Я смущенно посмотрела на доктора и, заметив шутливые огоньки в его зрачках, не удержалась, тихо хихикнула.

Жаль, что я не видела лицо исполнительного!

— Правильно-правильно! Смех продлевает жизнь! — мужчина без зазрения совести подставил меня.

Мы зашли в смотровую комнату, где нас ожидала девушка в синей форме.

— Оленька, нужно взять кровь у юной девы для приготовления зелья.

Уголок её губ дрогнул, но она лишь мазнула его коротким взглядом, понятным только им двоим.

Девушка усадила меня на высокую кушетку и нежным голосом спросила:

— Боитесь вида крови?

— Ага, можно я зажмурю глаза?

— Конечно, — мягко сообщила она. — Я буду очень аккуратной.

Дальше всё закрутилось, как в калейдоскопе. Запись жалоб, проверка зрения, слуха и другие чудные тесты. В конце Арсений Григорьевич объявил, что нужно сделать МРТ головного мозга.

Я вспомнила, как мою маму отправили на МРТ ног, какой испуганной она была после. С дрожью рассказала о свистящем, непрерывном шуме, кошмарных ощущениях замкнутого пространства и длительности процесса.

Ещё тогда решила, что никогда не соглашусь на это.

— Лиля, уверяю вас, МРТ безопасно для человека. Никакой боли вы не почувствуете. Главное расслабиться.

— Нет, пожалуйста, — второй раз умоляюще всхлипнула я и прикрыла ладонями глаза.

— Хорошо. Мы не будем тебя заставлять, — произнес доктор и сделал паузу, будто гадал, как меня успокоить. — Если хотите, я позову Марата. Он, разумеется, не лучший кандидат для поддержки, но вы вроде близки с ним.

— Почему вы так решили?

— Он беспокоится о вас.

Я шмыгнула носом и сказала с досадным оттенком:

— Марат Ильясович просто отвечает за меня, как преподаватель. Ничего больше.

— Возможно. Однако я никогда не видел его таким встревоженным за девушку.

— Он всё ещё здесь?

— Ждёт вас в фойе.

Мне было сложно поверить, что ему небезразлично. И что с того, что он вёз меня в больницу и нёс на руках? Рахманов не хотел проблем из-за моего падения. Тренер не мог оставить занятие, а скорая неизвестно когда бы приехала.

— Позовите его.

Арсений Григорьевич удалился. Я встала с кушетки и натянула кофту. Результаты анализов можно узнать по электронной почте, поэтому мне не было смысла оставаться. Моему «любимому» преподавателю тоже.

Когда он вошёл, я не дала ему возможности заговорить первым:

— Хорошая новость — моё состояние в норме. Пару ушибов и всё такое, легко отделалась. Вам не стоило пренебрегать своим временем. Но спасибо, Марат Ильясович. А теперь отдайте, пожалуйста, мои вещи, и я поеду домой.

Он с прищуром взглянул на меня, не уступая моему напору, и спустя затянувшееся молчание сказал:

— Лилия Николаевна, вы не прошли главное обследование.

Я открыла рот от удивления.

— Врач не должен был делиться информацией с вами!

— Сейчас не это важно, — мужчина даже не отрицал факт нарушения моих границ. — Вы отправитесь на МРТ, а затем, если Арсений подтвердит, что никаких рисков нет, я отвезу вас домой.

Мои губы задрожали от гнева. Я была вымотанной, голова ещё болела, хоть мне и дали таблетку, ушибленные локти противно тёрлись о кофту. В таком состоянии мне нужно было доказывать свою самостоятельность!

— Хватит решать за меня. Я знаю права, никто не может удерживать меня насильно и заставлять делать то, чего не желаю. Никто! За всё время, что мы с вами знакомы, я никогда не кричала на вас. Не заставляйте начинать сейчас.

Вместо того, чтобы послушать меня и уступить… Ладно, хотя бы сказать ядовитые фразы и отдать моё имущество. Он. Блин. Улыбнулся. Да так очаровательно, что сердце пропустило удар, словно намекая сменить гнев на милость, мол, гляди, Рахманов улыбается тебе!

— Преподавание становится всё более интересным, — задумчиво шепнул он. — Давайте. Кричите, если вам станет легче. Но мы не уедем отсюда, пока обследование не будет сделано.

