— Уйди, дурень, убить же могу, — шептала Донна, пытаясь выцелить внизу нечто, — куда ты выделываешься...
Келегорм сделал быстрый выпад вниз, мелькнуло лезвие ножа — и он встал и повернулся к братьям, триумфально подняв нож и улыбаясь весело и солнечно, а возле его ноги забилась в агонии змея с отрубленной головой. Узоры в виде ромбов, очерченных светлыми линиями, покрывали ее тело, а полосатый хвост утолщался к концу. Донна громко выдохнула сквозь зубы и опустила ружье, а Куруфин замер рядом, уже почти коснувшись ножом ее шеи. Она его даже не видела.
А приземистая буланая лошадка Нэн с визгом шарахнулась от бьющейся змеи и рванула прочь, через лужицу и по тропе вдоль каменной стены. И звук от ее бега был неровный, тревожный... Келегорм вскинул руку, громко приказывая ей остановиться, и лошадка действительно остановилась. Оберегая левую переднюю ногу.
— Да чтоб тебя! — простонала Донна. Куруфин поспешно спрятал нож, она так и не обратила на него внимания. Женщины смотрели на это с ужасом — они тоже не успели ничего сделать.
— Что это было? — спросил Курво хмуро.
— Да гремучка же! Вот нечистая же сила, и лошадь напугала...
— Опасная? Ядовитая?
— Опасная, ядовитая, истинный бич Божий. Я бы убила ее, даже будь она последняя гремучка на свете... Но зачем он так?.. Укусила б вашего брата, как бы мы его на ноги ставили?
— Благодарю, — Маэдрос шагнул к ней и сжал ее плечо. Теперь Нэн и Ханна шумно перевели дух позади него — змеи они не видели, а Курво, кажется, их напугал своей выходкой до холодного пота. И тут, в довершение суеты, сверху засвистел Маглор, давая знать, что пропажа возвращается, и на душе разом стало легче у всех.
Старую кобылу не укусила змея, как испугалась Донна. Она просто и обидно подвернула ногу на скользких камнях и теперь хромала. Вредное животное притом и не думало беспокоиться и спокойно обьедало скудную траву. Келегорм утверждал, что кобыла и вовсе довольна и не хочет никуда тащиться, надеясь на отдых. Должно быть, такое уже случалось, и хозяйка ее потом выхаживала. Но теперь им было не до того. Совсем.
— Как же я свою помощницу тут брошу, койотам на съедение? — заупрямилась Старая Нэн, когда Маэдрос велел собирать вещи и оставить кобылу у источника: либо вернётся домой как-нибудь, либо продержится здесь у воды до тех пор, пока все разрешится.
— Перед нами может быть выбор, съедят ее или нас, — бросил Келегорм, которому тоже было жаль глупую старую кобылу.
— Отобьется она от койотов, не волки же! — убеждала подругу Донна, одновременно сноровисто укладывая свои седельные сумки. Отряд торопился сложить вещи до возвращения разведчиков, чтобы сразу тронуться в путь.
— Глупая змея, — досадовал Келегорм вполголоса, — столько хлопот из-за нее! Пугливая тупица! Нет бы сбежала!
— Но красовался ты сам, — отозвался Маэдрос. — И глупо рисковал, играя.
— Хватит опеки, мы не дети! Я жив, Старший, и острее себя живым давно не чувствовал! — брат тряхнул головой, мотнулась бледно-рыжая коса. — Не смей говорить, что не понимаешь!
Маэдрос вздохнул и хлопнул его по плечу. Келегорм склонился над его вещами, помогая уложить быстрее, и Маэдрос поймал себя на глухой досаде: что с ним не так, почему даже здесь и сейчас он по-прежнему однорук? Это было так привычно за пять сотен лет войн и обороны, что даже мысли о том, что это неправильно, пришли только сейчас... Он снял перчатку и снова рассмотрел свою железную руку, ее искусно выкованные тяжи и рычаги, прикрытую узорной пластиной тыльную сторону ладони и искусные сочленения пальцев. Все было знакомо, все в точности, как изготовленное когда-то Куруфином. Только новое и безупречное. И... Маэдрос поискал слово. Послушное. Привычное. Подобно тому, как он привык к воинской жизни, он привык к своей железной руке, и сейчас ощущал ее словно бы частью себя, не столь точной и послушной, как живая рука, и все же настолько неотменимой, что лишь сейчас ей удивился. Иных шрамов и следов на его теле не осталось, о том свидетельствовала безупречно целая левая ладонь, без следа ожогов от благословенного Камня. А это — осталось.
