— Ты правда хочешь поспорить об этом сейчас? — Спросил я.

— Когда и где? Мы не местные. Город плохо знаем, — раздумав пару мгновений, спросил лысый.

Привычным делом я назвал ему адрес разрушенного кирпичного завода.

— Завтра, в семь вечера, — добавил я. — Останетесь со своим погибшим?

— Еще б нам лишний раз перед ментами светиться, — сказал лысый и скомандовал: — мужики, погнали отсюда. Синюху потом из морга заберем.

Трое братков погрузились в свой мерс, его двигатель деликатно зарокотал, когда завелся. Машина, ослепив нас дальним, сдала назад, съехала на дорогу из стояночного кармана и спокойно ушла в общий автомобильный поток, будто ничего и не случилось.

— Бросили своего Синюху, — сказал один из моих людей. — Суки, ты посмотри на них?

— Им не так важен Синюха, — покачал я головой, — как то обстоятельство, что одного из них грохнули. Такое редко прощают. Они тоже не простят, чтобы мы не говорили.

— Ты уже забил им стрелку, — напомнил Степаныч.

— Забил. И нам нужно показать на ней, что лучше забыть, чем мстить. Что месть может им обойтись дороже, чем подорванная репутация.

В этот момент, где-то в Армавире

— И что ты сказал ему? — Спросил Бубен.

Шелест в нерешительности поджал губы. Опустил взгляд.

Когда Андрей вышел из Грааля живым, его уже ждал Бубен с еще одним, мрачным и молчаливым бандитом. Щетинистый и лысеющий, он сидел за рулем пятерки жигулей и за все время сказал только два слова: «Здорова», когда поздоровался с Шелестом, и «мля», когда задавил по дороге к квартире Андрея какую-то кошку, пытавшуюся пересечь проезжую часть.

— А что еще я мог сделать? Иначе меня бы убили! Кулым мне так и сказал, что прикончит.

Шелест глянул на Бубна с заднего сидения. Андрей побаивался реакции бандита.

— Не завидую я Ткачену. Ну что поделать? А ты че так напрягся, Андрюша? — Удивившийся Бубен обернулся. — А! Да ты не переживай, Ткачен не из нашей небольшой аппозиции. Он просто с Черемушек. То, что тебе его пришлось сдать, чтобы в живых остаться, нас никак не обижает.

— Да… Я и не напрягаюсь, — Шелест изобразил беззаботность.

— Ну и хорошо.

Когда они заехали во двор небольшой хрущевки, Шелест поблагодарил бандитов за то, что они подвезли его к Граалю, а потом подбросили домой, однако Бубен поспешил его остановить:

— Погодь, Андрей. Разговор у меня к тебе есть.

— М-м-м? — Вопросительно промычал Шелест и закрыл дверь заднего пассажирского, через которую намеревался покинуть салон.

— Знаешь, что Кулым тебе сбрехал?

— Как сбрехал? — Удивился Шелест.

— Так. В тот вечер точка была ваша с Ткаченом. Бригадир именно Ткачена отправил бабло собирать. Да и брать себе чуть-чуть сверху — это нормальная практика. За такое не то что не убивают, даже с банды не гонят. Я сам так сто раз делал, и ничего.

— В смысле? — Не понял неопытный Шелест.

— В смысле, Кулым тебя совсем не зато выгнал, за что ты думаешь. Это был только предлог.

— Что?

— Да. Я разговаривал с пацанами, пока тебя ждал возле Грааля. Короче. Кулыму недавно Летов звонил. Насколько они слышали, звонил насчет тебя.

Шелест нахмурился, потемнел лицом.

— О чем ты?

— Да о том. Тебя с Черемушек выперли, лишили заработка и перспективной работы только потому, что Летов так Кулыму сказал. Понял? Летов брата твоего не любит. А через него и тебя. Вот он и сказал Кулыму, чтобы тот тебя выгнал.

Горькая обида и злость тут же зародилась в душе Андрея Шелестова. Обида и злость на Виктора Летова.

— Говорю же тебе, — продолжал Бубен. — Кулым все, спекся. Им уже руководит начальник какой-то захудалой охранки. Старик уже вообще ничего не понимает. С головой, пади, давно не дружит. А мы из-за этого страдаем.

