Глава 11. Непорочное зачатие
«Вчера с Глебом тут в Берлине
встречалась, вот была бы Зойке
партия», – натюкала Маруся.
«Он правильный, а Зое нужны bad
guys_эмодзи_рожица_в слезах
_от_смеха», – ответила Куки.
«Думаешь, новый Саша – тоже bad guy?
Зою послушать, так совсем наоборот».
«Они все наоборот, пока новые
_рожица_с нимбом».
В последний раз Маруся видела Зою в Москве перед Зоиным отлетом в Америку. На террасе ресторана «Аист» Зоя появилась в обнимку с Мишей, что Марусю обрадовало, – надо же, в конце концов, узнать, что они себе думают. «Страшно тороплюсь, душа моя, но не мог тебя не повидать. Ты пролетом? Из Теля в Берлин или наоборот?» – трещал Миша, не слушая ответов.
– Зоечка какая у меня красавица! Мадонна! Сам себе завидую, как Рафаэль и Боттичелли в одном лице… Во среду провожаю ее в Хьюстон, сам ближе к делу подтянусь. Всё, девочки, жаль с вами расставаться, но я полетел дальше спасать мир…
– Вот так, Маня, уже ни сидеть, ни дышать не могу, – Зоя погладила свой живот. – Квартира в Хьюстоне ждет, в аэропорту меня встретят. Визу пока дали на три месяца, после родов буду продлевать. Так что все хорошо.
«Все хорошо» продлилось недолго. Спустя две недели Зоя рассылала веером сообщения по всей Европе:
«Он меня предал, _рожица_в_потоке_слез».
«Даже не проводил, _посиневшие_рожицы»,
«Он все помножил на ноль», – Зоя даже
не нашла эмодзи, приличествующую
ее отчаянию.
За пару дней до ее отъезда в Америку Миша укатил с семьей на Балтику, а когда Зоя стала выговаривать ему в ватсапе, перешел в наступление: Зоя, мол, послала ему оскорбительный месседж.
– Он укатил на море, не проводив тебя? – поразилась Куки.
– Именно. В сраную Польшу, в сраное Свинемюнде с семьей и своей компанией.
– Куда-куда? Не расслышала!
– Сви-не-мюн-де…
– Угораю! Только что была в Риме, меня там прихватила аллергия. В аптеку мне дают таблетки под названием «Ебастин в рот». Так и написано на коробке: Ebastin per oral…
– Даже накануне отъезда в эту мюнду, вместо того, чтоб последний вечер со мной провести, поперся на сходняк! И стал оттуда выкладывать фотки в обнимку с женой. Я всего-то ему написала «Какая образцовая семья». Не в комменте написала, в привате! А он встал в позу.
– Это просто повод.
– Конечно, повод! Он давно знал, что едет на Балтику, а мне врал до последнего. Я тут уже две недели, он ни разу не позвонил. Ни разу!
И тут Зоя стала рассказывать Куки такое…
«Миша кинул свою #мадоннунасносях _
эмодзи_синяя_от_ужаса_рожица», —
пришло Марусе от Корнелии.
«Знаю, мадонна мне в айфон уже
в лицах все прорыдала. Про Сашу тоже
знаешь? Who the fuck is Sasha?»
«Это вообще обморок! И молчала
как партизан _эмодзи_автомат».
«Может, рассёр с Мишей как раз
из-за Саши?
_рожица_с_раскрытым_ртом».
По другую сторону океана жизнь русского полусвета бьет почти так же бурно, как в Москве. Обитатели Хьюстона встретили Зою, как Деву Марию, по свечам нашедшую путь в хлев. Дочку Зои пристроили в бесплатный детсад, съемную квартиру обставили – частью из Икеи, а по большей части притащили из дома то, что давно собирались выбросить. Добыли поношенное, но крепкое авто и даже – по совсем немыслимому блату, – сделали водительские права. Объяснив, что миллионы нелегальных иммигрантов так и натурализуются, права в Америке главный документ. Приятельница Лиза – к ней Зою отправила опять-таки Маклакова – выслушивала сюжетные загогулины Зоиной жизни, повторяя, что это круче сериала. И тут в Хьюстон прилетел Саша.
