— А что я сказал? Всё же верно, да, Типпи? Что не так-то?

Король норятелей желает нам удачи, затем поднимается к своим, и мы наконец пускаемся в путь по замёрзшей реке. Надеюсь только, у нас ещё остаётся время, чтобы успеть добраться до безопасного участка.

Нам оставили один из фонарей, и при его неярком синем свете мы пробираемся вперёд. Ноги то и дело разъезжаются в стороны, и приходится прилагать немало усилий, чтобы не упасть. Падать-то не страшно, страшно пробить при этом лёд. Толщина его нам неизвестна — фонарь, внутри которого растёт мягко мерцающий мох, не даёт достаточно света, чтобы оценить положение.

Идём мы в ряд, держась под руки, Тилли посередине. В свободной руке я держу её саквояж, а Гилберт освещает нам путь.

— Глядите, там что-то впереди, — указывает он.

— Что там? — суетится Тилли, тут же поскальзываясь. — Ты видишь Андраника?

— Нет, вон там какой-то предмет валяется на земле. Что-то знакомое.

Когда мы подходим ближе, это оказывается догоревший факел.

— Значит, он точно-преточно здесь проходил, — радуется Тилли. — Мы определённо на верном пути.

И она орёт без предупреждения так громко, что мы вздрагиваем, а со стен осыпаются камешки:

— Андра-аник! Ты нас слышишь?

Ей отвечает только Гилберт, который от неожиданности говорит такие слова, которых я даже от него и не ожидал.

— Ха-ха, — веселюсь я, — а притворяешься таким воспитанным...

— Тише ты, — шикает Тилли. — Я что-то услышала.

— Я тоже услышал, — соглашаюсь я. — Кое-что даже в первый раз. Откуда, интересно...

— Да погоди ты! — возмущается девчонка, и я чувствую во рту что-то похожее на шарф. — Там был звук!

Она прикладывает руки ко рту и кричит ещё раз:

— Э-эй! Есть кто впереди?

— Мне вроде бы тоже послышался голос, — говорит Гилберт, поднимая фонарь повыше. — Смотрите, вон там можно подняться наверх.

В потолке неподалёку от нас и вправду темнеет дыра. Мы спешим вскарабкаться наверх, помогая друг другу. Когда я ощущаю землю под ногами, с души будто падает камень — всё это время я здорово волновался, что мы не успеем до таяния льда.

Тилли поднимает с земли свой саквояж и торопится вперёд.

— Принц Андраник! — зовёт она. — Вы здесь? Отзовитесь!

В этот момент и я слышу что-то похожее на голос, доносящийся издалека.

— Осторожнее, — предупреждает Гилберт. — Давайте не спешить и не кричать. Посмотрите, эти стены выглядят так, будто могут обвалиться в любое мгновение.

Мы идём вперёд так быстро, как только возможно в нашем положении, соблюдая тишину и осторожность. Но очень скоро продвижение замедляется: путь нам преграждают корни деревьев, проросшие сквозь тоннель.

Какие-то из них довольно тонкие. Тот, кто шёл здесь перед нами, оборвал их, и мы легко можем пройти, отводя болтающиеся плети в сторону. Но некоторые корни толщиной с целые стволы, и остаётся лишь перебираться через них или пролезать между ними и стеной.

— Ого, — слышу я голос Гилберта. — Ничего себе, как он это сделал?

Мой друг смотрит на корень толщиной едва ли не с человека, который кто-то обрубил сверху и снизу, поскольку обойти его из-за сузившихся стен было бы невозможно.

— Здесь кто-то есть? — слабо раздаётся неподалёку. — А-апчхи!

— Пустите меня! — вопит Тилли, расталкивая нас в стороны. — Принц Андраник, это вы там?

— Да, это я, — слышится ответ. — Кто з-здесь?

Тилли протискивается вперёд, нервно дёргая застрявший саквояж.

