– Меня сейчас стошнит, – скривившись, подаловалась Йен. Она сидела напротив, отвернувшись так, чтобы едва заметная, замаскированная струйка дыма шла в противоположную сторону.

– Тебе опять плохо? – вообще это очень настораживает. Откат давно должен пройти, хвост… Я уже смирился, что он является показателем нехватки э-э-э меня в кошачьем организме. Так вот, хвост спокойно лежал рядом с хозяйкой, только кисточка недовольно подрагивала, стуча о землю.

– Да нет же. Это все твоя рыба! Она воняет.

– Я всегда думал, что коты любят рыбку, – поддел, не удержавшись. Лицо у нее было наредкость недовольное. Йен вообще себе такого не позволяла, никогда не была капризной, а уж в полевых условиях тем более.

– Я люблю рыбу, Берг! Очевидно, ты не мастер готовки.

– Эй! Нормально я готовлю, – втянул носом запах. Вкусно же. Аж в желудке заурчало от предвкушения. – Отлично пахнет, чего ты.

– Химикатами и отравой! Хуже, чем в лаборатории Фертица.

–Да ну тебя! Если от голода лапы протянешь, я не виноват.

– А если от еды?

– Точно не от моей готовки. Рыба свежак – только из речки, – хотя уверенности, конечно, нет. Потому что костюм все ещё не считает этот свежак живым. Сам чувствую себя идиотом: глаза говорят, что передо мной живой организм, а FBOT (родной и не менее надёжный, чем глаза), в упор не видит признаков жизни. Идан наверняка бы уже нашел причину. С детства он пропадал в лабораториях дядьки и любил все эти загадки генетики.

– Ашхен? Только не психуй, ладно? – лёгкий дым от костра параноидально казался сигналкой, видной на пару десятков километров и тем самым жутко действовал на нервы. С трудом сдерживаясь, чтобы не сканировать местность постоянно, я все же то и дело оборачивался. Попасть в плен к врагу не хотелось, но и голодная смерть нисколько не прельщала.

Если бы не противное ощущение постоянной опасности, то мы, считай, на пикнике. Природа, нетронутая человеком. На Кэт не осталось такой. Да и что там за природа, вне купола? Вечная мерзлота, черные снега да безлюдные пустыни? Тут тоже безлюдно, но зелено. Как будто растительность и живность победили технологии.

В старых записях воспоминаний первых переселенцев такой показывали Терру. Зелено-голубая планета с приятным, пригодным для комфортной жизни климатом. Говорят, что ее убила звезда, но сторонники деградации (ДСД) утверждают, что всему виной технологии и человек. Созданное движение "за естественность" выступает против вмешательства в климатические условия колонизированных планет, требуют полностью отказаться от достижений генетики и технологий. Говорят, мы и эти планеты уничтожим. И сами себя до кучи. Психи, конечно. Кто теперь согласится жить в болезнях и помереть в шестьдесят, если можно дожить до ста, поддерживая вполне достойное состояние органов. Вечной жизни не изобрели, но нашли лекарства от многих, считавшихся неизлечимыми болезней. Научились подстраивать под себя климат за счёт куполов и внутренней циркуляции энергии по его поверхности. Больше нет голодающих: выращенные в теплицах растения и овощи обеспечивают все нужды Тритона. Несколько планет союза идеальны для фермерства, именно они поставляют мясо и аграрную культуру для всех членов Содружества. Как можно считать это убийством планеты?

– Говори уж.

– А правда раньше на кошках еду проверяли на свежесть? – Йен вскинула голову, привычно-резко реагируя на вопрос о своей расе. Хвост тут же принялся долбить землю, как будто желал найти источник природного газа или ещё какие -то ископаемые глубокой залежи. Скорее просто меня придушить, конечно. Вот тебе и вся благосклонность, до первого неугодного словца. – Я серьезно. Дан где-то читал и показывал мне, что продукт на Терре давали кошке пробовать, если сомневались в пригодности. Если не ест, значит на выброс, – звучит как опыт на живых существах, запрещённый Конвенцией. – Если допустить, что тебе невкусно по той же причине, по которой FBOT не видит живого в этой рыбе, то может она тухлая?

