–А он? Идан знает, что как это… привязка? Эта вот связь случилась и не с ним? – Йен фыркнула.

– Я не говорила твоему брату, что изменила.

А, ну да. Привязка в момент сексуального контакта. Точно.

– Хорошо. Значит, чтобы не помереть тебе нужен физический контакт? – Стать любовником девушки брата на постоянной основе. Странные отношения. Идан, конечно, не захочет, чтобы Ашхен умерла, но… я бы на его месте не смог спокойно жить с девушкой, зная, что ее обкатывает мой братец. Это какая-то шведская семья уже. – Насколько регулярный?

Я что в самом деле звучу так, как будто мы сейчас обсуждаем условия этой… сделки? С другой стороны, нужно как-то дожить до воссоединения с остальной частью группы. Думать о том, что соединяться уже не с кем, я отказываюсь.

– Не знаю. Нет, не обязательно секс. Наверное… – даже не знаю, что испытал от этого “наверное” то ли облегчение, то ли что.

– Ты все еще девушка моего брата, Йен, – мне не хотелось, чтобы она решила, что я отказываюсь… что? Спать с ней ради сохранения жизни? Квазар, звучит мерзко. Как будто я какой-то антидот. Секс как привика, твою звезду.

– Технически нет, мы расстались.

Вот это новости. Я догадывался, что между ними пробежал какой-то грызун, но чтобы совсем.

–По чьей инициативе. Твоей или Идана? – Йен отвела взгляд и это было куда красноречивее любого ответа.

–Моей.

– Это ничего не меняет. Идан тебя любит и я не могу… – я осекся. То есть один раз ради победы мог, а теперь ради выживания нет? Даже если не ради победы, а по необъяснимой прихоти – все равно звучит ужасно. – Мы должны что-то придумать вместе. С Иданом, когда вернемся. В первую очередь сказать ему правду. Всю правду. Вдвоем.

Ашхен сглотнула.

Твою звезду, я тоже до ядерного взрыва боюсь этого разговора, но прятаться всю жизнь, тем более при новых вскрывшихся обстоятельствах, просто нереально.

– Что там за “ментальный контакт”? – Это меня пугало куда больше физического. Йен красивая и очень соблазнительная. Я хорошо помнил нашу “ошибку”. В красках, до вспышех дрожи и отголосок судорог. И я хотел повторения, чего скрывать. Наверное, не будь она кошкой и девушкой брата, повторил бы пару раз… Но вот ментальный контакт звучало в самом деле страшно. Как будто нужно впустить ее в себя. В голову? В нутро? Вот на это я точно не готов ни с кем. Это слишком. Рискованно. Слишком личное.

–Я не знаю…  когда мы были, ну, перед турниром, я чувствовала все, что чувствовал ты. Твое… м-м… наслаждение, оно ощущалось моим. Как будто, – ее щеки стали розовыми, как и кончик носа, то ли от вновь поднимающегося жара, то ли от смущения, – моё собственное. Я чувствовала тебя, нас, как одно целое. Думаю, если попрактикуемся, медитации, может быть, сможем повторить и без… всего остального. Но, я не уверена во всем этом, увы, все только лишь предположения. Нужно тестировать. Точно знаю, что без подпитки могу продержаться чуть больше недели, я вела отсчет. Показатели начинают падать на третий день, но не критично. Но больше сказать ничего не могу.

– Квазар, об этом вообще есть какие-то данные? – Йен пожала плечами. Растерянно, по-детски и я вдруг почувствовал себя последним идиотом. Она может умереть от этой дряни. Она не обладает информацией, что с этим делать, она нашла в себе смелость рассказать тому, кого ненавидит с первых дней знакомства, а я выкатываю претензии, как полковник Эне на экзамене по стратегии.

– Прости, – растерев лицо руками, чтобы хоть как-то прийти в себя, глубоко вздохнул, выравнивая тон. – Слушай попробуй как-то договориться с хвостом. Я хоть оденусь и отлучусь по нужде. Не очень жажду тебя в свидетели, если честно… А потом мы еще раз попробуем вместе найти решение.

–Да, извини, сейчас, – Йен казалась вообще другой теперь. Нерешительной, испуганной и потерянной.

