Ни Жукова, ни Фокс не могли и представить, что ничего этого не будет. Ни застольев на крыше, ни шаурмы, ни ресторанов. Ни даже шампанского на балконе. Не будет вообще ничего.
Глава 24. Байки из склепа
«Мы едем едем едем ту-ту
_эмодзи_самолетик_и_трамвай».
«Как обстановка?
_три_танцующих_девушки»,
– сыпались Кукины месседжи.
«Херовая, пляжи закрыты,
откроют ли к майским
непонятно», – ответила Маруся.
«Зря все жалуются, в Москве отлично».
«Пробок нет, пропуска делают на раз, полки не голые», – это тут же Миша.
«Ты скоро приедешь? Уже
майские вот-вот».
– Чтоб в карантине сидеть? Там же мрак! – завопил Миша уже в телефон, игнорируя тот факт, что «там» – это в Тель-Авиве, где Маруся как раз и сидит.
Уезжала из разудалого города, не знающего сна в коловороте вечной гульбы, вернулась в полицейское государство. На набережной, где всегда толпы, мертво, закрытые отели смотрят грязными окнами. Улицы пусты, наряды полиции останавливают редкие машины, проверяют, зачем и куда народ едет, штрафуют. На Песах, главный праздник, объявили комендантский час, в супермаркетах все смели… «Одна я такая безъяйцевая?» Это подруга из Иерусалима на фэбэ запостила: к Песаху во всей Эрец Исраэль исчезли яйца, – Маруся с тоской читала плоские комменты, как у кого обстоят дела с яйцами. Жизнь остановилась, событий нет. Сосед в перчатках и маске тащит по улице две связки туалетной бумаги. На балконе дома напротив сидит тетка, воздухом дышит в маске, это на третьем-то этаже!
«Ваня приезжает?»
«Вместе в карантине веселее»,
– все сыпала сообщениями Куки.
Ваня приезжает, хоть в этом спасенье. А ведь не хотел делать себе алию, у него, мол, американский паспорт, зачем ему израильский. В корону нужно десять паспортов иметь.
«Приезжает, вопрос только
в самолете, но это решаемо».
«Патамушта паспортов много
не бывает!!!_эмодзи_костер».
«Миша несет херь, что в Теле
ему в корону делать нечего
_эмодзи_рожица_в_потоке
_слез», – сообщила Маруся.
«Бздит», – лаконично ответил
Кукин айфон.
Должны открыть пляж, должна ж быть хоть какая-то гармония в мире, поставленном на дыбы. Все остальные чухались, а Израиль тут же ввел драконовские меры – самолеты зачехлить, поезда запарковать, граница на замке и никакого Песаха. Везде цифры зашкаливают, а в Израиле уже по нулям.
«Беру поезд в Нью-Йорк», —
пришел текст Ванечки.
«Так рано? У тебя десять утра,
а самолет в 2300».
– С поездами в Нью-Йорк чехарда, лучше я в JFK посижу, – это Ванечка уже голосом, он не любил долго писать.
Ваня катил на поезде, когда ему в почту шлепнулся мейл: «Ваш рейс отменен». Это El Al, израильская авиакомпания, получила указание сверху, силы небесные, как можно так над людьми издеваться! Но и нас без хрена не сожрешь, – у Маруси на МасBook были открыты все нужные сайты, она по пять раз в день проверяла, что происходит с перелетами.
«Спокойствие, ты летишь United
в 2315. Билет на почте. Внимание:
аэропорт не JFK, а Ньюарк».
Такая мелочь, как другой аэропорт, в эпоху короны вообще не в счет. Теперь в супермаркет, чем-то же мужа кормить надо. У супера очередь на квартал – один вышел, один вошел, мля, развлечение на час. Винная лавка отгорожена от покупателей барьером, что на полках, не видно, Маруся пошла в русскую лавку, там зайти можно, глазами посмотреть, что продают, и девушка не озлобленная: «Спасибо, что не забываете, вы наш постоянный покупатель». Маруся набрала шесть бутылок – вдруг лавку прикроют, в этой стране ничего не поймешь. А вино – это не туалетная бумага, без алкоголя не выжить. Тем более, туалетной бумаги завались. Да и яйца появились. Всем лишь бы психоз нагнетать.
– Драгоценная моя, – снова прорезался Миша.
– Как секс-коррида? – прокричалаЖукова, таща сумки по шумной улице Бен-Йехуда.
– Афигенная малолетка!..
– Миша, по плохой статье заедешь на зону…
– Типун тебе на язык, не поминай зону, у меня нервы на пределе, – выпустил барабанную трель Наумов.
Права Куки, написав «Бздит». Миша не едет в Тель-Авив, потому что сторожка боится… Миша тем временем рассказывал, как у него попер бизнес…
– В Москве лом за израильскими паспортами, еле успеваю с жатвой, в три смены работаю. Консульство в Москве закрыто, все по электронке, ничего не движется. Лечу в Тель-Авив, ручками пропихивать. А что наша девушка? Все дружишь с ней в десны?
Отнекиваться уже сложно, человека могут реально поставить на сторожок. Уф-ф-ф, дотащила сумки, в квартире прохлада, а на улице уже пекло. Делая кофе, Жукова сообщала: заседание опять перенесли – от ковида Наумову одни плюсы! Если бы было решение о тесте на ДНК, Зоя бы уже похвасталась, значит, нет и сторожка.
– Ты из-за сторожка не летел столько времени? А сейчас решился?
– Не телефон, ага? Если я по минному полю пройду, следующей лошадью прискачут Ася и девочки.
– Хочешь сказать, Ася так ничего и не знает? – спросила Маруся.
– Да знает она все! – заорал Миша и дал отбой.
К обеду следующего дня в квартиру ввалился Иван. Что ж такое творится! «Смотреть страшно, первым делом к парикмахеру!»
– У нас же все парикмахерские закрыты, два месяца не стригся. Серега твой просто молодец, снимаю шляпу… Низкий ему поклон.
Если Матвей жил по принципу Парето, то Жукова – по закону Мерфи: «Все, что может пойти не так, точно пойдет не так. А то, что в принципе не может пойти не так, все равно пойдет не так». Не дай бог, Ванечку запихнут в карантинный хостел, их уже неделю, как отменили, но всё же может пойти не так! Приятель, которого очень кстати призвали на сборы в армию, встретил Ванечку, провел через кордоны без ненужных расспросов и сдал на руки водителю. Сейчас еще подстрижем его, и будет порядок.
После Вашингтонской мертвечины – даже Nieman Marcus, любимый шикарный магазин, разорился – Иван поражался Тель-Авиву: все открыто, народ на улицах выпивает и закусывает. Это он не видел, какая тут мертвечина была месяц назад. Да и сейчас понять ничего невозможно, они будто нарочно сводят людей с ума.
Народ вроде уже выпустили, но вроде и нет, потому что от дома отходить теперь можно не на сто, а на пятьсот метров, но как мерить, – непонятно. Рынок закрыт, но на нем бойкая торговля – россыпью с прилавка продавать нельзя, а в подобиях ларьков – можно. Люди оборзели, высыпали к морю и толпами шлёндрают по набережной. Полиция – на местном наречии миштара – колесит рядом, но делает вид, что не замечает. Хотя ее, суку, послали к морю… Именно, чтобы гонять. Но если кто сойдет с набережной и пойдет по кромке моря – зверский ор в матюгальник. Какая разница, идет человек по набережной или по воде?
– Два месяца ничего не писал, – вернувшись домой, Иван сел за комп. – Ломал голову, не пишется, хоть убейся. Тут только ожил.
