« Василёк вплетаю, тебя, любимый, призываю. Приди, приворотись, мне поклонись… — мысленно повторяла Настя, улыбаясь мыслям: хорошо-то так было, мило! Как будто в далёкое прошлое окунулась, почувствовала себя на месте деревенской девушки, искренне верующей в силу заговора. — Глаза бы ясные, васильковые… Или зелёные — ужасная редкость…»

Некстати вспомнилась Маргарита Павловна, обладательница зелёных глаз с карими крапинками по краю радужки, и Настя повела плечами: ещё не хватало думать об этом, фу… Алёна заметила недовольную гримасу подруги, молча спросила одними глазами: «Ты чего?» — но Настя качнула головой, мол, ерунда полезла в голову.

«А тебя, колокольчик мой, вестник радости, вплетаю за-ради защиты. Огради меня от обмана любимого… Честный пусть будет… Хотя бы рядом со мной… Изменит — придушу… или уйду сразу…»

«Мята-матушка, утешительница, разожги в нём чувства, разбуди огонь — чтоб любил меня сердечный, чтобы миловал да баловал и не по праздничкам, а каждый день…»

Всеслава попросила девушек представить поцелуй с воображаемым парнем, и Настя невольно посмотрела по сторонам. Кто-то послушно закрыл глаза и, видимо, унёсся в любовные грёзы, кто-то тоже озирался из любопытства, а Динка, дурачась, выставила губки-трубочку для поцелуя, и Настя кашлянула, подавляя смех.

— Вплетаем клевер… представляем, как кладём руки на его плечи. Клевер трёхлистный, огонь, вода и сердце в тебе, храни благодать да силу удачи…

« Толстого не хочу, с пивным животиком — буэ. Чтоб спортивный, худощавый…»

— Вплетайте остальные цветы, девочки, и не забывайте называть про себя качества… А чтобы быстрее нашёлся суженый, подумайте о том, что мы все не идеальны, и у каждого из нас есть недостатки… назовите милые черты, с которыми вы смиритесь… Ай-люли-мати, божьи благодати… — Всеслава запела, делая перерыв, чтобы напомнить: ромашка — для чистоты, василёк — от сглаза, папоротник (Наломали дикого в местном подлеске.) — для свершения чуда…

'Не проходи мимо, возлюбленный.

За порог моего дома заступай,

Семейное счастье с собой приглашай…'

«Конечно, нафантазировать можно что угодно. А ведь права Всеслава: идеальных парней не бывает, да и я сама не подарок… Весёлый пусть будет, с чувством юмора… весёлый шалопай… А готова ли я смириться с детской непосредственностью взрослого мужика? Хм…» — Настя слушала напевы Всеславы и невольно подчинялась её указаниям, сопровождающим плетение венков. Кое-кто уже примерял его длину к голове и скреплял концы лентой.

Ещё несколько минут, и Всеслава закончила, прочитав короткую молитовку-заговор, девушки повторили, а когда трижды прозвучало «аминь», зааплодировали тренеру.

Дальше по программе был небольшой перерыв, чтобы переодеться, перекусить или просто прогуляться по окрестностям. Через два часа, в шесть вечера, начинались состязания, и Алёнка умчалась встречать столы да атамана с казаками.

— Пошли, устроим фотосессию! — Динка потянула в сторону — подальше от толпы и ближе к речке, голубой лентой разбавлявшей июльскую зелень вокруг. — Пора обновить себяшки.

Праздник тёк чинно и благородно ровно до того момента, пока не появились лешие. Хотя Алёнка и предупреждала об их незапланированном появлении, эти двое ряженых в закрытом охотничьем камуфляже мгновенно превратили традиционную вечеринку в нечто совершенно другое. То ли в новогодний детский утренник, потому что примчались с радостными воплями вырвавшейся на свободу нечисти и обещающей утопить всех подряд, если им не отдадут всех настоящих ведьм. То ли в ту часть свадьбы, когда гостям уже всё равно, где невеста и жених, лишь бы было весело. То ли в настоящий шабаш, ибо поднявшийся визг разбегающихся девушек ведущий праздника комментировал как само собой разумеющееся явление: у нечисти до сжигания чучела Морены ещё было время порезвиться всласть.

