Я не спускал глаз с пришельца. Откуда он, чёрт возьми, взялся? Полянский предположил, что парень как-то пробрался из другого вагона, что его просто выпустили и закрыли за ним дверь, вроде как на разведку, узнать, сколько здесь людей и можем ли мы быть опасны. Эта версия была бы правдоподобной, если бы пацан не был таким сопляком. Да и зачем им что узнавать? И без разведки понятно, сколько людей в вагоне.

Среди разбуженных пассажиров не было только Хосефы.

Я закрыл новенького в купе, а сам пошёл к ней.

Хосефа лежала на своём месте, раскинув безжизненно руки, бездумно смотря в потолок. Я кинулся к ней, она моргнула и тоже взглянула на меня.

– Что с вами? – наклонился я ближе.

Она не сказала ни слова, лишь учащённо дышала. Девушка заглатывала спёртый воздух и не могла поднять головы. Я приоткрыл окно и пошёл за Полянским.

Доктор сидел у постели Хосефы уже около получаса и не мог ничего понять.

– Температуры у неё нет, как и каких-либо признаков простуды, – констатировал он. – Вы ничего подозрительного не ели?

Девушка лишь покачала головой.

Хосефа была бледна и прозрачна, как пергаментная бумага. Через её тонкую кожу просвечивали синие вены, через взгляд – безысходность и страх.

– Похоже на отравление, – шепнул он мне. – Ей нужно срочно в больницу, если там, конечно, поймут, какой давать антидот.

Мы оба, конечно же, знали, что это сейчас невозможно.

– Сколько у неё времени? – шепнул я.

– Не более суток, но я могу ошибаться.

Я смотрел через дверь на Хосефу, в соседнем купе что-то стучало.

Это мистер Лембек скатился на пол и стал стучать ногами о дверь.

Мы забыли его в купе, мы забыли его развязать.

– Что происходит? – смотрел он на меня с пола, связанный по рукам и ногам. – Кого-то опять убили?

– Нет, – я развязал ему ноги, – у нас новый пассажир.

– Новый пассажир? – приходил в себя Лембек. – А Полянский? Где этот чёртов псих?

Полянский бежал на звук сигналивших за перекрёстком машин. Он вылез из того же окна и, осмотревшись, пошёл туда, куда пошёл бы каждый, желавший уйти от погони и раствориться в толпе – на самый оживлённый перекрёсток.

Толпа пешеходов пчелиным роем наполняла проезжую часть. Они растворялись друг в друге, переходя с одной стороны на другую, задевая, цепляясь сумками, вознося стаканчики кофе над головой, проливая и извиняясь. Полянский шёл в той же толпе. Он пытался всмотреться в каждого, но все они сливались в одно пёстро движущееся пятно. На другой стороне, на похожем перекрёстке, такие же люди, их уже не так много, но они всё так же спешат: высокие мужчины, уставшие женщины, кричащие дети, скрюченные бездомные, пара подростков с наушниками в ушах, девчонка в растянутом свитере… Девчонка в растянутом свитере с чёрными как смоль волосами! Полянский прищурился. Точно! Это была она! Мелькнула среди пешеходов и растворилась опять. Он ринулся к ней через проезжую часть, светофор загорелся красным, толпа встала перед дорогой, и вот уже не люди, а машины, масса мчащегося металла заполонила весь переход.

Полянский кинулся наперерез. Дорога, погребённая под толщей машин, уходила у него из-под ног. Тормоза свистели, окна опускались, из них вопили, он проходил между ними, чуть не попал под такси… Он не упускал её из виду, девушку в растянутом свитере, в джинсах и кедах.

Ему казалось, прошла целая вечность, пока он пробирался через поток, пока гудели клаксоны и свистели изношенные тормоза, пока небритые рожи кричали что-то за окнами, показывая неприличными жестами, куда бы ему пойти.

Где она?

Оглушённый гудящими криками, Полянский оглядывался по сторонам. Он потерял её, метался из стороны в сторону и не мог разглядеть никак.

Её нигде нет!

Волосатый бездомный у тротуара, похожий на старого хиппи, отрыгнул на него гнилым перегаром, потребовав кошелёк.

– Иди к чертям, – прошёл мимо Полянский.

– Чтоб ты сдох! – крикнул тот ему вслед.

