Качая головой, Гилберт толкает дверь и выходит в морозные сумерки первым.

Нела окидывает нас, сидящих у очага, внимательным взглядом.

— Прошу вас, не геройствуйте, — говорит она, склоняя голову к плечу. — Я уверена, всё будет в порядке, но если что, плюньте на проклятие и возвращайтесь к горам. Рано или поздно Бернард пробьётся сюда.

— Пф! — отвечает ей коза.

— Мы посмотрим по обстоятельствам, — произносит Андраник и нервно косится на окно. Сегодня мы не прикрыли ставни.

Нела выходит, и некоторое время мы сидим в молчании. Орешек дремлет в углу, Дамиан спит в люльке, Тилли задумчиво ворошит угли кочергой, а Андраник так же задумчиво глядит на неё саму. Вдруг он поднимает голову.

— К-кажется, я что-то услышал! — бормочет он.

Мы настораживаемся и слышим тоже. Издалека доносится напев, звучащий то громче, то тише, и вдруг смех раздаётся под самыми окнами и резко обрывается.

Затем я слышу голос Нелы, но слов не разбираю. Набравшись смелости, гляжу в окно и вижу, что призрачная старуха остановилась, заметив моих друзей, но вроде бы она не выглядит злой или угрожающей.

Тут я чувствую, что не желаю пропускать самое интересное, а потому решительно направляюсь к двери.

Хотя это не первый призрак, которого мне доводится видеть в жизни, ощущения заметно отличаются. Адалинда и Вилхелм выглядели такими... обычными, что ли, словно живыми людьми, даже и не ощущалось, что они давно мертвы. Но с этой женщиной всё не так.

Растрёпанная, седая, с безумно блуждающим взглядом, она то выглядит реальной, то будто сливается с туманными сумерками, сгущающимися и побеждающими слабый свет нашего окна. Морщинистые губы искривляет усмешка, но в следующее мгновение её сменяет выражение глубокой печали, даже горя, и слёзы блестят на глазах, но тут же исчезают.

Нела гневно глядит на меня, стоящего на пороге, но решает не тратить время на споры.

— Кто ты такая? — спрашивает она у старухи.

— И правда, кто же я? — вместо ответа насмешливо спрашивает та. — Неразумная, понадеявшаяся справиться с тем, что неподвластно никому! Глупая женщина, не ведавшая о силе клятв, вот кто я такая! Давшая слово, которое не в состоянии сдержать!

И призрак разражается визгливым смехом.

— Это ты виновна в проклятии? — интересуется Нела, поднимая бровь, и голос её звучит так, будто она не сомневается в утвердительном ответе.

Её призрачная собеседница серьёзнеет, из взгляда на краткий миг пропадает безумие.

— И я, но не только, — отвечает она. — Пока я была жива, пока не выжила из ума, я хотела всё исправить. Умоляю, пожалуйста, прекратите это, у меня больше нет сил так существовать! Я больше не вытерплю, я теряю рассудок!

Она стонет, обхватывая голову, затем глухо смеётся, не поднимая лица.

Тут я слышу за спиной какой-то странный скрип, оборачиваюсь и вижу три носа, прижимающихся к стеклу, и три пары круглых глаз. Одни из них принадлежат козе.

— Правда ли, что ты что-то сделала с Вилхелмом? — продолжает расспросы Нела. — Из-за тебя его призрак привязан к здешним землям?

— Всё, что я делала, было совершено из любви, — отвечает старуха, поднимая затуманенный взгляд. — Я любила его больше жизни, и я верила, что это чувство преодолеет все препятствия. Наша связь была надёжно скреплена, и я поклялась вечно ждать, когда мы сможем быть вместе, и сделать для этого всё, что в моих силах.

Но ничего не вышло, нет, ничего не вышло... Годы идут, а он не хочет быть со мной, он отверг меня, и никакие слова, никакие клятвы не в силах это изменить! Где же он, почему не приходит? Такая, как я, ему не нужна!

— Ты знала колдунью из южных земель? Дочь вождя? — прерывает Нела этот бессвязный поток бормотания. — Может быть, ты заключала с ней какую-то сделку?

Старуха усмехается, покачиваясь из стороны в сторону. Затем тянет руку к шее, сдвигает ворот истрёпанной одежды и показывает что-то тёмное, похожее на шнурок.

