И почему мы всё никак не научимся контролировать ту силу с видениями? Некогда ведь всё, улыбаюсь. Да и смысла в этом не было. Мои ребята никогда не пропадали и приходили вовремя. А так бы раз — хоть одним глазком подсмотреть, всё ли с ними хорошо. Сажусь поудобнее, пытаясь сосредоточится и думаю о них.
«Стук! Стук!» — в дверь.
«Ритка!» — радуюсь я, подбегая, распахивая двери настежь. «Нихрена не Ритка!»
На пороге стоит и мнётся… Ирка, твою мать!
— Чего тебе? — спрашиваю, делая непробиваемое лицо, выставив ногу вперёд, не позволяю ей пройти внутрь.
— Слушай, — сморщивает свой милый носик эта стерва, глядя на мою ногу и мою прекрасную рожу кирпичом, — я и сама не хотела приходить, но тебя Рита зовёт. Она за тем пролеском собирает зверобой для бабушки. Ты ей зачем-то понадобилась, — поясняет, показывая вдаль куда-то в сторону густых кустов.
— А ребята где? — спрашиваю у неё.
— Мне почём знать? — начинает нервничать она. Я бы тоже, наверное, нервничала на её месте, если бы у меня забрали таких распрекрасных ухажеров и потом спрашивали о них. — Так ты идёшь?
— Так поздно уже, — говорю ей. — Чего она само-то не пришла и попёрлась на ночь глядя за какой-то там травой?
— Понятия не имею! — скрестила она руки на груди, что гляди, та сейчас вывалится через широкое декольте её красной кофты. — Она просто попросила меня позвать тебя, потому что целый день была с бабушкой. Может, ей помощь твоя нужна, уж не знаю! Со мной она совсем не общается! Меня попросили — я сделала. Всё! Не хочешь идти — не надо! — разворачивается и сходит с крыльца, направляясь в сторону калитки. Чёрт бы её побрал, эту Ритку! И эту Ирку! Впрочем, если бы тут было что-то мутное, она бы не стала так светиться. Правильно? Не совсем же ведь дура! Тем более, тут все свои. А Ритуля и правда у Айвы была, точно знаю, потому что она собиралась прийти ко мне как раз после неё. Может, и правда, моя помощь нужна? У Риты была такая привычка, мы с ней часто то мешочки какие-то из травки-муравки крутили, то чаи целебные делали, то ещё что. Ей видимо нравилось приучать меня к их быту. Что со мной может случиться в поселении моих пар? Вот именно! Да и нюх у моих ребят отменный. И прийти они должны уже совсем скоро. Так что…
— Стой! — ору Ирке. — Подожди! — догоняю высокую сиськастую оглоблю на куриных ножках. — Веди меня к Рите.
Идём мы минут десять уже по поселку. В это время обычно жизнь бьёт ключом, особенно в центре, а тут почти никого нет, почему-то. Спросить, где все делись — не решаюсь. У этой куропатки уж точно ничего спрашивать не буду. Молча обходим администрацию, где работают мои истинные. Это здание в самом центре их общины, но за ним ничего не находится, кроме густого непролазного леса, куда мы и держим путь. Комары просто озверели и облепили меня со всех сторон, видимо, решив высосать из меня всю мою кровушку до последней капли. Бесит всё! Цепляюсь мысками в кедах за корни деревьев, которых почти не видно в густой траве и крапиве. Хорошо, что я в джинсах. Хоть ноги целы будут. Жаль, только сверху — одна футболка белая, не догадалась я кофту надеть. Буду чесаться теперь неделю. Ещё и паутина, висящая на каждой ветке каждого куста в округе, лезет прямо в рожу, прилипая к губам, оставаясь деловито болтаться на моих длинных густых ресницах. Твою мать! Злая я! Наверное, месячные скоро. Да, точно. Должны начаться. Какое это сегодня число-то? Совсем запуталась я в днях с этими пошлыми извращугами. Улыбаюсь, вспоминая их.
Так! И где эта долбаная Ритка? Верчу головой. И… Ирка! Никого! Ну, блин-блинский!
— Пиздец тебе, Ирусик! — разворачиваюсь на пятках и иду обратно. Вроде бы обратно. Ничего не вижу, только слышу треск где-то справа от себя. — Рит? Это ты? — глупый вопрос, знаю. Но надежда умирает последней, как говорят. По логике вещей, там могла быть только Ирка, но её звать я не собиралась. Ни за что! И, вдруг, очень и вполне неожиданно, я бы сказала, весь запал отпиздить бывшую моих пар куда-то пропал, предоставив место леденящему душу и кости страху. Аж волосы на затылке зашевелились от нехорошего предчувствия. — А-а-у-у-у! — последнее, что кричу я прежде, чем чувствую, как мне закрывает лицо белый платок, пропитанный каким-то раствором. Не хлороформом ли? В общем чем-то, отчего сами собой мгновенно закрылись глаза, и я ушла в какое-то забытьё.
