Алексей Михайлович одобрительно улыбался нам каждый раз, когда мы с Ритусей болтали о «женском», о «медведях». Я сдружилась с ней. Даже очень. Только вот когда мы прощались, отец моих суженых каждый раз уходил недовольный, постоянно обнюхивая меня со всех сторон. А когда я удивлённая спрашивала об этом Ритку, она лишь махала рукой, что, мол, всё в порядке. Он просто огорчен, что не чувствует во мне плода любви со мной своих сыновей. И тогда я призналась рыжеволосой девчушке в своём самом большом секрете, что он и не дождется его, так как я бесплодна вовсе. На что она от души посмеялась, провела руками возле моего живота, затем головы, что-то красноречиво помычала, закатила глаза в предобморочном состоянии и упала практически замертво у моих ног. Прекрасный ответ, блин! Что такого-то?

— Не время, значит, пока! — сказала рыжеволосая, уходя. — Но уже совсем скоро… — услышала я от неё, когда стояла на крыльце, провожая взглядом рыжую волнистую шевелюру подруги.

А я после этого полночи не спала, закрывшись в спальне и рыдая в три ручья. И почему меня никто не понимает? Почему никто не хочет принимать мой диагноз, питая меня бессмысленными надеждами? Конечно, Яр не выдержал первым и выбил дверь, влетев ко мне на взбешенных крыльях любви, а Кирилл корил его за несдержанность.

— Вы должны отпустить меня! — хлюпала я носом, пока ребята обнимали меня со всех сторон. А я уткнулась лицом в грудь Кира, тихонечко истиря.

— С чего бы? Тебе настолько плохо с нами? — сзади рыкнул Ярослав, щекоча мою шею своим носом.

— Н-н-нет! Конечно, нет! — возмутилась я, гладя своими пальчиками его руку, что обнимала меня за живот под его широкой футболкой. Не могу до сих пор объяснить причины, но спать в их одежде — для меня неслыханное удовольствие.м — Мне очень с вами хорошо! И я очень счастлива, честное слово! Просто это я не смогу сделать вас счастливыми! От меня лишь одни проблемы! — еле-еле произношу, снова заливаясь слезами. Вдруг слышу раскатистый смех с обеих сторон.

— Ванилька, наша маленькая любимая Ванилька! Мы безумно счастливы с тобой! О чём неоднократно говорили! Сладкая наша, не говори такие глупости нам никогда, пожалуйста! — произносит Кирюша, глядя прямо в моё зарёванное и опухшее от слёз лицо. Улыбается так нежно и искренне, что моё сердце рвётся на части. Я верю, что сейчас так и есть, что они счастливы со мной. И я тоже, несомненно, это чувствую. Просто… просто…

— Вы не всё знаете обо мне, — говорю чуть слышно, поднимаясь на колени. Ребята облокачиваются спинами на огромную деревянную спинку кровати, с сомнением глядя то на меня, то на друг друга, будто общаются между собой. Бесит. Недовольно поднимаю бровь, намекая, что где больше двух — говорят вслух.

— И что же такое страшное мы должны узнать о тебе? Ты кого-то убила? Или являешься тайным агентом КГБ? — спрашивает Ярик, улыбаясь и сжаливаясь. — Нам ждать проблем, Штирлиц?

— Это не смешно! — вытираю слёзы с лица, улыбаясь Ярославу.

— Согласен, шутить — это по части Кира. Я тут не силён, — хмыкает Яр. А Кирилл ржёт, кивая головой.

— Я серьёзно! Если я вам сейчас кое-что скажу, вы меня тут же бросите! Нужно было раньше вам признаться, а не тянуть кота за яйца, — злюсь на себя, понимая, что и правда дотянула ситуацию по самое небалуй.

— Не существует такого, из-за чего бы мы тебя «бросили», как ты сама выразилась. Даже если ты сама уйдёшь, мы будем тебя преследовать до конца твоих дней. Как самые настоящие маньяки. Мы же связаны теперь, забыла? — улыбается Кир, подползая ко мне. — Мы всегда будем знать где ты и с кем!

— Я серьёзно! — вытягиваю руки, останавливая Кирилла, чтобы не подходил ближе. Тяжело и глубоко вдыхаю-выдыхаю. Вижу, что ребята немного напрягаются. — Сейчас, только соберусь. Значит так. Я это… Я не смогу подарить вам детей. Я бесплодная. Вот. Простите! — как на духу выпалила я и зажмурилась. Боюсь услышать: «Тогда нахер ты нам нужна?!», «Пошла вон!» — ну или что-нибудь подобное.

