— На обратном пути! — дядя Гена догадался о фразе по движению губ Кирилла.

Карамзин наслаждался скоростью, влажным ветром, плевавшим в лицо мелкими брызгами и запахом речной воды, и смотрел вперёд, стараясь ловить фразы Геннадия, рассказывающего про вымирающие деревни, отрезанные от цивилизации лесами и болотами, про рыбу, о прошлогоднем случае, когда он сопровождал залётных археологов на Усть-Вагильский холм…

— Что-нибудь нашли? — спросил Кирилл.

— А то! С каменного века до Средневековья чего только нет… Наська, вон, тоже находила… Я во-о-н там кость мамонта нашёл, в Кошмаках…

Белов махнул неопределённо рукой на левый берег, Кирилл машинально оглянулся и только теперь заметил, с каким судорожным видом Настя вцепилась в борт лодки одной рукой, второй — прикрывая рот.

— Ты чего? Тебе плохо? — наклонился спросить.

Настя сделала неопределённый жест, мол, всего лишь укачало. Но Кирилл попросил Белова пришвартоваться к берегу. Едва остановились, девушка перегнулась через борт — и завтрак успешно отправился на корм рыбам. Белов почесал в затылке:

— Может, сметана малость свернулась? Или хлеб того…

— Ничего, мне надо пройтись. Укачало с непривычки, — с помощью Кирилла Настя вылезла из лодки и ловко взобралась на береговой холм, уходя подальше от мужчин — попросила дать отдышаться и заодно вспомнить старые места, в которых давно не бывала.

— Смотреть тут нечего: деревня вымерла, — философски заметил Белов, но достал сигареты и опустился на густую траву.

Кирилл присоединился, и мужчины закурили, отгоняя дымом от себя настырных насекомых да продолжая разговор про археологов, для которых здесь, на Урале, как мёдом было помазано. Отец Насти и она сама по долгу службы часто здесь копошились. Все найденные черепушки тщательно укладывались в ящики, фотографировались, нумеровались.

Карамзин задумчиво заметил: а ведь когда-то здесь жили и, причём, не один век, раз целых три эпохи археологи отметили. Выходит, что-то манило сюда людей. Ладно, век каменный — где устал, там и присел, где присел — там и хижину построил. Примерно так Карамзин себе и представлял выбор места для жительства. Но ведь в Средние века Русь уже существовала, крупные города, торговля между ними и всё такое. Что же манило в эти непроходимые кущи людей?

— Пушнина, звериный мех, — коротко объяснил Белов, оглядываясь на Настю, за которой увязались собаки и которая успела заметно отойти. — Наловят ушкуйники, да по реке вверх — продавать. К тому же спокойно тут. В городах постоянно воевали, а здесь один враг — дикие животные, и те зря не полезут.

— Да, но моторных лодок тогда не существовало. Попробуй, погреби семьсот (или больше?) километров… вёрст, то есть…

— Как-то жили, — философски согласился дядя Гена.

Кирилл докурил сигарету, аккуратно потушил её, подобно местным, остерегающимся пожаров, и встал, потягиваясь:

— Пойду к Насте, пока она опять не нашла чернику.

Застал он её за разглядыванием канав, частично наполненных дождевой водой и заросших так, что соваться в них не стоило. Фикс с Малышом неподалёку суетливо обнюхивали, судя по всему, жилые норы местных четверолапых жителей.

— Чего интересного рассказывают суслики? — он обнял сзади Настю. Та запрокинула руку и погладила его щёку, продолжая наблюдать за Фиксом, ретиво копающим яму. — Псины клещей не нахватаются?

— Потом проверим… Где-то здесь дядь Гена нашёл кость мамонта. Говорит, выкапывал молодые берёзки, по заказу, чтобы посадить возле базы, и наткнулся случайно.

— Фикс, где мамонт? Ищи мамонта! — пошутил Кирилл, забавляясь готовностью молодого пса искать кого угодно, лишь бы не скучать. И переключил внимание на девушку. — Как ты?

Она ответила, что уже намного лучше.

— Но? — Карамзин развернул её лицом к себе, чувствуя в голосе некую фальшь. — Что тебя беспокоит? Малышка?

Настя улыбнулась грустно:

— «Малышка»… Сон дурацкий приснился, а в дороге вспомнился. Через неделю — назад. Не хочу думать о том, что придётся объясняться со многими. Мы с тобой всего-то три недели знакомы, и… Так не бывает.

