Над головой снова раздаётся треск, и меня прошибает пот.

— Нашла! — кричит Тилли.

Я вижу её рыжую голову над провалом, когда она наклоняется, чтобы бросить что-то в воду. К сожалению, это не верёвка.

Теряя надежду, я делаю ещё один рывок, чтобы подтянуться повыше, и тут ощущаю, что лечу вниз. Наш корень всё-таки не выдержал и оборвался.

«Ну вот и всё», — успеваю подумать я.

Ещё мне удаётся сообразить, что впереди ждёт падение в воду, и я набираю в грудь воздуха побольше. Он с шумом вылетает из меня, когда я приземляюсь спиной на что-то твёрдое.

Некоторое время меня занимает лишь мысль, смогу ли я вдохнуть. Кто-то усаживает меня и хлопает по спине, пока я откашливаюсь. Здесь, внизу, слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но несложно догадаться, кто это может быть.

— Ты в порядке? — слышу я голос Гилберта.

— Всё хорошо? — а это Андраник.

Подняв глаза, я вижу в тусклом свете, как он всё ещё болтается на корнях, пытаясь спуститься к нам. Откуда у этого дохляка столько сил?

— Э-хей! — вопит Тилли.

Она съезжает по корню с другой стороны. Гилберт успевает подхватить её, поскольку от кончиков корней до застывшей поверхности воды остаётся пространство выше человеческого роста.

Тилли с достоинством благодарит Гилберта, а затем вокруг становится чуть светлее: это она вынимает моховой фонарь из саквояжа. Похоже, свои пожитки Тилли сбросила вниз перед тем, как спускаться самой, оттого в стекле фонаря появилась большая трещина.

Сидеть довольно холодно, и я поднимаюсь на ноги, потирая ушибленную спину. Как я и догадывался, под нами лёд. Хитрюга Андраник всё-таки припрятал волшебные камешки, сунув их в саквояж Тилли, где никто не догадался бы искать.

Слышится короткий вопль, треск, и вслед за этим тот, о ком я только что думал, плюхается на лёд перед нами.

— Принц Андраник, вы в порядке? — тревожится Тилли.

Она рвётся вперёд, но Гилберт протягивает руку, останавливая её. По льду вокруг Андраника расходятся трещины.

— Не подходить, опасно! — кричит Гилберт. — Андраник, ложись на живот и отползай. Тилли, дай шарф, попробуем его оттащить!

Тилли поспешно рвёт с себя шарф, Гилберт забрасывает его, и Андраник ухватывает конец. Пятясь, Гилберт осторожно оттаскивает этого недотёпу подальше от опасного места. Мы с Тилли тоже отходим, помогая тянуть шарф с двух сторон.

— Уф, всё, можешь вставать, — наконец говорит Гилберт, бросая конец шарфа и утирая со лба выступивший пот. — Сейчас ты мне объяснишь, как это всё произошло.

— К сча — а-а-апчхи! — счастью, дичего пдохого не случилось, — отвечает Андраник таким тоном, что становится ясно: ему до смерти хочется поговорить о чём-то другом. — Поглядите, а что это темнеет на земле вон там?

— Не уходи от разговора, — твёрдо говорит Гилберт. — Расскажи мне, чем ты думал...

В этот момент Андраник отходит на несколько шагов и наклоняется, чтобы поднять с земли какой-то небольшой тёмный предмет, но тут же охает, падает на спину и в мгновение ока скрывается из виду. Полосатый шарф, который он так и не выпустил из рук, летит за ним следом.

Тилли, неосмотрительно намотавшая на запястье второй конец шарфа, вскрикивает, роняет фонарь и едет по льду, сбивая меня с ног. Мы с ней цепляемся друг за друга, пытаясь удержаться, но нас очень быстро тянет вперёд и вниз. Гилберт что-то кричит, но не успевает ничего сделать, и мы летим следом за Андраником.

Ощущения такие, будто мы катимся с ледяной горки. Ни зги не видно, и когда я пытаюсь поднять руку, то больно ударяюсь обо что-то твёрдое. Похоже, вровень с уровнем реки кто-то проделал неширокий тоннель, по дну которого струилась вода, а сейчас она замёрзла, скованная колдовством Теодора. Интересно, как далеко простираются границы чар, и не рухнем ли мы в следующее мгновение ещё в какой-нибудь холодный поток.