– Ашхен. Я же сказал. ВМЕСТЕ. Мы придумаем, как хакнуть эту систему. Ясно? Не так много у меня в мире хороших соперников. Одного я уже потерял. Тебе сдохнуть не позволю. По крайней мере пока это отменя зависит. А теперь заставь уже свой хвост меня отпустить, пока у меня мочевой пузырь не лопнул.

– Погладь.

– Не понял?

– Хвост… – чувствую себя капсулой, что пытается пройти атмосферу, сгорая в ее слоях. Щёки наверняка пунцовые, но раз уж мы зашли в откровенности настолько далеко и решили не секретничать, стоит и об этой особенности рассказать, – м-м, сложно обьяснить, но во всём этом именно он активный участник. У нас, кэттариан, вдоль позвоночника, от головного мозга и до его кончика, – киваю на туго обхвативший ногу Ирвина хвост, – проходят нейро соединения.

– Те, что считываю магнитуду планет?

– Да, но не только. Еще они отвечают за эмоциональное и тактильное насыщение. Именно хвостом мы ощущаем все вокруг себя. Если подумать, он всегда тянулся к тебе, с первого дня нашей встречи. И сейчас, вот этот… захват, просто, эм-м, выражение моего подсознательного страха тебя потерять.

С последними словами меня покидают и последние силы. Хочется от стыда закрыть ладонями лицо, чтобы не видеть реакцию Рина еще и на это признание, вдовесок ко всему, что я уже ему наговорила.

Что ж, стоит признать, все случившееся с нами оказалась еще не самым страшным. Его сухие вопросы, деловые, по военному- короткие и четкие выбивают почву из-под ног. Все так, нечего было расчитывать на распростертые обьятия. С чего бы?  Спасибо и на том, что с моей слабостью, что внезапно легла и на его плечи, решил помочь справится. Это более, чем достаточно. По крайней мере, до момента нашего воссоединения с Даном и Кэм.

В полной тишине пещеры, прохладные пальцы аккуратно касаются хвоста, ведут по росту шерстки, дойдя до кончика, на котором красуется, совершенно неуместная фиолетовая кисточка, брак породы, как называли разноцветные вкрапления в окрас кэттаринские доктора, он пропускает волоски между пальцами, ерошит и вновь поглаживает. На манер диких сородичей хочется заурчать, но я молча кусаю губы, как какая-то извращенка, ловя наслаждение даже от такой незамысловатой ласки.

– Так? – спрашивает он.

Молча киваю, прикрыв глаза, потому что… в них наверняка можно прочесть сейчас многое. С каждым новым поглаживанием тело и хвост расслабляются. Я и сама чувствую, как захват - удавка на его ноге слабеет, кольца распутываются, опадая в полном блаженстве. Поспешно тяну хвост на себя, чтобы ,чего доброго, не принялся за своё.

– Я знаю, насколько тебе противно, – наматываю хвост на локоть. – Наша раса и вот это вот всё, поэтому, спасибо и прости, что приходится терпеть и… трогать.

– Йен…

– Все хорошо, Рин. Иди. А я, – оглядываю пещеру, – пока не наступил новый приход, хотела бы ополоснутся.

Отворачиваюсь, как только он поднимается. Когда учишься в военной академии на наготу не обращаешь внимания, общие душевые и раздевалки, разные виды полевых условий в симуляторных, но это ОН. Вернее, раньше у нас тоже были общие учебные миссии и занятия, тот же бассейн, но теперь все иначе.

Вслушиваюсь в тишину, когда остаюсь одна, не решаясь нарушить ее даже судорожным вздохом. Никогда раньше не задумывалась о том, что тишина тоже имеет звук: гулкое монотонное гудение, эхом раздающееся в голове и прерываемое лишь далекой капелью родника. Некоторое время, внимательно прислушиваюсь, концентрируясь на внешнем, восстанавливая внутренний баланс.

– Всё, Йен. Дело сделано. Теперь дело за малым – выжить. Поднимай задницу и марш мыться.

Пошатываясь и кряхтя, как старая бабуля Мэйерен, то и дело хватаясь за стены, шагаю к роднику. Интересно, как долго тонкая струйка, прокладывая путь в горной породе, выбивала своё право на существование в этой пещере? Сколько ей потребовалось, чтобы сформировать природную чашу, в которой теперь скапливалась чистая, ледяная вода?

Сколько мне понадобится на то, чтобы смирится с тем, что мой истинный презирает мой вид?