— Ну? — голос Раффа вывел меня из задумчивости. — Что думаешь? Сможет ли кто-нибудь из моих дочерей соблазнить тебя, чтобы осчастливить старика?

Усмехнувшись, я кладу фотографию на стол и снова откинулся на спинку стула.

— Может, ты и стар, но не менее опасен, — напомнил я ему.

Рафаэлло покачал головой в ответ на мой комментарий. Во всяком случае, мой взгляд снова упал на изображение. Эванджелин Прайс, скорее всего, не узнает, что ее ждет, пока не станет слишком поздно. Это делает меня ужасным человеком, но в ту секунду, когда я увидел ее, я все понял. Я приму предложение Раффа, и именно ее я выберу своей женой.

Я чувствовал, что Рафф внимательно наблюдает за мной, и был благодарен за то, что контролирую себя. Не моргнув глазом, я протянул руку и взял ее глянцевую фотографию.

— Просто чтобы быть уверенным, — сказал я, — ты же не пытаешься продать мне невесту-ребенка, не так ли?

Рафаэлло рассмеялся.

— Нет, моему Ангелу восемнадцать. Осенью ей исполнится девятнадцать. Даже я не настолько жесток, чтобы выдать ребенка замуж.

Я плотно сжал губы. Восемнадцать. Да, я заметил. Выражение лица на ее фотографии немного вызывающее. И я буду рад выебать это у нее. Едва вступила в пору своей женственности, но женщина во всем, что я видел. Великолепная. Сладострастная. Ошеломляющая. Ее овальное лицо и легкая ухмылка заставили что-то жестокое скрутиться у меня внутри, зловещее желание, которого я не испытывал слишком давно.

Я хочу посмотреть, как она будет выглядеть, распростертая на моей кровати, с запрокинутой в экстазе головой, когда я вгоню свой член в ее киску. Будет ли она кричать или оставит на мне отметины своими нежными маленькими ноготками? Заплачет ли она и попытается оттолкнуть меня, или будет сопротивляться и заставит меня удерживать ее, пока я буду трахать ее до подчинения? Я знаю, что неправильно думать о таком, но оба варианта показались мне привлекательными, когда я смотрел на ее изящную фигуру, и я никогда не был рыцарем в сияющих доспехах. И я не собираюсь начинать сейчас. Моя. Эта женщина должна стать моей. Моей невестой. Моей женой. А потом… матерью моих детей и следующей наследницей Синдиката Прайсов. Я не потерплю неудачу там, где потерпел неудачу Рафф. Я буду трахать ее день и ночь, пока не посею свое семя и не оплодотворю ее. Я хочу власти, которую предлагает мне Рафаэлло. Это делает из меня мужчину-монстра, но опять же … я никогда не утверждал, что я хороший.

Рафф кивнул вниз, туда, где я все еще держал в руках фотографию Эванджелин.

— Итак, могу я считать, что у меня есть твой ответ?

Если бы кто-нибудь сказал мне этим утром, что мне предложат в невесты одну из принцесс Прайса, я бы не только рассмеялся при этой мысли, но, возможно, даже убил ублюдка за попытку поиграть со мной.

Теперь мне не до смеха.

Чертов Рафаэлло Прайс. Я был совершенно доволен своей холостяцкой жизнью, но один взгляд на эту женщину, на мягкость ее ангельских черт, и я все понял. Есть только один ответ. Я возьму ее с собой. Я трахну ее. Я стану следующим наследником Прайса и сделаю своего собственного.

— Да, — сказал я, складывая изображение лица Эванджелин пополам и засовывая его во внутренний карман. — Я хочу Эванджелин.

Глава

2

Он ошибается. Безумно ошибается.

Это единственное объяснение. Этого не может быть. Ни в коем случае. Не тогда, когда я так близка к своей свободе. Заявки поданы, и даже несмотря на то, что моя семья может позволить себе отправить меня в любой колледж в мире, я поклялась себе, что не буду брать запятнанные кровью деньги. Я подала заявку на получение стипендии и знала, что мне гарантирована, по крайней мере, некоторая финансовая помощь в этой области.

Замешательство охватило меня, когда я вышла из библиотеки в коридор дома Прайсов. В то время как мир перешел от обширных недвижимостей и усадебных домов, остальная часть общества предпочла поселиться в более подходящих квартирах и загородных домах, а семьи Прайс нет. Мы не можем. Не со всеми врагами, которых мой отец нажил на своем пути до смерти моей матери и с тех пор. Благодаря моей сестре, которой нравилось потчевать меня всем тем, что она подслушала и раскопала, потому что она знала, насколько мне от этого неуютно, теперь я знала о гораздо большем, чем мне хотелось бы.