— Сделка, о да, — отвечает она. — Вот оно, моё обещание, вот чем мы связаны с нею. Мир и любовь — это я должна была получить, мы все должны были, но кому же можно верить, если даже я сама утаиваю правду? Но я не в силах ей рассказать, нет.

— Знаешь ли ты, кто из них кого предал, правитель или дочь вождя? — вмешивается в беседу Гилберт.

— Я узнала ответ, и он причинил мне боль, — отвечает старуха, и очертания её тела дрожат, размываясь. — Думаю, что и Вилхелм обо всём узнал, иначе почему же он не желает меня видеть? Я так перед ним виновата. Нам уже не быть вместе. Идите, идите к нему и попросите кольцо с синим камнем, кольцо, что подарила ему Элеонор, и верните эту вещь мне! Если он отдаст кольцо, пусть это будет знаком, что я ему больше не нужна, что мне пора перестать цепляться за тень надежды. Тогда я смирюсь и уйду.

Когда отголоски этих слов тают в воздухе, призрак делается совершенно неразличимым. Мы ждём, но старуха больше не появляется.

— Похоже, мы узнали всё, что могли, — подводит итог Нела, когда мы возвращаемся в дом. — Видно, это и есть та самая Элеонор, о которой шла речь в письме. Эта женщина как-то была связана с хозяином замка при помощи колдовства, и кольцо, о котором она говорила, скрепляло эту связь. Мы разрушим узы, вернув кольцо. Хотелось бы верить, что это снимет и проклятие.

— Боюсь, что оно может оказаться куда обширнее, — качает головой Гилберт. — Мы так и не знаем, что именно сделала дочь вождя и к чему она стремилась. Но если исправим хоть какую-то часть, наверное, всё равно станет получше.

— Давайте не будем спешить, а сперва разузнаем у Вилхелма, что это за кольцо и при каких обстоятельствах оно было получено, — предлагает Нела.

Тилли поднимает лицо от альбома, куда очень старательно и быстро что-то записывала, и поправляет съехавшие очки.

— Вот так история, — восхищённо произносит она. — Призраки, любовь, клятвы и проклятия! Так значит, эта Элеонор была возлюбленной Маркуса, но на самом деле любила его лучшего друга, так? И обратилась к колдунье, чтобы та связала её с Вилхелмом узами. Ох и дурищей же она была в таком случае! Бедный, бедный Маркус. Чувства не всегда бывают взаимными, и это порой нелегко принять, но уж обращаться к колдунам, чтобы связать себя с дорогим человеком, я бы точно не стала!

— А как же призрак девушки, которую видел Невен? — вспоминаю я. — Может быть, нам стоило бы побеседовать и с ней тоже? Она-то кем может быть?

— Возможно, она непричастна к случившемуся, — предполагает Гилберт. — Как знать, может, проклятие затронуло и простых горожан, которые погибли нехорошей смертью при сражении.

— И много ты видел на улицах призраков простых горожан? — не соглашаюсь я.

— А разве мы ходили по улицам ночью? — парирует мой друг. — Только в этом переулке и сидели, а город ведь не мал. Нела, выскажись, как считаешь, призрак девушки может быть важен для нашего дела?

Но та, к кому он обратился, не отвечает. Она давно уже сладко спит, прислонившись к стене. Гилберт в досаде тормошит её за плечо, но это оказывается бесполезно.

— Ладно уж, завтра спросим, — ворчит он.

— И кто третий смешивал кровь и произносил клятву, тоже не вполне ясно, — размышляю я.

— Вероятно, Маркус, кто же ещё, — отмахивается Гилберт, устраиваясь на шкурах в углу. — Письма свидетельствовали о том, что они с Вилхелмом были весьма близки, да ты и сам слышал — как братья. Я уверен, дело было так: Элеонор при помощи колдовства привязала к себе возлюбленного и поклялась вечно ждать, пока они не смогут быть вместе, потому она всё ещё тут, а из-за неё и он. Адалинда упоминала, что осталась с сыном, чтобы защитить его от зла, по этой причине и она остаётся в замке. Когда правитель и колдунья смешали кровь, возможно, этот момент дочь вождя и использовала, чтобы наложить чары по просьбе Элеонор. А значит, уберём Элеонор — цепочка рассыплется.