– Вы же сказали, они все ушли дальше? – спросил его доктор.

– Я был уверен.

Парня звали Юсуф, он весь дрожал, обхватив худые колени, нервно раскачиваясь на полу. На макушке его зияла большая проплешина с красно-синим подтёком, похожим на свежий синяк.

– Он их себе вырвал от страха, – сказал Полянский.

– Юсуф, – подошёл к нему Трэвис, – поднимайся, парень, незачем тут сидеть. Давай я тебе помогу.

Но Юсуф только глубже забился в угол.

– Не трогайте его, – сказал доктор, – мы ему сейчас ничем не поможем.

Полянский наклонился к уху Юсуфа и медленно проговорил:

– Я тоже побывал здесь в своём кошмаре. Не знаю, что видел ты. Но этого не существует.

Парень посмотрел на Полянского, и взгляд его будто на миг стал другим, понимающим что-то.

– Если хочешь, ты можешь пойти с нами.

Парень замотал головой.

– Мы за тобой вернёмся, хорошо?

Полянский похлопал его по плечу, потом встал и ушёл.

– Ты тоже видел покойников? – спросил его Трэвис.

Полянский кивнул.

– Что значит тоже? – не понял я. – И вы тоже видели? Вы же сказали, в вагоне никого нет.

– А вы сейчас видите кого-то, кроме Юсуфа? – сказал совершенно спокойно Трэвис. – К тому же я сразу понял, что здесь что-то не так. Я видел отца, а тот уже лет двадцать как помер. Мало ли что привидится в таком-то дурдоме.

– Здесь, скорее всего, распылили какое-то психоактивное вещество.

Полянский ещё раз окинул взглядом вагон и закрыл дверь.

Не успели мы перейти в третий, как в стеклянную дверь перед нами врезалось избитое в кровь лицо. Человек медленно отходил назад, то ли чего-то боясь, то ли к чему-то готовясь, оставив лишь после себя кровавые отпечатки на двери.

– Это ещё кто такой? – спросил Трэвис и, выставив перед собой пистолет, распахнул дверь.

Мужик с окровавленным лицом отпрянул к середине вагона и уставился на нас. Весь обвешанный проводами, он пытался нащупать что-то среди этого механизма… Взрыватель, понял я.

– Держи его! – закричал Трэвис и кинулся на террориста.

Одним прыжком повалив его на спину, он придавил ублюдка к полу, Полянский заломил ему руки, мы с Нилом держали его за ступни. На одном из сидений с ножом в плече пытался отдышаться какой-то мужчина. Я только сейчас заметил его.

– Спасибо, – откашлялся он, – если бы не вы…

– Сильно он вас, а?

– Да не только меня, – вздохнул он.

Ублюдок со взрывчаткой на поясе извивался, как раненый зверь, рыча до надрывного хрипа в грязный, пропитанный кровью пол.

– Заткнись, твою мать! – ещё сильней прижал его Трэвис.

– А вы кто? – никак не мог откашляться мужчина.

– Мы из другого вагона, – сказал Полянский. – Террористы вошли сначала к вам?

– Здесь было двое ублюдков, – задыхался пассажир с ножом. – Сначала они держали нас в заложниках, а потом расстреливали по одному. Тот, кто был старше, убежал, а этот решил расправиться и со мной. Они убили десятерых.

Я, наконец, оглядел плацкарт, но увидел только два трупа.

– Остались только я и дочь, – сказал мужчина, пытаясь вытащить нож из плеча. – Меня зовут Оливер.

– Не трогайте, Оливер, – сказал Полянский, – может быть только хуже.

Из-под одного из сидений вылезла девочка лет шести. Она побежала к отцу.

– Дочь? – спросил я. – Вам лучше пойти в седьмой вагон, там все наши, и там безопасно, если можно ещё так сказать.

Мужчина взял малышку за руку, она с ужасом смотрела на нож, торчащий у отца из плеча, потом на убитого террориста, после – на трупы. Глаза её наполнялись ужасом, лицо побелело. Отец закрыл девчушке глаза и осторожно повёл перед собой.

– Эй, – окликнул я его, когда тот выходил из вагона, – вы сказали, террористы убили десятерых, но тут только два тела.

– Я на какое-то время отключился, а когда пришёл в себя, их осталось только двое.

– Только двое, – повторил я и пошёл к тем сиденьям, из-под которых торчали неподвижные ноги.