Кирилл невольно вспомнил эту же фразу, сказанную на Купальскую ночь, после спонтанного поцелуя. И прижал к себе тихую Настю, усмехнулся одной мысли:

— Бывает. Уже было. У Карамзиных всё по-быстрому. Отец сделал моей матери предложение после недели знакомства. Арчи обручился с Олькой, кажется, на третьей неделе. Тайно, разумеется: «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку»[1]. А поженились они официально через два месяца.

— Скороспелые вы, — улыбнулась ему в плечо Настя. — Мои лет пять дружили после школы, прежде чем пожениться.

— Мы не скороспелые, мы — фаталисты. Увидел, понял, что твоё — бери, пока дают. Так отец говорит, он на самом деле всегда быстро принимает решения.

Настя вздохнула за двоих. Можно было не продолжать: боязно становилось при мысли о том, как Карамзин-старший отреагирует на жениховство сына с простой хендлершей.

— Слушай, давно хочу спросить, — Кирилл отстранил от себя девушку и весело заглянул ей в глаза, — что за чувак на том постере, который ты спрятала? С гитарой. Что-то твои сиблинги лопотали, я не понял.

— Это мой талисман, бывший, — Настя хмыкнула. — Теперь ты — мой талисман… Фикс! Фу! Нельзя!.. Да что такое⁈

Она отвлекалась — неподалёку обе собаки увлечённо копали яму так, что вокруг летели трава и комья земли. На оклик пёс остановился, повернул свою грязную коричневую морду на девчонку, гавкнул и вернулся к прежнему занятию.

— Вот свин! — в сердцах выругался Кирилл. — Давай оставим его здесь, а на обратном пути заберём… Иди сюда, зараза мелкая! Малыш — фу! Ещё одна свинья на мою голову! Оба будете плыть за лодкой, understand[2]?

Пока хозяева ругались, собаки раскопали нору то ли кролика, то ли лугового суслика. Добрались до какого-то препятствия, которое не просто заинтересовало — а требовало быть извлечённым. Вздыхая и ругаясь на окончательно испачкавшегося ещё утром белого пса, Кирилл присел перед ямой:

— Это не собаки, а два экскаватора.

— Забери их на стройку прорабами, пусть они тебе под фундамент копают, — посоветовала Настя, не зная, как ухватить Фикса таким образом, чтобы остаться чистой.

К ним подошёл дядя Гена:

— О, я тут пять лет назад нашёл кость.

— Было бы смешно, если бы эти два товарища сделали то же самое, — Кирилл тыкал отломленным прутиком в подозрительно ровную поверхность «ствола дерева» внутри ямы. — Скелет заблудившегося археолога… У вас в деревне никто не пропадал?

— Ну-ка… — Белов, не церемонясь, опустился на колени и рукой загрёб землю рядом с собачьей находкой.

Спустя сорок минут на белый свет была извлечена действительно кость мамонта — никому другому эта навскидку десятикилограмовая не могла бы принадлежать.

— Охренеть у тебя обед, Фикс! — только и мог сказать Кирилл, когда собаки обнюхивали метровую «косточку», которую оценивающе рассматривали Беловы.

В речке кость, сохранившуюся превосходно, осторожно обмыли от налипшей грязи и аккуратно уложили на дно. Кирилл спросил, стоит ли направить сюда археологов, чтобы достать остальную часть прародителя слонов.

— Я уже говорил археологам, они знают, — дядя Гена влажным платком вытирал шею.

— И?

— И кость, которую я нашёл, уже лет пять валяется у меня под кроватью.

— Почему мне не показал? — с сомнением спросил Карамзин.

— Ты не спрашивал, — получил в ответ насмешливое. — Приедем — покажу.

— Охренеть, — повторил Кирилл, рассматривая кость у себя в ногах. Не вызывало сомнений, что местные мамонты были не намного крупнее африканского слона, но и не настолько большими, какими он себе представлял в детстве — наряду с динозаврами. — А можно я её себе заберу? Поставлю в офисе вместо фикуса — пусть подрядчики офигевают. Сколько лет прошло, а кость крепче, чем мои зубы. Чтоб так же строили!

Беловы посмеялись над мальчишеством директора-архитектора, и дядя Гена великодушно разрешил не только забрать кость, но и приехать за новыми.