Михаэль оглядывался по сторонам, всё мчалось перед глазами.

– Вы сдохнете все! – выкрикивал тот же бездомный со взлохмаченной головой.

– Смерти нет, – послышалось через дорогу, – смерти нет, – повторили опять.

Улица вдруг закружилась.

– Простите, – кто-то задел его плечом, – вы не подскажете, где здесь морг?

Полянский отпрянул, мужчина с обожжённым лицом смотрел на него, не моргая. С его щёк сходила обожжённая кожа. Кислотный ожог, сообразил Михаэль.

– Я не знаю. – Полянский попятился в сторону, мужчина с ожогом растворился в потоке людей.

Толпа на другом перекрёстке, что ещё была таковой буквально минуту назад, рассыпалась и растворилась в лабиринте витрин и домов, и девушка вместе с ней.

Куда она подевалась?

Мимо летели такси, не тормозя ни секунды. Неужели она уже села в одно из них? Полянский пошёл быстрым шагом, пристроившись к новой толпе.

– Чтоб ты сдох! – доносились пьяные крики.

– Смерти нет! – кричали в ответ.

Где же она, чёрт возьми?

Всё кружилось перед глазами: улицы, дома, потоки машин, толпы людей на остановках, автобусы, наполненные людьми. Вдруг в заднем окне одного из них Полянский увидел её. Девчонка в растянутом свитере, с тёмными как смоль волосами, держась за поручень, смотрела в машинопоток.

Он побежал за автобусом. Тот уже отъезжал от остановки.

«Неужели её никто не встречал? – У Полянского путались мысли. – Её должны были забрать из больницы, она не могла работать одна!»

Полянский бежал за автобусом, но тот уже влился в поток. На одном из перекрёстков Михаэль тормознул такси, открыл дверь и выволок пассажира.

– Я никуда не поеду! – кричал краснолицый таксист.

– Такси поймал я, выходите отсюда! – ворчал на него пассажир.

– Такси поймал я! – сказал Полянский, направив на них пистолет.

Такси мигом освободилось, пассажир извинился, таксист втопил в пол педаль газа.

– Куда едем? – заикался водитель.

– За автобусом, – указал Михаэль.

– Слушаюсь, – сказал тот и обогнал две машины.

Автобус проехал две остановки, не останавливаясь ни на одной. Можно было его подрезать, но Михаэль не хотел суматохи, слишком много людей. Да и кто его знает, что у неё на уме? Она раскричится, люди вызовут полицейских, его задержат до следующего утра. Нет уж, нужно дождаться, когда она выйдет сама. Через одну остановку автобус остановился, но она не вышла опять, ни на этой, ни на следующих четырёх. Автобус закрыл ленивые двери, вобрал в себя новых людей и так и поехал, пыхтя, до конечной – дальше лишь выезд из города и разворот.

– Это последняя остановка, – сказал таксист, – сейчас он развернётся и поедет обратно.

– Притормози.

Они встали на повороте, за одной из раскидистых пальм.

Какое безлюдное место, осматривался Михаэль, это тебе не центр, не растворишься в толпе.

Автобус остановился, двери его открылись, из них вышла она – девчонка в растянутом свитере.

– Спасибо, – сказал Михаэль и выскочил из машины.

Он шёл, догоняя девчонку, она ускоряла шаг.

– Эй! – окликнул он, она обернулась и побежала стремглав. И уже через пару секунд скрылась между домами.

Полянский бежал за ней, прижимая к груди дипломат. Он не мог упустить её снова, она не могла от него уйти. Завернув за этот же дом, он оббежал его весь и увидел в самом конце подворотни – её.

Он прицелился и промахнулся. Где-то открылись окна, но тут же захлопнулись с шумом.

Сейчас вызовут полицейских, а он даже не на машине. Полянский спотыкался о мусор, о баки вдоль засаленных стен, о парочку спящих бездомных, что обругали его.

Девчонка была на виду, в узком проёме между домов, но уже пробиралась сквозь них. Каких-то полсотни метров, и он догонит её! Ещё один шаг и ещё, выстрел – осечка, выстрел – и промах, и вот она уже вырвалась из прохода и скрылась в свету. Проулок сужался с каждым следующим шагом, и где проскочила она, Полянский лез уже боком. Ему показалось, прошла целая вечность, ему показалось, эти дома сдавливали его.