Хантеру хотелось надеяться, что Даффи говорит правду. Он вышел из машины, открыл Даффи дверцу и повел ее к «Берри бест», не переставая удивляться, что эту субботу он проводит в Пончатуле.

Хантер отверг два предложения, за которые только несколько недель назад он тут же ухватился бы. Он отказался не только от дня отдыха на парусном судне, но и от недели, в течение которой мог ходить на лыжах в Солт-Лейк. Вместо этого он помчался домой, чтобы увидеться с Даффи. Он также проигнорировал предложение Тиффани Фиппс, у которой были два билета на нашумевший концерт в Новом Орлеане, – правда, Хантер надеялся, что, даже если бы он и не встретил Даффи, у него хватило бы ума не приближаться к Тиффани.

Забавно, с усмешкой подумал он, медля у дверей магазина своей матери, но ведь Тиффани принадлежала к тому сорту женщин, к которому, как он боялся, могла бы примыкать и Даффи. И однако, он собирался сейчас представить Даффи Тельме.

– Сюда, – чуть слышно сказал Хантер, но нервная улыбка на губах Даффи показала ему, что она поняла его.

– Не волнуйся, – сказала она, когда он открыл дверь и звонок возвестил об их прибытии. – Я не стесню тебя.

– О чем ты говоришь! – возразил он.

– Одну минутку! – Голос его матери донесся из глубины магазина.

Хантер оглядел магазинчик: пол был заставлен коробками, стены почти сплошь завешаны картинами, литографиями и отпечатками. Его мать знала толк в чеканке, но в магазине можно было приобрести и многое другое. Афиши джазового фестиваля, памятные вещи Марди-Гра, плакаты земляничного фестиваля и, конечно, вообще любая картинка с изображением земляники – все, что закажете, «Берри бест» может подготовить, упаковать и продать.

Даффи тоже оглядывалась, рассматривая магазин, который новому посетителю мог показаться художественным салоном, разрушенным ураганом по меньшей мере в четыре балла. Но Хантер вырос в этой привычной ему неразберихе и знал, что у его матери каждая вещь на учете.

– Здравствуйте, – сказала Тельма, появляясь из глубины магазина.

Потом, увидев сына, воскликнула:

– Хантер!

Он кивнул, улыбнулся и наклоном головы обозначил присутствие Даффи. Тельма подошла.

– А это, должно быть, твоя помощница из города, – сказала она с улыбкой, но ее проницательный взгляд был бы достоин Эркюля Пуаро.

– Даффи, – представилась молодая женщина, протягивая руку. – Полное имя – Даффодил.

Тельма деловито кивнула и сказала:

– Как мило со стороны Хантера привезти вас к нам. Хантер не мог поверить собственным ушам. Давшая ему жизнь женщина вела себя, словно один из персонажей фильма «Сумеречная зона» из другого измерения. Кто похитил Тельму и заменил ее автоматом подчеркнуто корректного поведения? Что случилось с женщиной, занимающей почетное место его матери, которая была, сколько он себя помнил, наперсницей, товарищем и учителем для его друзей?

– Я тоже так думаю, – сказала Даффи.

Говоря это, она сделала пару шагов по направлению к Тельме и оказалась теперь ближе к ней, чем к нему.

– Хантер сказал, что вы превосходно печете.

– Он так сказал? – Тельма бросила на Хантера взгляд, который уничтожил бы менее храброго сына.

Хантер не отступил. Проклятие, он так хотел, чтобы Даффи понравилась матери. Но та просто обожала Люси, а Люси ему не подходила.

– О да! – Даффи поиграла своим браслетом и произнесла: – Это то, к чему я отношусь очень серьезно.

– Выпечка? – Тельма широко, свободно махнула рукой. – Ничего сложного. По крайней мере, когда вы знаете, что делаете.

Даффи понимающе кивнула.

Зная со слов Даффи, что искусству приготовления блюд она училась у своей матери, пользовавшейся исключительно полуфабрикатами, Хантер не верил своим ушам. Женщины играли в свои женские игры. Подобно тому, как двое мужчин любят прихвастнуть друг перед другом, со сколькими красотками они переспали.

Но отчего волнуется Даффи? Почему пытается одержать победу над его матерью?

У входной двери зазвенел колокольчик, лишь на миг прервав размышления Хантера.

Да, Даффи беспокоилась.

Она очень хотела понравиться его матери.

