Ему не нужно этого говорить. Любовь, которую он испытывал к своей жене, была очевидна для всех в преступном мире. Вот почему она стала идеальной мишенью, идеальным слабым местом. Несмотря на то, что я сочувствовал ему, он был глуп, что так привязался. Вздох сопровождал ритмичное напряжение его челюсти, краткая задумчивость в его взгляде стала жестче от того, что он видел в своем воображении.

— Рафф, — я откинулся на спинку стула, нахмурившись еще сильнее. — Все эти разговоры о браке и наследниках. Пожалуйста, объясни, какое это имеет отношение к… — осознание обрушилось на меня, заставив оборвать собственные слова, даже когда я их произносил. — Ты хочешь, чтобы я женился на члене твоей семьи и занял место наследника.

Это не вопрос, а утверждение, и притом чертовски шокирующее. Улыбка растянула его широкое лицо.

— Как я уже сказал, ты далеко не глуп, Гейвен, — ответил Рафф, кивнув. — Да, — он выпрямился в своем кресле с откидной спинкой и сложил руки на поверхности дубового письменного стола. — Я намерен предложить тебе именно это.

— А как насчет твоих нынешних лейтенантов? Уверен, что они очень разозлятся, если узнают, что организация передается в руки незнакомца, — возразил я, откидываясь на подушки кресла. — Я определенно не хочу, чтобы за мной охотились еще какие-нибудь враги.

— Они преданы Синдикату Прайса, — ответил он, пренебрежительно махнув рукой. — Их семьи были частью нашей организации на протяжении многих поколений, поэтому они хорошо разбираются в том, как передается титул главы семьи, когда нет наследника.

— Ммм, — скептически пробормотал я, — и с чего ты взял, что я хочу стать следующим главой семьи Прайс?

— Я уверен, мне не нужно говорить тебе, что люди твоей профессии, или, скорее, нашей работы, как правило, рано сходят в могилу, Гейвен. Ты превзошел типичный срок службы наемного убийцы — без сомнения, благодаря своим навыкам. Вопрос в следующем: хочешь ли ты продолжать вести свой уединенный образ жизни? Беспокоишься, что в любой момент можешь оказаться под дулом? — последовала многозначительная пауза, прежде чем он закончил открытый допрос. — Или ты хочешь власти?

На этот вопрос легко ответить. Я хочу гребаной власти. Однако в этом бизнесе слишком рано раскрывать свои карты опасно. Поэтому, я напряг лицо и провел рукой по подбородку. Ношение маски было средством выживания даже среди друзей. Я снова уставился на своего старого друга и немного более тщательно обдумал его вопрос, прежде чем ответить. Дело в том, что, мне нравится моя работа, но я не мог отрицать, что он прав. Жизнь наемного убийцы недолгая по сравнению со среднестатистическим человеком, и я хочу перемен.

Вступить в синдикат — такая возможность выпадает раз в жизни. Я разбогател на всех своих контрактах, но семья Прайсов … они из тех богатых, которые стреляют первым и не ставят под сомнение, смогут ли они выкупить свой выход. Это не самая безопасная жизнь, но я был бы безумцем, если бы не понимал преимуществ принятия этого.

— Что, если я отклоню твое предложение?

Глаза Раффа сузились, глядя на меня. Он знал, о чем я на самом деле спрашиваю. Он бы не пригласил меня сюда, не привез бы сюда и практически не швырнул передо мной документы, несмотря на мой возраст, если бы не тот очевидный факт, что он знает, что я не собираюсь говорить "нет". Однако, если бы я это сделал… что ж, он бы не хотел, чтобы стало известно, что он ищет жениха для одной из своих дочерей. Не бывает выигрыша без потерь, и мне не терпелось узнать конкретные детали этой позиции. Как он сказал, всегда есть цена.

— Не думаю, что нам нужно вдаваться в подробности, Гейвен, ты достаточно умен, чтобы знать, каковы потенциальные последствия, — грубый смешок Раффа наполнил комнату, когда он указал на выражение моего лица. — И независимо от выражения твоего лица, я тебя знаю. Ты настолько амбициозен, насколько это возможно.

— Такой проницательный, — пробормотал я, покачав головой, заработав еще один смешок от Раффа.

— Есть только одна вещь, которую тебе нужно будет сделать, — он потянулся к верхней части ящика его письменного стола. Когда он вытащил две фотографии и выложил их мне на обозрение, я встал и наклонился, чтобы просмотреть их. — Мои дочери — Жаклин и Эванджелин, — сказал он, указывая на соответствующий портрет с каждым именем. — Тебе просто нужно выбрать одну.