— О боги, да как же ты сюда забрался! — причитает она. — Почему в такой лёгкой одежде? Давно здесь торчишь? Ох, то есть, простите, но как тут можно сохранять вежливость и спокойствие!

Я пробираюсь следом за Тилли и вижу, наконец, Андраника. Он обращён к нам не лучшей стороной: похоже, пытался пробраться сквозь сплетение корней и намертво застрял.

— Тилли! Вот так н-неожиданная вс-стреча! Как я р-рад тебя видеть, то ес-сть, слышать! — со слезами в голосе произносит бедняга. Голос его дрожит, возможно, от холода. — Я обронил одну в-вещь, она должна б-быть неподалёку...

— Хм, — произносит Гилберт, наклоняясь и что-то поднимая с земли. Он вертит находку перед лицом, приближая к ней фонарь. Похоже, это талисман — напоминает те плетёные штучки из травы, которые когда-то давно изготавливал для нас Рэналф.

Между тем Тилли, пыхтя, тянет Андраника за ноги.

— Поможет мне кто-то или нет? — сердится она.

Приходится помочь. Напрягая все силы, я отвожу ближайшие корни в сторону, чтобы освободить больше места. Но тут Гилберт берётся за них тоже и, особо не утруждаясь, с громким хрустом переламывает древесину.

— Это как вообще? — удивляюсь я.

— Талисман силы, — поясняет мой друг. — Причём такой силы, что я даже удивлён. Наверняка здесь замешан мой отец. Андраник, откуда у тебя эта вещь?

— Да что ты за человек! — отвечает вместо Андраника негодующая Тилли. — Хоть дай ему сперва выбраться! Он застрял, замёрз, а ты со своими расспросами!

— Я в п-порядке, — произносит, стуча зубами, бедолага. Он пытается пошевелиться, но руки и ноги его не слушаются, так что приходится нам извлекать его своими силами.

Мы усаживаем Андраника у стены. Тилли суетливо распахивает саквояж, тянет оттуда длинный шарф и укутывает этого недотёпу по самый нос. Затем сбрасывает свою шерстяную накидку и набрасывает Андранику на плечи. Гилберт тут же отдаёт свой плащ девчонке. Делать нечего — тяну с себя плащ, чтобы отдать ему.

— А ты сам-то? — не соглашается он, останавливая мою руку у застёжки.

— А на мне их два надето, — ворчу я. — Люблю тепло, но так уж и быть...

Гилберт, не споря больше ни мгновения, стягивает с меня плащ и накидывает на себя.

— Так что? — спрашивает он затем, наклоняясь к Андранику. — Откуда талисман? Как заморозил реку?

По виду Андраника с лёгкостью можно сказать, что предстоящий разговор ни капельки его не радует.

— Однажды в начале осени я к вам заезжал, — робко начинает он, — и мы с принцем Теодором немного поговорили...

— Этот талисман он для тебя изготовил? — сурово сдвигая брови, спрашивает Гилберт.

— Д-да... То есть, нет! То есть, он, но не для меня, — запинается Андраник, пытаясь отползти ближе к стене. — В-ведь для всех рудокопов были изготовлены талисманы силы...

— Но не такой силы, — ещё строже говорит Гилберт.

— А-а я п-просто спросил, мо-ожно ли сделать талисман ещё сильнее, — мямлит бедолага, весь трясясь, — и п-принц Теодор сплёл ради смеха такой талисман и наложил заклинание, и дал мне попробовать, но потом сказал, что э-это всё весело, но с силой перебор, и-и с таким можно наделать беды, и сказал отдать, и сжёг.

— Сжёг? — насмешливо переспрашивает Гилберт, пристально глядя ему в глаза. — А это тогда что? — и суёт плетёнку под самый нос.

— Ну, ну, он сжёг т-тот, что я ему отдал, — еле слышно отвечает Андраник. — Тот, что я прежде стащ... позаимствовал у одного из рудокопов. Я думал его и использовать, н-но раз получилось раздобыть в-второй, посильнее, т-то...