На киноленте памяти проявился смутный кусок, в котором лаяла вся округа, а он, директор строительной фирмы, орал, будто лось по весне.

— Да ты не переживай, скоро все соберутся. Тебя, сказали, не будить, но, если что, позвонить — вдруг ты сбежать надумаешь. Шутка. Чтоб ты не срыгнул во сне, на самом деле. У младенцев так бывает, — прыщавый близнец вдохновенно сочинял.

Кирилл осмотрелся, расчёсывая вихры пальцами, заметил зеркало, подошёл и протянул короткое: «Мда-а уж». Фиолетовый фингал за ночь приобрёл нежно-жёлтый контур. Бухарик, а не Кирилл Карамзин.

Увидел на столике недалеко от кровати графин с водой и стакан. Жадно напился, и мысли потекли резвее. Вспомнил про телефон, полез в него — батарейка села в ноль, а зарядка осталась в машине. Сгрёб телефон и ключи в карманы, осмотрелся ещё раз — не забыл ли чего. Пацаны наблюдали за ним, перешёптываясь. И стоило ему пойти к двери, встрепенулись:

— Эй, подожди! Ты нам вчера обещал покататься на твоей тачке!

— Я? — изумлённо обернулся Кирилл, — вам?

— Ага. В обмен на Наськин секрет.

— Первый раз слышу, парни. Давайте договоримся так: я поехал, а вы передадите родителям мою благодарность и всё такое. Хотите пять баксов? Кошелёк в машине, пойдёмте, там отдам.

Пацаны насупились:

— Ты обещал! — обменялись каким-то странным знаком, и один из них пошёл к двери. Второй полез за платяной шкаф, достал оттуда свёрнутый плакат. — На, смотри!

Развернул плакат и приложил к себе, чтобы удержать края. На плакате в полроста стоял темноволосый парень с гитарой:

— Увидел?

— И что? — эти пацаны начали забавлять.

— А то! — близнец свернул плакат и спрятал туда, куда его убрала вчера вечером сестра. — Если ты не гитарист, то тебе ничего не светит.

Кирилл поперхнулся воздухом:

— Чего? Вы обалдели оба⁈ Что мне должно светить?

— Фингал твой! — огрызнулся шантажист, чувствуя подвох в вопросе собеседника, который ни капли не проявил заинтересованности. — Если ты ухаживаешь за нашей сестрой, имей в виду: она гитаристов любит с детства. Не умеешь играть на гитаре — иди учись. Или она тебя бросит.

Кирилл шумно втянул воздух и выдохнул, фертом упёрся руками в бока:

— Вот что, молодой чумадан, я не ухаживаю за вашей сестрой, понял? Она работает на мою мать — и на этом точка.

Кирилл вышел из комнаты и чисто интуитивно свернул по коридору налево — попал в явно не ту комнату, развернулся в другую сторону и вышел на улицу. Солнце стояло в зените такое яркое, что резануло по глазам. Прикрыв лицо ладонью-козырьком, он дошёл до машины, открыл — изнутри пахнуло жаром нагревшегося под солнцем салона. Ехать в парилке, разумеется, он не собирался. Поэтому достал из бардачка солнцезащитные очки, открыл все двери нараспашку и повернулся к пацану, хмуро следившему за его движениями. Подошёл второй и заканючил:

— Ну, дай хотя бы посидеть?

— Мы же тебе секрет рассказали!

Кирилл хмыкнул:

— Я не просил. Ладно, полезайте, только двери не закрывайте, пусть проветрится.

Через секунду пацаны уже занимали передние сидения и шарили по кнопкам и рычагу.

— А сколько она выжимает максимум?

— Ты не видишь, что ли, на спидометр посмотри!

После вчерашнего есть не хотелось совершенно, но язык будто обметало, и в горле першило. Кирилл достал бутылку с водой из салона, та нагрелась чуть ли не до состояния кипятка.

— Не трогайте ничего, я воду наберу, — предупредил пацанов и пошёл к колонке, которую заметил во дворе. Вернувшись, обследовал низкие, доходящие до груди, воротца — те легко открывались. Достаточно было отодвинуть щеколду.

Но сбежать ему не дали — к дому ехал знакомый красный «Москвич», и, не заезжая во двор, остановился на обочине; из него появилась остальная часть Беловых.

— Как себя чувствуешь, Кирилл Дмитриевич? — весело спросил Белов-старший. Получив положительный ответ, пробасил довольно. — Я же говорил, что моя живая вода легко идёт.

Татьяна улыбнулась ему, и Кирилл понял, на кого больше похожа Настя, только глаза отцовские и, кажется, характер.

