипловатым голосом, и публика подпевала ему, отстукивая ритм ногами.
Пилар передалось печальное настроение старой баллады. Она сидела боясь пошевелиться, как будто бы приросла к жесткому деревянному стулу. Пилар всегда думала о своей будущей счастливой жизни с Хорхе, пытаясь ее нарисовать благополучной, с хорошим достатком, который будет зависеть только от их добросовестного труда. Изменения в социальном положении сеньориты и ее жениха должны были принести материальную стабильность и уважение окружающих. Но романс, с его последними трагичными строчками о внезапно закончившейся любви, на некоторое время рассеял ее мечты, и она начала опасаться, что шелковый шнурок может порваться внезапно, как и их жизни. Это чувство возникло у нее в преддверии приближающейся широкомасштабной стачки.