— Сукин сын… — Протянул Шелестов, ругая себе под нос Летова. — Вот заноза в моей заднице…

— Так, гляди, Летов под себя все Черемушки и подомнет. Оглянуться не успеешь! Прикинь, че будет, Андрей? Чужак какой-то придет, и Кулым ему на золотом блюде отдаст всю организацию! Не зря ж у Летова Кулымовская Маринка в невестах ходит.

— И что делать? — Нахмурил брови Андрей.

Бубен, сидевший на переднем, рядом со своим молчаливым подельником, засопел. Со значением посмотрел на Шелеста.

— Ты, Андрюша, правда хочешь этим делом заниматься? Правда, хочешь быть с нами? С сильными?

— Хочу, — без сомнения ответил Шелестов.

— Ну и хорошо. Тогда поехали. Есть у нас один план, как все это можно устроить. И ты нам, Андрей, в этом деле пригодишься.

Вчерашняя ситуация с погибшим бандитом отчасти разрешилась удачно. Хотя сотрудника Обороны, в борьбе с которым застрелился Синюха, и забрали в отделение, все же быстро отпустили. Взяли показания, приняли, в качестве доказательств справки о том, что в Обороне нет оружия, и личный состав огнестрелом не располагает.

Хотя, уголовное дело и завели, но наш обороновец фигурировал в нем как свидетель, а не подозреваемый. Правда зная, как легко могут меняться роли фигурантов уголовного дела, расслабляться было пока рано.

Тем более что сегодня на семь вечера у нас намечалась стрелка, и мы со Степанычем уже готовились к ней. Мы пустили клич по нашим, чтобы все, кто может, приехали к назначенному времени на заброшенный кирпичный завод. Если уж и разговаривать с бандитами, то только с позиции максимальной силы, которую мы могли собрать. Другого языка бандюки просто не поймут.

В контору Обороны я приехал первым и раньше всех. Работы было немало, в основном бумажной, связанной с предстоящей арендой оружия. Неладное я увидел, еще не успев даже припарковаться.

В парковочном кармане конторы стояла милицейская машина. Я припарковался рядом. Вышел из своего нового Крузака. Полноватый мент, сидевший с приоткрытой дверью, зашевелился. С трудом выбрался из узкого дверного проема своей служебной машины.

— Виктор Иванович Летов? — Спросил полный милиционер.

— Да, — кивнул я. — Что-то случилось?

— Старший сержант Поляков, — мент как бы между делом отдал честь, — у меня для вас повестка.

— Повестка?

— Да пожалуйста, примите под подпись.

Мент полез в салон. Достал серую половинку страницы с заполненным от руки бланком. Протянул мне.

— Вон там распишитесь, пожалуйста.

— Сначала ознакомлюсь.

— Как угодно, — милиционер пожал плечами в притворном равнодушии.

Я вчитался в неразборчивый текст. В повестке меня, в качестве свидетеля, вызывали по уголовному делу о смерти Семена Минаева. Минаев… Это же тот подельник полковника Корастелева, торговавшего оружием. Мы с Минаевым схватились у меня дома, на глазах у Фимы и Марины.

— Свидетель, значит, — проговорил я.

— Пока свидетель, — снова пожал плечами мент.

Не ответив ему, я глянул, когда надо явиться в СК. Дата была интересной. Сегодняшней. А время еще интереснее.

— Семь вечера, значит, — я поднял взгляд с бумажки на мента. — Вы бы еще за час до допроса мне эту бумажку притащили.

В этот момент. Ресторан Грааль

Зал для особых гостей был пуст. Кулым распорядился освободить помещение для одного-единственного посетителя, только вчера приехавшего в Армавир.

— Хорошо у тебя тут кормят, Кулым. Вкусно, — сказал Мамикон Кесоян, авторитет, тесно связанный с самим Дедом Хасаном.

Кулым знал, что Мамикон не входит в ближайший круг соратников «Дедушки», однако, его, несомненно, можно назвать приближенным этого короля российского преступного мира.

Мамикон Кесоян был очень толстым и лысеющим армянином. Постоянно потный, он, тем не менее, не снимал полного костюма даже в сорокоградусную армавирскую жару.

Обрюзгшее лицо Кесояна казалось совершенно безэмоциональным. Его маленькие глаза равнодушно смотрели на окружающий мир из-под полуприкрытых век.