— Пойдёмте, мальчики, обедать. Настя утром блинов напекла. Если только два гнома не кормились полдня одними блинами, то вам, Кирилл, должно достаться. А, гномы?

— Я специально ему два блина оставил, — сказал прыщавый, точно Сашка. — А так хотелось их съесть… Но я же щедрый, да, мам?

— Тесто осталось, я сейчас ещё напеку, — пообещала Настя, которую пропустил в калитке отец.

Сегодня девушка выглядела совсем по-простому. Коса, отливающая тёмной медью, переброшена через плечо, лёгкий короткий сарафан в мелкий цветочек, похожий на те, что носили ещё во времена «Приключения Шурика», и светлые мокасины. Кирилл невольно посмотрел на ноги, вспомнив розыгрыш Свиридова, в котором Настя не принимала участия, — ровные, стройные с заметно спортивными щиколотками.

На стол накрыли быстро, позже всех села Настя, допекавшая блины. Пообедали, и Кирилл, поблагодарив за хлеб-соль, сказал, что должен ехать прямо сейчас. Его телефон, едва зарядился, начал истерично издавать звуки уведомлений о непрочитанных сообщениях. Его хотели все, начиная от матери и заканчивая партнёрами, не говоря о шуточных посланиях от Свиридова.

— Подождите пять минут, я еду с вами, — соскочила Настя, допивая на ходу чай. — Мне нужно договориться насчёт площадки для тренировок. А о Маргарите Павловне не волнуйтесь, её ваш брат уже привёз домой.

Во дворе Сергей Сергеич предложил гостю сигареты, тот отказался, сославшись на то, что вообще-то не курит, балуется иногда, когда случается слишком нервный день. Пацаны опять напросились посидеть в салоне, и, воспользовавшись отсутствием лишних ушей, хозяин дома завёл разговор:

— Что ж, Ки-рилл Дмит-ри-е-вич, если что не так было — не серчайте, — протянул руку, — рад был познакомиться. Хотел только предупредить. Вернее, попросить. Как мужчина мужчину.

Он задумчиво выдохнул клуб дыма, повернулся к напрягшемуся Кириллу:

— Когда у тебя будет дочь, ты меня поймёшь. Не обижай мою Наську, ей и прошлого раза хватило. Лет десять уже прошло, а до сих пор помнит ту обиду. Надеюсь, не все музыканты такие, как тот утырок, чтоб ему пусто было…

Кирилл с трудом сдержался, чтобы не высказаться резко:

— Я не музыкант, Сергей Сергеевич. То, о чём я говорил, — всего лишь хобби. А с вашей дочерью мы знакомы три дня. И, если мне изменяет память, у неё есть в Италии жених. К чему этот разговор? Я чужих женщин не увожу, это принципиально.

Брови мужчины поползли вверх, глаза округлились:

— У кого, у Наськи жених? Да ещё макаронник? — и он рассмеялся, поперхиваясь дымом.

Кирилл подёрнул плечами:

— Я не вникал в подробности: мне это не интересно.

Откашлявшись, Сергей строго уставился в невозмутимое лицо парня:

— Ну, ладно. Мне можешь не пересказывать свои секреты. Даю слово, никому их не расскажу. Что твоё — то твоё. Надеюсь, вчерашний вечер тебе пошёл на пользу. И помни, что Москва не сразу строилась — остальное додумаешь сам. А плохо станет — знаешь дорогу, приезжай.

Пытающийся последний час не думать о вчерашнем позоре, Кирилл смутился. Говорить о слабостях не хотелось. Беловы, кроме пацанов, тактично не напоминали и не задавали лишних вопросов. Стало ли ему легче? Безусловно. Где-то глубоко даже росло желание поговорить с родителями, как советовал опытный мужик и искренний собутыльник.

— Да, спасибо, легче стало, Сергей Сергеевич. Надеюсь, я смогу быстро решить свои проблемы.

Сергеич довольно растянул рот, подмигнул:

— Вот видишь. А если бы Наська не попросила, бухал бы где-нибудь в притоне. Девки с триппером, наркота вместо табака…

— Не понял, она попросила вас, чтобы что? — Кирилл оглянулся, не слышит ли кто, и запнулся.

В их сторону шла Настя, переодевшаяся в удобные джинсы и футболку, с рюкзаком через плечо, пакетом и рядом с нею мать — тоже с ношей.

— Ты не переживай, Кирилл Батькович, — мужчина хлопнул его по плечу, — не ты первый и последний, кто здесь ищет ответов. Проблем у всех хватает, но не всем хватает ума поговорить по душам с понимающим человеком.