–Угу, плавала уже тухлой, – изогнув бровь, усмехнулась Ашхен. – Это только люди с гнильцой успешно живут. Животные не так.

– Очень смешно. Это намек? – я снял рыбу с самодельного вертела и, обжигая пальцы, сунул кусок в рот. – Готово. Можно есть. Приятного аппетита. – Йен поморщилась, как от издевки. Не знаю, мне вполне вкусно, между прочим. Пожал плечами, с интересом разглядывая, как Ашхен обнюхала еду, потом только отломила небольшой кусочек, снова тщательно его осмотрела и лишь потом сунула в рот с такой опаской, как если бы на нем крупными буквами красовалось предупреждающее: "ЯД".

– Какая гадость, – дожевав, бросила она с отвращением, но героически с видом мученика запихнула в рот ещё кусок. – Все равно придется есть. От голода уже снижаются показатели.

– А люди тут живые есть? – совершенно дикая идея, но что только не подумаешь в такой ситуации.

– С кем-то же мы говорили ещё на Дискавери, – от того, как она ела аппетит портился сам собой. Я отложил рыбу и сделал несколько глотков воды из фляги. – Попробуй.

– Вода нормальная, не воняет. Только рыба, – понятливо отрапортовала кошка, моментально догадавшись, чего я хотел. – Эксперимент на кошках прошел успешно. Можешь пить, Берг. Не отравишься.

– Говорить на корабле можно было с кем угодно, – игнорируя ее подкол, я все же жадно приложился к фляжке. – Не обязательно с гуманоидом. Восстание машин многое бы объяснило…

– Ты перечитал какого-то старья, Рин... Восстание машин невозможно ни с технической, ни с практической точки зрения. Достаточно обесточить планету и все восстание закончится.

– Для этого надо найти способ всю её обесточить единоразово, – я и сам понимал, что звучит феерически глупо. Тут что-то другое. Что-то неуловимое. Здесь дело не в победе Искусственного интеллекта над интеллектом человека.

– Учитывая то, что мы знаем о современных источниках энергии, достаточно перерезать подачу с центральных генераторов. Большинство резервов предназначено на двое-трое суток. Средний человек способен залечь на дно на куда больший период времени, а машины останутся на сберегателях и довольно быстро отключатся сами.

Йен доковыряла половину тушки и брезгливо отложила остатки на камень рядом.

– Предлагаю не засиживаться. К ночи нам бы добраться до точки привала, учитывая, что FBOT не определяет местную фауну, водиться здесь может кто угодно. И я не очень хочу с этим кем-то тягаться силой и ловкостью. У нас снаряды на вес золота.

Погасив костер и убрав за собой так, чтобы следы не посадили нам на хвост кого-то нежелательного, я скептично осмотрел Йен на предмет видимых признаков недомогания: – Ты в порядке? Уверена?

– Еще скажи, что хочешь погладить, – дернув хвостом довольно резко ответила кошка. Я заметил, что она любые проявления заботы о своем самочувтвии теперь воспринимает в штыки. Как будто я не помочь ей пытаюсь, а каждый раз тыкаю ее носом в грязные лужи.

– Я вообще-то про рыбу.

Ашхен передернула плечами, как будто смутившись.

– Не помираю. Мы идем? Не знаю, как ты, а у меня там подруга осталась и я бы хотела скорее ее найти, чтобы убедиться в ее благополучии.

– И парень.

– Идан мне больше не парень, – звучало резко и сухо. Как хлесткая словесная оплеуха.

– Что ты собираешься делать, Йен?

– Идти.

– Я имею в виду в плане отношений. Эта ваша истинность исключает интерес к кому-любо, кроме признанного хвостом? – Называть себя избранным не поворачивался язык. Как какой-то нездоровый культ личности.

Очень коварный вопрос и ты точно не хочешь знать на него ответ. Ответственность за чужую жизнь, не временная, по причине выполнения боевого задания или необходимости заботы, когда побратим болен или ранен, а на всю жизнь... Нет, Ирвин Берг, сын маршала, лучший кадет Академии, представить Высшей расы, презирающий котов, тебе точно не надо знать правду.