Только вот не слышу ничего подобного. Чувствую только, как Ярослав берёт меня своими пальцами за лицо, поворачивая в свою сторону, и крепко целует меня в губы, раскрыв их своим языком. Сначала нежно и сладко, но потом его поцелуй становится жестче и глубже, погружая меня уже в привычные эмоции страсти и похоти. Его язык крепко сплетается с моим, не давая ему разорвать нашу связь. Будто узлом завязывает наши тела и души. Кирилл же задрал чёрную футболку до моей шеи и нежно гладит мою грудь, накрыв её широкой ладонью и одновременно целуя мою шею. Он языком чертит дорожку, спускаясь к ключицам, сжимая мои холмики.

— Нам только ты нужна, Анют! — говорит мне Яр прямо в губы. — А малявки — это, конечно, приятный бонус к нашей любви. Но даже если их и не будет, любить меньше мы тебя не станем! Поверь, детка!

— Он прав, Ванилька, — вторит ему Кир, покусывая мою грудь. — Ты наше — всё! Не думай об этом! Пусть всё идёт своим чередом. А пока мы сделаем всё возможное, чтобы ты забыла обо всём…

Кирилл целует мою грудь, а Ярослав мокрые от слёз щёки и губы. Мне кажется, они решили показать мне, насколько сильно я им небезразлична. И под их напором я снова таю. Боже, когда же я снова начну здраво мыслить и контролировать своё тело? Жар снова приятными волнами желания накатывает меня. Но это не тот жар, от которого скручивало всё тело от боли и потребности секса и похоти, а тот, что разжигает огонь страсти истинной. Тот, от которого ноги сами раздвигаются, прося о большем свою пару. Тот, от которого кипит кровь и стоны разносятся по всей комнате.

— Боже, малыш, никогда не перестану боготворить предков за тебя! — шепчет Ярик, спуская свои штаны, обнимая меня и укладываясь сверху, отпихнув Кирилла, который начал рычать. Яр привстал на колени и оскалился в ответ, сжимая кулаки.

— Только этого мне не хватало! — возмущаюсь я и сама кидаюсь на Ярослава и перекатываю его на спину, пытаясь успокоить его.

***

Кирилл

От бушующей внутри ревности готов наброситься на собственного брата! Правда, потом быстро успокаиваю себя, понимая, что не совсем ревность это, а чувство собственника Альфы. Тупое съедающее изнутри ощущение того, что она только моя! Единоличник требует её только себе, кипятя кровь своей ревностью, разжигая в душе страшный костёр, мутя сознание. Головой понимаю, что не могу перечить своей паре. Должен подчиняться ей в равной степени, как и она нам. Что её чувства — это мои чувства. Что она дана нам двоим! И не потому, что она Омега. А потому, что Яр и я — одно. Мы братья. Близнецы. Вместе мы — сила. Вместе мы — гордость племени. Его Альфы. И вместе должны и обязаны любить свою истинную, даже если она и предпочитает одного больше, чем другого. Мы сами с таким столкнулись впервые. Поэтому как действовать — тоже не знаем. Знаю, что не хочу, чтобы наша Ванилька выделяла кого-то одного из нас. Внутри что-то сжимается от мысли, что я ей не нужен. Прислушиваюсь к себе. Но сам мой зверь не взволнован и вполне спокоен. Только возбуждён безмерно, подхватив эмоции моей второй человеческой сущности. Он знает, что всё хорошо, в отличие от меня. Это меня успокаивает. Я понимаю, что это всё навязано моей неуверенностью человеческого начала Обычным людям подобные эмоции не чужды. И сейчас я в полной мере их ощутил. И будто прочитав мои мысли, оседлав брата и стянув с себя его футболку, наша сладкая девочка тянется ко мне. До боли хочу оказаться в ней! Она сводит меня с ума! Кто бы мог подумать, что я буду очарован обычной женщиной. Но той, которая воплотила в себе все мои мечты. Она — само совершенство. Она безупречна. И она — вся моя! «Наша!» — поправляю себя, улыбаясь, медленно двигаясь в сторону любовников.

Ярослав уже насадил Анюту на своё сверло, которое страстно буравит её пещерку. Она сидит лицом к брату, скачет на нём, а я раздеваюсь и становлюсь за её спиной. Весь в предвкушении. Знаю, что в этот раз она не отвертится. И не потому, что заставлю её, наконец, сделать ЭТО, нет! Просто потому, что она доверяет. Уже доверяет. Полностью и всецело. Душу и тело. Она знает, что никто из нас двоих не способен обидеть её. Она знает, что мы — одно целое. Мы связаны. Наши судьбы и души сплетены отныне и навеки. Лично мне не нужно никакое благословение предков. Я итак знаю, что она послана мне ими, что они уже давно благословили наш странный тройственный союз.