— Ах так! — вскипела я, никакой милости. — Кто вам дал власть… Я могу… Вы не можете… Издевательство! Боже, — вздохнула от бессилия и опустилась на пол. — Это я не могу. Не помню, чтобы когда-нибудь кричала на человека. Со стороны это казалось просто.

— Немного практики, и всё получится, — сверху донёсся ироничный голос.

— Вообще-то я уважительно отношусь к людям, не кричу и всегда стараюсь найти компромиссы, — прошептала я, насупившись. — Поэтому меня выбрали старостой группы. Единогласно.

— И скромность — ваше второе имя.

Вздёрнув подбородок, недобро посмотрела в его темные-карие глаза.

— Хотите убить меня взглядом?

Я отрицательно качнула головой.

— Поступим по-вашему — предлагаю компромисс. Вы сходите на МРТ, а я решу проблему с волейболом в вашу пользу, — заманчиво произнес мужчина и вытянул руку. — Согласны?

— Не шутите? — выпалила в замешательстве, а потом опомнившись, застонала: — Я не могу.

— Почему? — без упрека поинтересовался он.

Марат Ильясович не должен был знать о моих страхах. Это слишком личное, я должна была оставить это внутри.

— Не спрашивайте.

Он протянул руку ниже. Я ухватилась за неё и рывком встала. Мы оказались почти вплотную друг к другу, шестое чувство должно было подсказать — отойти на шаг, а лучше — дальше. Его близость туманила мою ещё не сломанную рациональность.

— Если я пойду с вами? — преподаватель сжал мою ладонь, отчего сердце вновь откликнулось. — Я не смогу присутствовать на обследовании, но проконтролирую, чтобы вам не причинили неудобства.

Это звучало убедительно, а потому вынудило меня сразу не отказываться. Я верила, что он сделает всё, о чем говорил. Присутствие сильного человека на твоей стороне невероятно воодушевляло. Для меня это было чем-то новым.

Его мотивация оставалась для меня загадкой. Одна за другой меня атаковали мысли: зачем ему возиться со студенткой, почему он уступает, какая ему разница, здорова я или нет?

Даже самые нелепые предположения не дали утешения.

— Мы можем попробовать, — искренне сообщила я.

Перед обследованием немолодая женщина подробно ответила на мои вопросы, некоторые задал сам Рахманов. Врач была спокойной и вежливой. Она разрешила мужчине остаться с ней в наблюдательной комнате.

Специальные наушники заглушили шум от работы аппарата. Я была удивлена, что обследование заняло всего пятнадцать минут, из которых большую часть меня клонило в сон.

Пережитые страхи мамы не затронули меня.

Результат оказался не страшным, как сказал Арсений Григорьевич. Лёгкое сотрясение. Однако он добавил, что необходимо понаблюдать за ситуацией, поэтому я должна задержаться.

— У меня учёба, работа и другие дела! Не могу всё бросить, — взвыла, когда меня привели в одиночную палату.

— Если не позаботитесь о здоровье сейчас, то в будущем могут возникнуть последствия.

Я села на кровать и посмотрела на интерьер в светлых тонах, новую мебель и оборудование. Несравнимо с бесплатными, познавшими худшие времена, больницами.

— Поступим так, — врач сделал записи в моей новой карте. — Остаётесь на три дня. Проведём дополнительные обследования. Во вторник, если никаких ухудшений не будет, то отпустим вас, — взглянув на моё расстроенное лицо, он с улыбкой продолжил: — Обещаю приставить к вам добрую медсестру или же красивого, общительного медбрата. Кого выберете?

Я слегка опешила. Неужели во всех частных больницах ощущаешь себя, как на курорте? Все приветливые и веселые, никто слова грубого не выплюнет.

— Конечно, медсестру, — раздался властный голос Марата Ильясовича у двери.

Он буравил укоризненным взором своего знакомого. Арсений Григорьевич подмигнул мне и вышел из палаты.

— Я принёс ваши вещи, — сказал он, когда мы остались вдвоём.

— Спасибо!

Поднялась с кровати и наконец-то забрала свой телефон и рюкзак.

— Извините, что всё так.

— Не стоит винить себя, — успокаивающе ответил он.

Я вздохнула и с грустью посмотрела на мужчину.