Кто-то из нас вопит во всю глотку (честное слово, в этот раз не я). Мне сейчас могло бы быть даже весело, если б только стало ясно, куда нас несёт. Я стараюсь не растопыривать руки и ноги, чтобы не врезаться на большой скорости во что-то твёрдое, и на всякий случай держу прикрытыми рот и глаза. Не хотелось бы, чтобы туда попала земля... или вода.

Однако даже сквозь полуприкрытые веки я замечаю свет, разгорающийся впереди. Вот уже чётко становится видна светлая макушка Андраника, вот я могу различить каждый палец на своей руке, а вот я вылетаю из тоннеля, ослеплённый окружающей белизной, на мгновение повисаю в воздухе, а затем падаю вниз.

Для разнообразия в этот раз я приземляюсь на живот, лицом в рыхлый снег, и пытаюсь приподняться на локтях.

— Тьфу, — только и удаётся сказать мне, как сверху с визгом падает Тилли. По счастью, мы угодили в довольно мягкий сугроб, который приглушил удар. Однако не успеваю я порадоваться этому обстоятельству, как меня что-то с силой бьёт по затылку, аж искры сыплются из глаз, и перед лицом падает, уходя в снег, саквояж.

— Разойдите-есь! — доносится откуда-то сверху гулкий вопль.

Я чувствую, как Тилли скатывается с моей спины, но на освободившееся место немедленно валится кто-то ещё. Я сдаюсь и вновь роняю лицо в снег, погружаясь в угрюмые размышления, выдержит ли мой хребет и в этот раз, или же после этого дня мне суждено навеки остаться калекой.

— Сильвер, ты жив? — доносится до моих ушей голос Гилберта.

Друг тормошит меня, пытаясь поднять на ноги.

— Жив и даже немного жалею об этом, — мрачно отвечаю я. — Меня трясёт от холода, спина болит, на голове растёт шишка, я наелся снега, ободрал ладони, а вдобавок я голоден, а еды у нас нет ни крошки.

— Ну так поднимайся тогда, — без тени жалости отвечает этот бессердечный человек. — Тилли, ты в порядке?

— Само собой, — слышу я её голос, а вслед за тем вопль Андраника.

Я наконец встаю, по колени проваливаясь в снег, и пытаюсь понять, что произошло. Андраник, как более лёгкий, улетел чуть дальше вперёд, так что ему, к сожалению, повезло, и на него никто не упал сверху. И сейчас он вопит, с ужасом глядя на небольшой тёмный предмет, только что отброшенный им в сторону. Эта вещь лежит на рыхлом снегу, не проваливаясь — видимо, очень лёгкая. Наверное, это её Андраник успел прихватить перед тем, как мы съехали вниз.

Сперва мне кажется, что это рукавица, но приглядевшись, я понимаю ужас Андраника. Никакая это не рукавица, а обуглившаяся кисть руки.

— Надо же, — хмыкает Гилберт, поднимая страшную находку и разглядывая. — У меня предчувствие, что Нела проходила здесь.

— А-а т-ты ду-умаешь, это Р-рэналфа? — блеет Андраник, трясясь всем телом.

— Похоже на то, — невозмутимо отвечает мой друг.

— А-а где же тогда остальной Рэналф? — упавшим голосом интересуется Андраник, и всем нам одновременно приходит в голову, что остальной Рэналф может находиться, например, под нами. Мы живо, насколько позволяет высокий снег, отходим подальше.

Над нами высится гряда скал, зубцы которых тают, растворяясь в низком серо-белом небе. Высоко над нашими головами в камне темнеет дыра, из которой мы вылетели. Под нею небольшое озерцо замёрзшей речной воды.

Вокруг, куда ни глянь, простирается нетронутое снежное полотно. Ветер, налетая порывами, взметает снежинки, и небольшие вихри рождаются и умирают, клубясь над белыми холмами.

На горизонте снег сливается с небом, и совершенно невозможно понять, где проходит граница. Мы будто оказались в снежном шаре, и если бы не серый камень скал, глазу здесь вовсе не было бы за что зацепиться.

— Принц Андраник, вы в порядке? — робко спрашивает Тилли. — Страх-то какой!