Хантер сглотнул и уставился на свои ботинки, вспоминая, что вначале он собирался только пофлиртовать с Даффи. Он намеревался использовать ее, чтобы отыскать эту проклятую Доктор Любовь. Но столь многое произошло с его первого визита в редакцию «Кресент», что он почти забыл о взятой им когда-то на себя миссии. Даффи перевернула его мир с ног на голову и целиком заняла сейчас все его мысли. Хорошо, если быть совсем честным, не только она, но и бизнес: так или иначе, они шли рука об руку. Хантер осознавал, что в Даффи, как и в бизнесе, он видел свое будущее.

– О, Хантер, какой сюрприз!

Захваченный водоворотом мыслей, он обернулся и не сразу узнал Эмили, как видно, все еще обиженную его отказом прийти к ней. Уголки ее губ были опущены вниз.

И Тельма, и Даффи тоже обернулись.

Но ничто так не объединяет силы добра, как возникновение чего-то негативного.

При появлении Эмили Даффи и Тельма придвинулись ближе друг к другу и обменялись взглядами.

Неожиданно Эмили заключила Хантера в приветственные объятия, сопровождаемые прочувствованными поцелуями в щеки, – в то время как Тельма и Даффи отступили за прилавок, почти одинаково сложив руки.

Хантер засмеялся бы, если б мог продохнуть. В течение нескольких минут он высвобождался из объятий ненасытной Эмили. Затем он произнес:

– Привет, Эмили. Ты помнишь мою мать, миссис Джеймс?

Изображая истинную леди, Эмили чуть наклонила голову.

– Конечно, я помню твою мать, Хантер.

– А это Даффодил Лэндри.

Даффи кивнула, в совершенстве подражая движениям Эмили.

– Мы виделись на джазовом фестивале. Вы были там с вашим мужем, насколько я помню.

Тельма усмехнулась.

Хантер не поверил бы этому, если б не услышал смешок собственными ушами. Правда, Тельма никогда не выносила Эмили.

Тепло поглядев на Даффи, Хантер сказал:

– Это правда. Вы с Роджером были на джазовом фестивале в тот же день, что и мы. Как старина Родж?

– Прекрасно, – ответила Эмили. Ее плечи распрямились, а подбородок задрался вверх. – Он постоянно в банке.

– Вам, наверное, одиноко, – предположила Даффи.

– Со столькими друзьями? – Эмили засмеялась. Хантер ненавидел этот смех, особенно если он, как сейчас, сопровождался трепетанием ресниц. – Вот, например, сегодня у меня вечеринка. Друзья меня не забывают. Почему бы и вам не прийти?

– Так вот какова в наше время верность? – Тельма все еще не расцепила рук.

Рот Эмили раскрылся от неожиданности. Даффи перевела взгляд с Тельмы на Хантера. Хантер просто покачал головой:

– Мы с Даффи возвращаемся сегодня же вечером в Новый Орлеан.

– Сегодня? – Тельма казалась разочарованной, но, к облегчению Хантера, теперь она гораздо больше походила на себя прежнюю, флегматичную и надежную.

– Даффи репортер, – сказал Хантер, сам не зная, почему он не называет ее «общественным обозревателем», что защитило бы Даффи от нападок Эмили. – Она часто работает в выходные.

Даффи согласно кивнула.

– Знаешь, Хантер, – сказала Эмили все еще с обидой на лице, – если ты так и будешь продолжать избегать моих вечеринок, мы с Роджером решим, что больше не нравимся тебе.

Хантер изучал ее лицо, вспоминая те давние дни, когда он мучился от желания, чтобы она согласилась встречаться с ним, а она грубо отказала ему. Он глубоко вздохнул.

– Роджер неплохой парень, но, уж если говорить начистоту, мне действительно никогда не нравился ни один из вас.

Он не понял, чей вздох был громче. Все три женщины изумленно зажали руками рты. Эмили, с красными пятнами на щеках, прошипела:

– Отребье всегда отребьем и останется! – Она выбежала из магазина, хлопнув дверью так сильно, что колокольчик оторвался и упал на пол.

– Скатертью дорога, – пожелала ей Тельма, подходя и поднимая колокольчик.

Самой пораженной выглядела Даффи. Хантер наблюдал за ней, ужаленный грубыми словами Эмили. И все-таки сейчас они не ранили его так, как ранили в прошлом.