Жена — это не то, о чем я когда-либо думал. Такую жену, как та, что была у самого Раффа, я бы не потерпел. Этим девушкам, независимо от того, какая из них в конечном итоге окажется пешкой, нужно понять, что если мы поженимся, все будет совсем не так, как было у их родителей. Если я стану главой семьи, я откажусь от слабостей. Даже если это означает, что одной из них придется всю жизнь быть прикованным ко мне в страданиях.

Первая, помеченная четкими черными буквами вверху, Жаклин была темнее как цветом лица, так и волосами. Она явно была похожа на своего отца. Это было так, словно я смотрел на странное, искаженное изображение человека, стоявшего передо мной. Тем не менее, она была по-своему женственна, со стройной фигурой и полуприкрытыми глазами. Она была старше из них двоих, со зрелым лицом и выражением, но в ее улыбке была какая-то холодность, которая заставила меня задуматься. Из нее, вероятно, получился бы могущественный союзник, но жена? Это опасно. Общеизвестно, что держать друзей близко — хорошая тактика, но держать врагов поближе — значит сохранить себе жизнь. Эту женщину будет нелегко подчинить. Она представляет собой слишком большой риск. Я знал, какой у нее вид. Я видел это бесчисленное количество раз у проституток, сопровождающих лиц и других женщин из мафии. Не было ничего, кроме змеи, скользящей под ее кожей. Одно неверное движение, и она разжала бы челюсти и попыталась проглотить меня целиком, а убивать мою собственную жену не годится. Может, я и не хочу любить ее, но я бы до чертиков уважал ту часть наших клятв, которая касается защиты, как и подобает любому мужчине, предъявляющему права на женщину. Очень жаль, на самом деле. Я узнал в Жаклин частичку себя. У нее выражение лица человека, который понимает гордость и жадность. Кто-то, кто более чем готов использовать себя, чтобы получить то, что она хочет.

Я переключил свой интерес на второе изображение, отодвинув изображение Жаклин, придвинул его поближе к себе и рассмотрел фотографию: младшая дочь Раффа, Эванджелин. Смутное воспоминание о молодой девушке с мягкими, грязными светлыми волосами, на несколько тонов светлее, чем у ее сестры, и большие глаза снова появляются на свет.

Я поднимаю фотографию и подношу ее поближе. Однако, даже когда я это делаю, я практически ощущаю интерес Раффа. Если бы мне пришлось угадывать, я бы поспорил, что он делает ставку на то, что я больше заинтересуюсь Эванджелин.

На снимке она старше, чем в последний раз, когда я видел ее на похоронах ее матери. На этой фотографии она мне гораздо больше по вкусу. В то время как некоторые больные ублюдки жаждали молоденьких девушек, это никогда не было и не будет моим предпочтением. Эванджелин на этой фотографии больше не походила на ребенка. Вместо этого она выглядела как молодая женщина. Мягкие округлые щеки и розовые приоткрытые губы. Ее глаза блестели даже на неподвижном изображении.

В отличие от своей старшей сестры, у Эванджелин нет такого расчетливого взгляда. Вместо этого они широкие и круглые овалами чистоты, хотя и немного озорными. Легкая усмешка в уголках ее губ, как будто она сдерживает ухмылку, заставляет меня захотеть узнать, что происходит у нее на уме. Большие, сияющие, карие с оттенком зеленого глаза, которые умоляли мужчину взять ее под свою защиту, под свое командование. Она слишком невинна для такого мужчины, как я. Но все же я хочу заполучить ее.

Если бы Рафф поставил на свою младшую, то он был бы прав. Эванджелина будет идеальной невестой. Молодой. Невинной. Легко угодить и отмахнуться. Я бы завалил ее угощениями и подарками, а потом спрятал бы подальше. Она будет проста в использовании или, что еще лучше, в управлении. На самом деле, чем дольше я смотрю на ее фотографию, тем легче мне представить, какой она будет под моей плетью. Красивые красные веревки будут обвивать ее бледную кожу. Наручники будут держать ее руки за спиной, заставляя ее приподнимать грудь для моего удовольствия. О, да. Мне нравится этот образ. Сделать ее своей будет упражнением в удовлетворении. Как только я положу ребенка в ее чрево, мое правление упрочится.