Насте показалось, будто незапланированные аниматоры не согласовывали с организаторами свои развлечения, а просто по ходу праздника договорились: один скучный конкурс от Алёнкиного шефа, следующий — от леших. Причина стала понятна, как только ведущий объявил, что лешие прибыли не с пустыми руками. И кто бы отказался от безвозмездного спонсорства? Поэтому фривольное поведение леших (а нечисти полагалось вести себя похабно) вызывало улыбки, смех, гогот, но не возмущение.

Так, два весельчака возникли как раз, когда парни перетягивали канат. Победившую команду поздравили, и леший, тот, что повыше, взвыл басом:

— А те-перь ве-е-едь-моч-ки, ах-ха-ха-ха!

— Кто ведьма⁈ Становись к канату! — вторил второй, старательно подражая.

Ведущий же картонно подыгрывал:

— Уважаемая нечисть, у нас здесь только честный люд!

— А если найду⁈ — и высокий леший ринулся в хохочущую толпу справа от себя, второй — в левую часть.

Актёры старательно обнюхивали, рассматривали и вертели девушек, отмахивающихся от «нечистых» рук, кого-то всё-таки вытянули и приставили к канату.

— А вот ещё одна! — удовлетворённо сказал высокий леший, оказываясь напротив Насти и словно бы внимательно, в течение двух-трёх секунд рассматривавший её лицо. И силком поволок за руку к канату.

На оба конца поставили по шесть девушек, седьмыми, схватившимися за последние узлы, стали сами парни. Или мужчины. Сложно было понять вообще, сколько им лет.

Настя оказалась между пятой девушкой и высоким лешим, пожалуй, более наглым, чем тот, другой. Мужчина словно бы случайно прижал Настю к себе, получил тычок в бок (на большее у Насти не хватило возможности) и хмыкнул:

— Я случайно! Всё только ради победы!

А когда ведущий махнул платком, и толпа заулюлюкала в тон визжащим «спортсменкам», мужские руки перехватили канат перед Настей, практически выдергивая его из её рук, и она оказалась зажатой между напрягшимся от физических усилий телом актёра и впереди стоящей девушкой.

Она попыталась выбраться, изворачиваясь, но хитрый леший держал её крепко одной рукой, а второй помогая своей команде вытянуть соперников за черту. Он словно бы ничего не замечал и вопил рядом с её ухом:

— Девчонки, по моей команде тянем! И-и-и-раз! Тянем, тянем, тянем!..

То ли перевес действительно оказался на стороне команды высокого лешего, то ли второй решил подшутить и подговорил своих резко отпустить канат — вдруг вся семёрка попятилась на Настю и повалилась под необузданный хохот зрителей в траву.

В голове успело мелькнуть: «Раздавят!..» — но леший каким-то хитрым образом её откинул в сторону и приземлился сверху сам.

— Живая? — как ни в чём ни бывало, приподнялся на локтях и подал руку.

— Иди к чёрту! — разум Насти понимал: всё происходящее — игра, и лешие вели себя фривольно со всеми девушками подряд. С другой стороны, всколыхнулась обида ребёнка, которого случайно и пребольно зацепили мячом.

Отряхнувшись, она отошла в сторону, рассматривая скособочившийся венок, из которого вывалилось несколько цветков. Высокий леший в эту минуту радостно вопил о победе и вручал шоколадки своей команде, а потом — проигравшей.

— Чего ты обиделась? — подошедшая Динка вытащила из распущенных волос подруги травинку. — Вон, все, как из бешеной карусели… Иди хоть свой приз забери.

— Пусть подавится! — буркнула Настя. — Весь венок мне поломал…

— Хы, на то он и нечистая сила!

Тем временем, официальный ведущий объявил новый конкурс для богатырей — кто больше выпьет квасу. Начали набирать желающих, которых оказалось много — на кон была поставлена упаковка безалкогольного пива «от наших спонсоров леших».

— Точно! Пить хочу! — прислушалась к себе Настя и отправилась к пригорку, где остались карематы после цветочного тренинга, сумки с привезёнными вещами и обувь тех, кто решил походить босиком.

Там, напившись минеральной воды и слушая отдалившиеся звуки игрищ, она заново переплела венок, водрузила его на голову и, отмахнувшись от прибежавшей Дины, сказала, что хочет немного посидеть.