Стук копыт и шорох ног по камням донеслись из расщелины. Звука шагов было даже слишком много, и хоть Маглор и не подал сигнала опасности, все братья насторожились.
И потом они показались одни за другими в устье расщелины: высокие и рыжие, ведущие на спуске коней в поводу, а между ними — невысокие и черноголовые, с растрепавшимися косами, чужаки. Чужачки. И Маглор со Спринфилдом за плечом, словно уже привычен, замыкал маленькое шествие, и на лице его была глубокая задумчивость.
— Господь мой, это ещё кто? — всплеснула руками Нэн. — Индейских девчонок никак притащили! Зачем ещё?
Маэдрос надел перчатку и спустился к озерцу. Братья выполнили его приказ и вернулись живыми. А все остальное...
Лошади младших жадно прильнул к воде, а чуть выше них две черноволосые и темноглазые девушки черпали ладонями и глотали воду. Они старались казаться серьезными и невозмутимыми, только получалось это не очень хорошо. Им было явно страшно, и они косились на мужчин вокруг, как молодые лошадки, готовые шарахнуться от резкого движения.
— И откуда они взялись? — Донна спросила первая, и что-то знакомое почудилось в ее голосе.
— Забрали из лагеря Билла, — спокойно отозвался Амрод и повернулся к старшему. — Лагерь недалеко. И это плохо. Мы их растревожили, надо уходить.
— Я просил вас разведать, где его лагерь, а не тревожить их.
— Мы пытались убить его, — коротко сообщил Амрас. — Не получилось. Не повезло.
— Вместо него в богатом шатре были эти двое, пришлось забрать их с собой. Мы ошиблись и сбежали.
— Сумасброды, — вздохнул Маглор. Лицо его дрогнуло на мгновение.
— Они самые, — кивнул Маэдрос.
— Сумасшедшие! Господь дал вам редкую храбрость, но лучше бы он вам ума послал побольше! — не выдержала Донна. — Богатый шатер! Да вы это Билловых наложниц и украли! Да понимаете, как он сейчас взбесится?
— Вы ж его в самые яйца пнули! — поддержала ее Нэн. — И при всех! — Ее морщинистое лицо прямо засветилось от восторга. — Эх, славно было бы грохнуть его сразу! — она даже руки потерла. Ханна позади нее кивнула.
— Нет, если мы хотим его выманить из укрытия, то вы сделали самое то, — продолжала Донна, — только они же всеми силами придут! А мы готовы?
— Его укрытие в ущелье, — продолжал спокойно Амрод. — Вход узкий, но мы смогли спуститься сверху, вот только после нас повторить так просто не удастся. Мы их растревожили, чтобы выманить вожака, но не удалось. Я ошибся, определяя, где жилище вожака.
— Я ошибся, — немедленно уточнил Амрас.
— Безумцы!
— Женщина, придержи язык, — велел Куруфин.
— Тихо, — велел Маэдрос. Убедился, что исполнено — даже девушки у воды притихли — и продолжил: — Действуем, исходя из того, что имеем. Враг выйдет из укрытия — это хорошо. Мы знаем, где он — хорошо. Знает ли он про нас?
— Если сможет прочесть по следам, — нехотя отозвался Амрас. — Наши подковы приметны и следы от двойного груза яснее.
Маэдрос посмотрел поочередно на хмурого Маглора и мрачного Куруфина.
— Тогда исходим из худшего, — решил он. — Будь мы одни, было бы проще скрыться в пустыне, наши лошади лучше. Но нашим лошадям тяжело без воды, и с нами три вторых всадника за спинами.
— Два! — удивился Амрод.
— Теперь три, — обрадовал его Маэдрос.
— И хромая лошадь, — добавила Нэн.
— Только если она угонится за нами без груза. Итак, нам нужно место, куда можно отступить. С хорошим обзором, чтобы видеть врага. Холм, пещера, любое укрытие. Это ущелье не годится. Что здесь есть на расстоянии половины дневного перехода? — обратился Маэдрос к женщинам.
— Заброшенный дом, — ответила Донна. — В нескольких часах пути.
— Здесь? В этих безводных пустошах?
— Там был источник поблизости. И один мужчина с молоденькой женой попробовал там обосноваться. Низина зелёная с маленьким родником, а дом над ней на холме. Это со стороны большой долины. Поверху будет быстрее, снизу обходить долго, почти возвращаться.
