— Вы должны были предупредить меня заблаговременно, — воспользовался я советом Шнепперосна. — А не за несколько часов до встречи. Нарушены правила уведомления.

— Слушай, Летов. Я тут один сижу и…

— Давайте я напишу подписку о невыезде, — перебил я сладка. — Прямо сейчас приеду к вам в отделение и напишу. Взамен вы перенесете допрос.

— Не получится, Летов. Я уезжаю на вызов. Твои дружки с мясухи постреляли армян в центре. Снова у вас там чепуха какая-то творится.

— Они не мои дружки.

— Да мне все равно. Ты вечно возле бандитов крутишься. Откуда я знаю, кто там у тебя дружки, а кто нет? Я…

— Значит, не перенесете? — Перебив его снова, строго спросил я.

— Извиняй, не перенесу.

— Ладно. До свидания, — сказал я и тут же положил трубку.

— Этот следователь, извините Шнепперсона за прямоту, обнаглел, — Всплеснул руками юрист.

— Горит на работе, — сидя за своим столом, кривовато пожал плечом Степаныч.

Женя встал, открыл форточку, закурил.

— Елки зеленые, Жека, — недовольно уставился на него Степаныч, — ну просил же, не открывать окно! Продует меня!

— Жара на улице, — заметил Женя равнодушно.

— Тем более. Я вспотел, а тут сквозняк, — ворчливо заметил старик.

— Ладно, хорош вам, — встал я со стула перед степанычевым столом. — Надо думать, как решать проблему.

— Было бы больше времени, — начал Шнепперсон. — Шнепперсон мог бы напечатать жалобу. Тут налицо нарушение по срокам уведомления.

— Напиши, — я кивнул юристу. — Раз уж Мкртичан вредничает, мы тоже повредничаем.

Юрист кивнул и убежал в свой кабинет.

— И все? Жалоба? — Спросил Женя, выдувая сигаретный дым к форточке.

— Не все, — я покачал головой. — У Кулыма есть подвязки в милиции. Попрошу его через начальника отдела поставить Мкртичана на место.

— Так значит, сегодня едем на стрелку? — Спросил Степаныч угрюмо.

— Едем, — кивнул я.

Вернувшись в свой кабинет, я набрал Кулыму на сотовый. К моему удивлению, звонок сбросили с той стороны. Последующие несколько попыток позвонить закончились тем же.

— Что за черт? — Прошептал я.

Старик никогда так не поступал. Я звонил ему редко, но даже в те моменты, когда Кулым был занят, он все равно отвечал и обещал перезвонить. Зерно беспокойства взашло у меня в душе, однако я не стал делать поспешных выводов и решил съездить к Кулыму, чтобы встретиться лично. Проблему с Мкртичаном надо было решать быстро.

Правда, перед тем, как отправится в Грааль, где обычно и сидел Кулым в это время, я заехал домой. Надо было предупредить Марину, что сегодня я задержусь на работе. Сказать ей, чтобы с вечера не выходила из квартиры.

Странности начались, как только я пересек порог своей квартиры. Опустившись, чтобы разуться, я заметил, что у стенки, где мы складывали обувь, нет ни единой Марининой туфельки. А их там, обычно, стояло несколько пар. Я не придал этому особого значения сразу.

— Марин? — Прошел я на кухню. — Ты дома?

Ответа не было.

В зале девушки я тоже не нашел. Все встало на свои места, когда я заглянул в нашу спальню. Первым здесь меня встретил распахнувший дверцы шкаф. Шкаф был наполовину пуст. Вся Маринина одежда исчезла. Тумбочка, в которой девушка хранила свои цацки, тоже раззявила дверцу, показала мне пустое нутро.

Нахмурившись, я осмотрел опустевшую без Маринадных пожитков спальню. Заметив на открытой тумбочке вырванный тетрадный лист, я пошел осмотреть его.

Он нес на себе несколько слов, написанных аккуратным почерком Марины: «Дедушка велел уехать. Не переживай, Витя. Люблю тебя».

— А это что такое? — Удивился Шелест, осматривая темно-зеленый кирпичик, лежащий в черном пакете прямо на столе.

— ПВВ-7, — похвастался Бубен.

— Чего-чего?

На следующий день Бубен вновь встретился с Шелестом, уже в третий раз за последние пару суток. Прошлым вечером, когда они подвезли Шелестова к его квартире, Бубен убедил Андрея не возвращаться домой.