***
Ужасно ноет голова. Дезориентация сводит с ума. Ещё чуть-чуть и я готова запаниковать. Уже даже рот открыла, чтобы заорать. «Так, Анька, успокойся!» — уговариваю себя, начиная тяжело дышать. Часто моргаю, но ничего не вижу, потому что на башке пыльный темный мешок. Ещё ж и вечер был, а сейчас не удивлюсь, если наступила глубокая ночь. Поэтому разглядеть что-то через тряпку, что мне застилает весь обзор — не выходит. Незаметно веду руками. Не получается. Связаны. Совсем плохо. Для начала нужно понять, где я. А затем будем действовать по обстановке. Прислушиваюсь. Я точно еду в машине, слышу легкий кат шин по гравию, и меня периодически покачивает в стороны от ямок, на которые мы наезжаем. Да чтоб вас всех леший драл! Что-то мне вся эта обстановка смутно напоминает. Ну, Ирка, получит у меня ещё! Змеюка волосатая! Скоро будет лысая, продепилирую её быстренько, как только увижу! Явно она тут замешана! А я ей ещё сочувствовала из-за бабки! Курва! Решаю помолчать и послушать о том, что говорят вокруг, притворившись дохлой рыбой. Вдруг мне повезет, и я услышу что-нибудь интересное для себя. Едем, долго едем. Но никто за всё время не проронил ни слова. М-да, всё же сегодня не мой день. Терять нечего, да и устала я. Чего тянуть кота за хвост?
— Господа, мы скоро прибудем на место? — тишина вокруг. Кому я понадобилась? Кому-то нехорошему, потому что этот кто-то явно желает поднасрать моим ребятам. Или этот кто-то просто решил испытать свою судьбу. — Эй, я в туалет хочу!
— Заткнись! — рыкают мне. Оу! Знакомый голос! Теперь понятно, куда меня везут.
— Шкет! Ты ли это? — лыблюсь я, жаль никто не видит моей довольной рожи. — Как желудок? Больше не тошнит?
— Заткнись! — нервно повторяет он мне.
— Ладно-ладно, ты чего? Успокойся! Не хочешь говорить об этом и позориться перед дружками? Не буду, уговорил! — пожимаю я плечами. — Только ты это… Расслабь свои булки, а то будет больно, когда приедут за мной! — пошла я в наступление.
— Заткнись, сука! Когда приедут, твоих Черновых будет ждать сюрприз! А расслабить их нужно тебе, потому что иметь тебя будут все! — гогочет этот лысый чёрт. А меня передёргивает от мысли об этой участи. Неожиданно машина останавливается, и меня рывком выдёргивают из салона, волоча за собой. — Тебя ждёт еще один маленький сюрприз, — шепчет мне на ухо обиженный Шкет, сжимая сильнее моё предплечье.
— Только тронь меня и Аркадич оторвет тебе яйца! — пытаюсь блефовать я. А что? Чем чёрт не шутит? Он же орал тогда, что я его.
— За подстилку Черновых? — хохочет, мразь. — Сомневаюсь! Он обещал отдать тебя первому тому, кто убьёт любого из твоих трахалей.
А меня поле его слов сковывает страх, что даже идти дальше не могу. Шкет дёргает меня за руку сильнее, и я валюсь с ног, упав на колени на мощёную плитку, раздирая ноги и ладони в кровь.
— Если тронешь их хоть пальцем, лысый ублюдок, сама тебя убью! — шиплю, поднимаясь на ноги. Слышу смех нескольких людей рядом со мной, видимо признав мои слова за глупую шутку. Придурки!
А меня тянут, словно слепую корову на поводке, дальше. Понимаю, что мы зашли в помещение, прошлись по длинным коридорам, свернув несколько раз, спустились вниз по лестнице и меня усаживают на стул, привязав мои ноги скотчем к ножкам, а руки связав за спинкой. Выпутаться из такого будет сложнее, чем я думала. Уж не знаю, сколько я так просидела, потому что совсем потеряла счет времени. Дверь моей тюремной комнаты открывается, и я слышу цокающие каблучки по плитке. Ирка? Но на ней не было каблуков. Вроде бы.
— Ну, здравствуй, дорогая невестка! — «Не Ирка…» — пролетает в голове, когда слышу озлобленный голос Лидии Петровны, своей свекрови. Теперь уже бывшей свекрови, конечно же. — Я всегда говорила Максику, что ты — шлюха! А теперь он из-за тебя попал в эту передрягу с долгами!