Именно с появлением этого персонажа Маруся и Корнелия окончательно перестали что-либо понимать. По словам Зои, персонаж любил ее чуть ли ни со школы, но снова возник в ее жизни, когда узнал, что Зоя собралась рожать второго ребенка, не имея под рукой мужа. Это его так окрылило, что он вознамерился стать отцом ее детям и всю жизнь носить на руках их мать. А ведь когда встречались в «Аисте», о Саше не было ни слова!
Головокружительная смена реквизита на подмостках Зоиной жизни ошарашила публику. Правда – шептались в партере, – Миша сидел в какой-то мюнде и не спешил доказывать делом свое давнее намерение растить с Зоей общего сына. Хотя, поверить в то, что новый Саша возник в Зоиной жизни так же внезапно, как в ее рассказах, тоже сложно, – рассуждали на галерке. Драма непорочного зачатия уже отдает водевилем, – язвили посвященные за кулисами. Правда, и это не причина устраивать товарищеские суды, – соглашались все. С Мишей, одним из признанных opinion leaders их света, ссориться никто ее видел смысла.
Миша Наумов был мальчиком из хорошей московской еврейской семьи, очень неглуп, изрядно начитан. Английская спецшкола, каникулы с родителями в Крыму, разговоры на кухне об уделе еврейского народа, о советском тоталитаризме. Когда Мише стукнуло девятнадцать, в Москве уже шла революция. Родители тянули его в Германию – по программе для евреев из стран соцлагеря, – но он решил в Израиль. Хорошо понимая, что Берлин и чище, и сытнее, Миша считал Израиль своим домом. Скорее, безотчетно, потому что поначалу жилось ему на Святой Земле несладко. Долго подтверждал свой диплом юриста, перебиваясь случайными заработками, нелепо женился, тут же и ребенок, за ним второй, а безденежье семью точно не сплачивает… Когда, наконец, встал на ноги, женился на Асе, к которой свет отнесся снисходительно, но не без приязни: жена удобная, над дочками квохчет, Мише, подсевшему на секс, как на наркотик, не мешает…
При том, что весь свет ходил у Наумова в приятелях, при том, что он был признанным ньюсмейкером, о его жизни мало кто знал. Миша никогда не жаловался, у него все всегда было отлично, если его послушать. Он был сильным человеком и, пожалуй, достойным, но уж больно много мишуры висело на нем из-за его привычки трещать, не закрывая рта, вечно что-то привирая.
Зою он полюбил всерьез. Ему нужно было видеть ее каждый день, выходить с ней в свет, просто сидеть у нее на кухне, болтая о чем угодно. Свет видел в этом лишь его изворотливость, а его просто хватало на двух женщин. Хотел ли он развода – черт его знает, то хотел, то нет… В сущности, его жизнь с двумя женщинами была гармонична. Ася – прочный тыл, а Зоя – вечный праздник.
Они познакомились, когда Зоя решила сделать дочке израильский паспорт. Наумова попросил Давыдов, который был другом Вольского, а тот был партнером первого мужа Зои. Встретились на кофе, дело было простое, бывший муж – еврей, дочь от него имеет все права на репатриацию. Зоя, конечно, сделала огромную глупость, поспешив с разводом, надо было сперва паспорта сделать, но уж как вышло. Зоя не трещала, как многие дамы полусвета, говорила, чуть растягивая слова, будто стесняясь, что она не здесь, а где-то там, в невидимом коконе своей красоты. В водопаде ее рыжих локонов было что-то непорочно-чистое и, в то же время, ведьмовское, темно-сексуальное. Миша с трудом вникал в ее рассказ, невозможно было оторваться от ее серых глаз. Однако, мотал на ус, что барышня крутится в высших кругах, работая с таким-то и еще с таким-то, – всё звучные имена. Только бы не спугнуть, не ляпнуть какую-то пошлость, – думал он и во время той, первой, встречи, и потом, когда они снова встретились через неделю. А когда он подвез ее до дома, они потянулись друг к другу, и в их поцелуе, таком естественном, было столько страсти…