Однако все это вылетело у меня из головы в ту секунду, когда Гертруда, наша давняя горничная, поздравила меня с предстоящим бракосочетанием. Бракосочетание, о котором я не слышала до этого самого момента. Я стояла, застыв, в библиотеке, пока она болтала о том, что тоже вышла замуж молодой, и ее муж на целых десять лет старше ее, но мужчина постарше всегда чувствует себя немного непослушным, не так ли? Я могу честно сказать, что сейчас, когда я думала о Гертруде, были вещи, о которых я никогда в жизни не хотела задумываться.

— Это не реально, — сказала я себе. — Она просто впадает в маразм. Она, вероятно, приняла меня за свою внучку.

Боже, это было ужасно, но я молилась любому богу, который был готов выслушать, и даже одному-двум дьяволам, чтобы старуха просто потеряла рассудок.

— Куда ты направляешься?

Я остановилась, услышав позади себя голос моей сестры. Повернулась и посмотрела ей в лицо. В ее глазах было зерно знания — в том, как она улыбнулась мне, что было одновременно забавно и самодовольно. Я не уверена, но, судя по изгибу ее губ и огоньку веселья в глазах, который был такой редкостью, у меня возникло ужасное предчувствие. Именно выражение ее лица насторожило меня. Оно всегда было одинаковым перед тем, как мучить меня.

— Ты знала, да?

Я выпалила этот вопрос, надеясь, что моя сестра посмеется над этим ужасным недоразумением. Но разве это то, чем она занимается? Конечно нет. Не моя сестра-психопатка. Вместо этого ее улыбка стала шире, и у меня внутри все сжалось.

— Кто, наконец, сказал тебе? — спросила она.

— Сказал мне? — повторила я, качая головой. Моя грудь ощущала пустоту и странную боль, как будто что-то пронзило меня насквозь. Я рассеянно провела по нему рукой, пытаясь придумать, что бы такое сказать, чтобы выпутаться из этого. — Тебе не кажется, что следовало сказать мне это сначала? — огрызнулась я. — Меня, блядь, должны были спросить! Если этому ублюдку придется выбирать одну из нас…

— Одну из нас? — Джеки рассмеялась, и этот звук прозвучал у меня в ухе как резкий пронзительный гудок. Так громко, что это заставило меня отшатнуться. — Нет, малыш, не из нас, а тебя. Поздравляю, ты выходишь замуж раньше меня. Должна сказать, немного завидую.

В ее голосе не было ревности. Вместо этого ее голос звучал почти приятно-удивленным. Из уважения к нашим папе и маме, несмотря на ее кончину, я воздерживалась от чрезмерной злости на Джеки в течение последних семи лет, но прямо сейчас действительно трудно не захотеть ударить ее по лицу. У нее была индивидуальность и вездесущий тон, который давал понять, что она смеется над всем и все, кто ее окружал. Как будто мир был комедией, над которой она не могла не посмеяться, независимо от обстоятельств. И, к сожалению, большая часть этого была сосредоточена вокруг меня, в том числе и сегодня.

Этого не может быть. Но даже когда эта мысль эхом отдавалась в моей голове, я знала правду. Тот факт, что Джеки, казалось, была так удивлена, узнав обо мне что-то, чего не знала я, до боли ясно дал понять, что это не ужасная шутка или бред пожилой женщины, медленно впадающей в безумие, на что я надеялась.

— Как ты узнала об этом раньше меня? — потребовала я. — Если я та, кто выходит замуж, тогда почему я даже не вовлечена в это дело?

Джеки покачала головой, глядя на меня.

— О, милая.

Ласковое обращение прозвучало едко и саркастично в ее устах. Я стиснула зубы, когда она приблизилась. Джеки и я связаны кровными узами, но на этом наши отношения заканчивались. Там, где я предпочитала оставаться на заднем плане, читая книги и занимаясь учебой, тайно планируя и надеясь, что однажды смогу оставить семью позади и начать нормальную жизнь, она была… ну, честолюбивой, если можно так выразиться. Сколько я себя помню, и с тех пор, как я поняла, чем наша семья занимается ради денег, Джеки готовилась к тому, чтобы возглавить империю Прайсов, когда наш отец наконец уйдет в отставку. Она убеждена, что, поскольку я так решительно настроена против всего этого, она будет единственным выбором, и она откровенно сказала об этом.