Шелестов согласился, и они отправились совсем в другое место — небольшую дачу за городом, где собиралась сегодня почти вся, как называл ее Бубен «оппозиция».

К удивлению Шелеста, людей там было немало. Дача, стоявшая почти у самой реки Уруп, впадавшей в Кубань, полнилась братками. Было их не меньше двенадцати человек — все черемушкинские.

В основном это были молодые, амбициозные ребята, уже несколько лет состоявшие в ОПГ. Однако таковыми там были не все. Нашлось и несколько матерых мужиков за сорок, которым Кулым, тем или иным образом, не угодил лично.

Руководил всей этой «организацией», некто Сом младший, которого, как ни странно, не было сегодня на даче.

Шелеста приняли тепло, по-братски. Его понимающе выслушали, вместе с ним выпили. Потом они отправились в баньку, раскачегаренную во дворе дачи. Заполночь началось самое интересное — приехали шлюхи. Шестеро молодых и не очень дам, весело влились в компанию мужчин, выпили, попарились, ну и занялись исполнением своих «служебных» обязанностей.

К удивлению Шелеста, на дачу пару раз заезжали и другие черемушкинские. Эти, как понял, Андрей, не состояли в оппозиции. Более того, они даже не подозревали о ее существовании. Видимо, думали, что заехали просто на очередную малину, каких в городе и окрестностях, наверняка, было немало. Братики из оппозиции вели себя с ними как ни в чем не бывало, однако, даже пьяные, не позволяли себе сболтнуть лишнего.

Бывшие подельники из Черемушек не узнали Андрея. Занятые в основном жратвой и бухлом, им не было никакого дела до какого-то там Шелеста.

Андрей же, в свою очередь, понял, что про оппозицию, сформировавшуюся, видимо, совсем недавно, никто посторонний и не подозревал.

Сегодня Андрей с Бубном снова встретились, но уже на квартире Шелестова. Бубен обещал посветить Андрея во все их планы. Как он выразился: «раскрыть карты».

— Во даешь, Шелест, — разулыбался Бубен. — Ты че, в армии не служил?

— Служил, — покивал Шелестов. — Погранцом.

— И че, не видал никогда пластичных взрывчатых веществ?

— Слышал, но видеть не доводилось.

— Ну вот. Это именно оно, — Бубен взял зеленый кирпичик, взвесил в руке. — ПВВ-7. Купил у одного барыги еще весной. Как его звали? То ли Брагин, то ли Драгин. Да хер его знает, короче. В общем, штука — во!

Бубен показал Шелесту большой палец.

— Лучше американской С-4 будет. В общем, этой херней мы Кулыма и завалим.

— Дай глянуть, — потянулся Шелест к кирпичику взрывчатки.

— На, ток не урони, а то взорвемся.

Бубен сунул взрывчатку Андрею, но вдруг сделал вид, что роняет ее. Андрей вздрогнул, а Бубен заржал, словно конь.

— Ай, сука! Нахера ты притащил эту за#упу в мою квартиру⁈

— Да не ссы! Оно так просто не взорвется!

— Иди ты в жопу, Бубен, — недовольно пробубнил Шелест.

— Ее даже из автомата не взорвать. Тут нужен специальный взрыватель. И он у нас есть. Армейский. Ну, правда, доработанный одним нашим доморощенным кулибиным.

Андрей взял плотный кирпичик и понял, что зеленый покров — это всего лишь упаковка, а сама взрывчатка хранится внутри.

— И что мы сделаем? Взорвем Кулыма? А потом что?

— Правильно говоришь, — посерьезнел Бубен, — и я тебе скажу, взорвать этого старого хрыча — самая простая задача будет. Самое веселье начнется после.

Шелест вопросительно посмотрел на Бубна.

— А после начнется грызня, — сразу пояснил тот. — Надо будет побыстрее занять точки, что будут пожирнее, и удержать их, что б другие ни позарились. Ну это ничего. Пушки у нас на такой случай есть. Да и народу потом станет побольше. Еще полно не определившихся. Точно к нам попрутся, когда начнется заваруха.

— Так и… — Шелест аккуратно вернул взрывчатку в пакет. — А как мы от Кулыма-то… ну… Избавимся?

Бубен как-то замялся. Потом задумался. Правда, Андрею показалось, что он только сделал вид, потому что уж больно быстро Бубен покончил со своей задумчивостью.