– Это я воюю? Я как раз молчу, это он волну гонит. «Я для тебя умер», – сказал покойник и побежал рассказывать, что мне место в психушке.
Маруся встречала Новый год с Ванечкой, а из Берлина ей строчил Хельмут. Полоумный муж крысы-Эльзы принялся истерить, что новый владелец дома может пустить с молотка его уникальную коллекцию антиквариата? Хельмут убеждал полоумного, что приезжие внимательно рассматривали картины, как оценили, что на участке есть собственный причал, – покупатель выспрашивал, сможет ли он на яхте добраться из Хафеля до Лазурного берега. А холодный все записывал. Такие серьезные люди не станут ничего с молотка…
«Жучка жонглирует мужьями, как
апельсинками. Попутно роняя
из рук все остальное,
стикер: бобик, носом
подкидывающий бублик».
Это агент Моссада писал всем подряд – они с Асей перед Новым годом ужинали с Жуковой и ее единоутробным Ванечкой, а на русское Рождество – с ней же, но уже в компании благоприобретенного Хельмута.
«Хельмут сошел с ума
_эмодзи_синяя_рожица»,
– писала Маруся тем временем
тоже всем подряд.
Крыса-Эльза, считая продажу поместья делом решенным, решила поселиться в уютном доме на Хафеле, сданном бывшему спутнику жизни. Хельмут считал, что тогда крыса должна купить другой, столь же уютный, который она сдаст Хельмуту взамен по такой же дружеской цене, как и раньше. Дома такой степени уютности на рынке снять невозможно, можно только купить, а Эльза кругом ему обязана, вот, пусть и купит! Ей же самой выгоднее вложить всего пару миллионов в покупку нового домика, чем держать в банке под нулевой процент все деньги, полученные за поместье, – убеждал себя Хельмут, доказывая это Мари.
– Ничего она не купит, один дом будет слишком велик, другой – слишком дорог, третий с лица не хорош. Вот у кого делюзии, – у Хельмута. Явился в Москву и отправился на метро смотреть Красную площадь в новогодних шариках-фонариках. И восхищается: ах, какой вид открывается в Зарядье, ах, как счастлив народ! – шипела Маруся, приехав в Зоин салон вместе с Хельмутом.
Войдя, она увидела стоящего у окна Маркова. «Это Боря, вы ведь, вроде, уже знакомы», – прожурчала Зоя.
– Хельмут, ты же помнишь Бориса? – улыбнулась Маруся.
– Мы встречались?
– Праздновали Сильвестр в русской компании, которая тебе очень понравилась, вспоминай скорее…
Боря откупоривал бутылку шампанского, Зоя сетовала, что в салоне всё расхватали перед Новым годом, сейчас пустовато. Хотя вот, две картины Рабина, – она принялась рассказывать о художнике Рабине. Хельмут конечно же знал художника Рабина, как иначе. Хельмут отчетливо вспомнил и вечер в Gendarmerie: это же тот Борис, который обсуждал с Эльзой дворец. У него был какой-то покупатель… Это тот, помешанный на охране?
– Да-да, он самый, – рассмеялся Боря. – Со странностями человек.
– А больше вы никого не присылали? – спросил Хельмут.
– Нет. Я же не маклер, это для меня хобби. А что, еще кто-то русский приходил?
– Да так, ничего конкретного, – уклончиво ответил Хельмут.
– Может, поужинаем вместе? Старый Новый год, отличный повод, – Марков понял, что тему надо закрыть.
«Так я и живу, выслушиваю бред и гроблю время в поисках дома», – жаловалась Маруся, помогая Зое убирать со стола. Та поддакивала, но на самом деле уже торопилась выпроводить Жукову с ее фрицем: им с Марковым нужно в ювелирный салон. «Мань, закажи ресторан на семь, а сама приходи в шесть, надо поговорить».
Маруся отправилась скоротать время на массаже, отдав машину с водителем в распоряжение Хельмута, – тот собрался в «Гараж» на новую выставку, о которой вычитал во Frankfurter Allgemeine Zeitung. К тому же в Парке культуры елка, много шариков-фонариков…
– Были в ювелирном салоне, – усевшись в ресторанчике I Love Wine, сообщила Зоя. – Cкольцами все решили, но покупать их я отказалась, пусть сначала выселит Мелитополь. Второй раз я с несвободным мужиком не буду ни при какой погоде! Марусь, я ж только выбралась точно из такого же дерьма, и опять?!
– Ты из-за этой муры меня высвистала на час раньше?
– Что ты? Совсем другой разговор! Наумов должен признать отцовство и сделать Левочке израильский паспорт, – выпалила Зоя.
Миша никогда на это не пойдет. Хотя бы потому, что и отцовство, и Левин израильский паспорт станут известны всем, включая Асю. Зоя сказала, что уже взяла адвоката, тот уверяет, что вопрос решаемый. «Каким же образом?» – поинтересовалась Жукова.
– По суду. Принудительное признание отцовства.
– Ты что?! Это скандал на весь мир, Миша тебя смешает с грязью, посмотри на Корнелию.
– С Корнелией история темная, у меня совсем другая ситуация…
Зачем Зое это нужно? Алименты – копейки, у Миши детей уже тьма, а деньги он получает на счет в одной далекой стране. Израильский паспорт бэбику суд Мишу сделать не заставит, а других причин судиться просто нет.
– У ребенка в метрике должен быть отец, – настаивала Зоя.
– У него же в американской метрике отцом записан Саша!
– Мы его оттуда выпишем, уже договорились. Вернусь весной в Америку и выпишу.
– А что Боря говорит?
– Он-то тут при чем? Я ему ничего и не сказала…
– Зоя, ты сошла с ума! Грянет скандал, это гарантировано. А Боря ничего не знает и вдруг со всех сторон слышит, что его невеста – такая-сякая, подстроила беременность, теперь шантажирует Наумова.
Почему будут поливать Зою, почему не Наумова? Все знают, как он умолял Зою делать ребенка. Боря тут совсем не причем, и незачем его напрягать. Тут наконец появились и мужчины.
– Cosmopolitan? – рассмеялся Хельмут. – Как в Sex and the City, встретились леди из высшего общества.
Разговор складывался легко. Боря не поминал поместье, Хельмут – покупателей, Зоя – свой дикий план. Расставаясь, Хельмут и Боря пообещали друг другу продолжить знакомство в Берлине.
– Очень приятные оба, – высказался Хельмут по дороге домой.
– Помнишь Мишу Наумова, от которого у Зои ребенок? Зоя решила подавать на него в суд, чтобы заставить признать отцовство. Полное безумие!
– Не вижу тут ничего безумного, у ребенка же должен быть отец.
Глава 21. Плохие девочки
«#ржунимагу bad bad girls,
стикер: зеленый дракончик
с высунутым языком»,
– пришло Наташе.
«Про Самойлова уже знаю
_эмодзи_лиловый_чертик», —
улетел ответ к Корнелии.
«Все гудят жуть жуть
_эмодзи_три_бурых_крота».
«Лучше расскажи про дачу
_круглые_глаза».
«Давай ланч в „Кофемании“ на Арбате»,
— взмолилась Наташа.
«Маня, обед в „Крабах-кутабах“, ага?»
«Миша, с тобой всегда ага!
Про Самойлова уже знаешь?
_эмодзи_рожица_с_раскрытым_
ртом», – написала в ответ Маруся.
– Самойлова обсуждать не могу, у меня своя драма, сижу на таблах, – сообщила Наташа, снимая дубленку. – Рассказывай, что за особа. Это новый пуховик?