Когда отец с ребёнком скрылись в тамбуре, Трэвис выстрелил террористу меж глаз.

– Восемь тел куда-то исчезли, – смотрел я на двух погибших: взрослую женщину и молодого мужчину.

– В сердце и голову, – подошёл к ним Полянский. – Шансов не было никаких.

– Но почему террористы не избавились и от этих тел?

Полянский только пожал плечами.

– Эй, вы там идёте? – Трэвис уже стоял в дверях.

В следующем вагоне все спали, так же тихо, как и в восьмом. Каждый из них мирно лежал на своей подушке, мирно укрывшись своим одеялом, только половина из них были уже мертвы.

– Их застрелили во сне, – сказал доктор. – Никто из них не пытался бежать.

Может, оно и лучше, подумал я. Вот так вот, во сне…

– Что делать с остальными? Будить? – спросил Трэвис.

– Не сейчас, – осмотрел их Полянский.

– А когда? Когда все взлетим на воздух?

– Тогда уже всё равно, – вздохнул он, – спишь ты или нет.

– По-моему, лучше спать, – сказал я.

Трэвис только пожал плечами.

Не успели мы дойти до конца коридора, как дверь перед нами треснула и разлетелась. Нам в спины кто-то стрелял. Мы заскочили в последнее купе и закрыли за собой дверь.

На кровати храпел усатый мужчина.

– Не разбуди! – сказал Трэвис.

Убийца шёл по проходу.

– Дверь закрыли? – крикнул Полянский.

– Держу, – кивнул Трэвис.

– А где Нил? – огляделся я.

Мы переглянулись и тут же услышали выстрел, а следом ещё один. Трэвис распахнул дверь – террорист лежал на полу, а вместе с ним и Нил Эмберг.

Полянский подбежал к несчастному парню.

– Какого чёрта мы зашли в купе без него! – кричал на нас Трэвис.

Никто ему не ответил. А он всё кричал и кричал…

Изо рта бедного Нила бордовой струйкой стекала кровь.

– Я и не знал, что у него был пистолет, – тихо сказал Полянский.

– Я ему дал. – Трэвис тёр раскрасневшиеся глаза.

Бедолага хрипел и задыхался.

– Ему можно помочь? – спросил я.

– Нет, – сказал тихо Полянский.

Нил ещё какое-то время держался, а потом отключился совсем, ещё через пару минут мы уже не смогли найти пульс.

– Если бы он его не убил, этот гад застрелил бы кого-то из нас, – сказал Трэвис.

Тогда-то я понял, что жизнь может спасти даже тот, кто этого не умеет.

Мы закрыли Нилу глаза и вышли из проклятого вагона, перед этим выстрелив в террориста ещё пару раз.

До кабины машиниста, с пропавшим в помехах Колином, оставался всего один вагон.

Полянский потянулся к ручке, но Трэвис опередил его.

– Можно я? – сказал он и, прислонившись лбом к стеклу, попытался высмотреть что-то.

Стекло было грязным и заляпанным кровью, где-то там должен быть его брат, где-то там ещё таились остатки последней надежды, Полянский похлопал его по плечу.

– Время, – сказал доктор, – у нас его не так много.

Трэвис вздохнул и открыл дверь.

С последних сидений плацкарта на нас смотрели испуганные детские глаза. У дверей два убитых пассажира. Одного из них я узнал.

Я взглянул на Трэвиса, он стиснул зубы.

– Мне очень жаль, – сказал я.

Трэвис подошёл к телам, над одним он склонился и поцеловал парня в лоб. Другому закрыл глаза. Этим другим был Эван.

Пройдя ещё немного, мы увидели ещё три трупа. Скорее всего, пассажиры вагона. Двое мужчин и одна женщина, всем не более сорока.

Другие места также испачканы кровью, но были пусты.

Мальчишка всё это время испуганно глазел на нас. Полянский подозвал ребёнка к себе. Но тот не спешил идти.

– Где все остальные? – подошёл я к нему.

Ребёнок только пожал плечами.

– Здесь были только они?

Он завертел головой.

– Сколько было людей? – Я взял ребёнка за руку. Мальчишке около пяти.

Он показал десять пальцев и ещё один.

– Ты что, их сосчитал? – усомнился Полянский.

Ребёнок кивнул.

– И где остальные? Исчезли? – спросил я.

– Что за бред, – посмотрел на меня Полянский.