— Что же, неплохо. Сможешь удержать силу, сын?
— Смогу. Последний год ни одного срыва. Даже сейчас, держу.
Сардон выразительно посмотрел на друга. Тот тихо вышел из кабинета. Император тихо сел рядом с юношей, и спросил:
— Обнять тебя позволишь? Все-таки родные люди!
— Конечно, только я до сих пор до конца не могу поверить…
Сардон приобнял обретенного сына за плечи, и привлек к себе.
— Господи, я мечтал об этом моменте все четыре года! И не мог позволить себе!
Лорен неожиданно ощутил себя маленьким мальчиком, потерявшимся в толпе и вдруг найденным. Он прижался лбом к плечу неожиданно обретенного отца и, поняв, что больше не может сдерживаться, просто разрыдался.
Сардон с облегчением обнял трясущиеся в рыданиях плечи своего сына, и, успокаивая, баюкал его, шепча на ухо какие-то успокоительные глупости. Лорен успокоился минут через 15. Высвободился из объятий родителя, вытер лицо платком, и тихо попросил прощения за несдержанность.
— Господи, Лорен, я ждал хоть каких-то эмоций, боялся, что не дождусь, и ты останешься такой же ледяной глыбой, какой был все время, что я с тобой общался!
— Ледяной глыбой? Я?
— Ты, ты, держался так, словно боишься хоть чуть-чуть приоткрыть душу!
— Отучили. Привык, что только немного дашь слабину, так сразу получишь болезненный удар. Вот и заковал себя в ледяной панцирь.
— Но теперь ты не один. Поверь, я сделаю все, что бы твоя жизнь стала другой. Ты уже изменился, и, я надеюсь, будешь меняться и дальше. И еще родная мать поможет. Только не обманись ее внешним поведением. Эльфийская кровь не дает ей выражать свои эмоции на публике. Смотря на тебя, я видел ее, старательно загоняющую чувства глубоко в себя. Так что я привык общаться с ледяными глыбами!
В дверь тихо постучали. Вернулся ректор, за ним шел начальник кафедры артефакторики Академии, профессор Редблюм. На подносе он нес какие-то предметы, прикрытые куском шелковой ткани. Лорен быстро поднялся, отошел к окну, и слегка провел рукой по лицу, снимая следы слез. Профессор поклонился, и обратился к императору.
— Ваше Величество, мы решили вопрос, как избежать ношения ошейника, в качестве третьей точки блокаторов новому студенту. И, параллельно, как скрыть его черты лица. Посмотрите. Он снял ткань с подноса. На нем, на темно-вишневом бархате лежал комплект — два браслета и изящная серебряная маска. Все в одном стиле.
Лорен обернулся.
— А маска зачем? — спросил он.
— Лорен, в академии будет учиться одна особа, имеющая сходство с тобой. Если вас увидят одновременно, мы не сможем сохранить тайну. Кроме того, надо избавиться от ошейника. В некоторых соседних странах, где процветает рабство, это отличительный признак раба. Не будешь же вешать на шею табличку: — «Я ношу тройной блокиратор, что бы вы остались живы»! Это не прибавит тебе популярности. Сейчас нужно подогнать маску по лицу.
— А как она держится? У нее ни завязок, ничего!
— Магически. Именно поэтому ее и надо подогнать по лицу, что бы она прилегала всей своей поверхностью! Попробуй, приложи!
Лорен попробовал. Маска прилегала плохо, вернее, не прилегала совсем.
— Я так и думал! — расстроился профессор, — говорил, что надо сделать слепок с лица! Боюсь, теперь мы не успеем к первому дню учебы. Я могу забрать молодого человека с собой? Что бы приступить немедленно.
— Да, конечно, — с сожалением ответил император, планировавший провести с обретенным сыном больше времени — Подожди, Лорен, я только хотел предупредить, что первые дни, до праздника демонстрации силы, с тобой будет ходить один из гвардейцев в качестве охраны. Не переживай, не тебя, а, собственно тех идиотов, что попробуют к тебе прицепиться. Отгонять будет. Ясно?
— Куда же яснее. А меня, наоборот, не примут за слабака, с этой охраной?
— Только до дня показа силы. Потом, думаю, будут обходить стороной. Ступай, маска нам нужна послезавтра. На первую общую лекцию.
Лорен с профессором удалились.
— Я так понимаю, Сарди, общение прошло хорошо? — спросил Якоб.
— Да, Якоб. Пришли к взаимопониманию. Давно надо было. В моем присутствии он бы силу не отпустил. Теперь осталась Аделлиана. И сохранить тайну до окончания Академии!
— Знаешь, что мне пришло в голову? Напиши Лорену список, а лучше я покажу наследников семей, вступивших в сговор против вашей фамилии, понадеявшихся на слабую магию Лиорелла, пусть он их слегка проредит, под видом магической дуэли. И никто не в обиде — ну поругалась молодежь, ну выставил слишком самонадеянный аристократ жесткие условия поединка, сам виноват!
— Подожди, рано еще. Ты же не хочешь остаться без академии! Пусть лучше овладеет силой и ее боевыми приемами.
— Хорошо, оставим до последних курсов! Но если кто полезет сам, останавливать не буду! Черт с ней, с академией, отстроим!
Наконец, все вступительные испытания остались позади, все волнения, все тревоги, и здравствуй, академия! Обычно учебный год начинался с общего построения. Потом, старшие курсы расходились по своим факультетам и кафедрам, первокурсников же делили по силе магии на два потока, и первые три месяца они обучались все вместе. После первой сессии их разделяли по специализациям. Учитывались, как способности, так и пожелания самих студентов. В этом году, на удивление, более многочисленным стал, в отличие от прошлых лет, первый поток, на который определяли самых сильных будущих магов. Но произошло это за счет 20-ти выпускников приютской школы магов, чей магический уровень был заметно выше, чем у остальных, ведь сюда отобрали сильнейших. Команда приютских стояла отдельно, выделяясь из толпы разношерстных первокурсников, еще не получивших форму. Они ее получат, только после распределения по специальностям. А пока им выдали только костюмы для физической подготовки и занятиям практической магией, ну и передники и нарукавники для зельеварения и артефакторики. Приютские же щеголяли новой формой, черного цвета со светло-серой отделкой. На эту группу бросали недовольные взгляды родители тех аристократов, что попали на первый поток. Гордость за своих чад смешивалась с беспокойством за их будущее соседство с бывшими преступниками. Делегация родителей даже ходила к ректору с требованием отменить нововведение, но ничего не добились. Это был приказ императора. Поэтому им оставалось только смотреть на группу из 19-ти молодых людей в черной форме, 11 юношей и 8 девушек, стоящих спокойно, но незаметно тревожно перешептывающихся. Прозвучала приветственная речь ректора, и первокурсников попросили сделать шаг вперед, и принести присягу студента. Зачитала ее симпатичная девушка 17-ти лет, принцесса Нордиана, Веллиана. После каждого параграфа первокурсники хором повторяли: — Клянемся! Прилежно учиться, посещать занятия, соблюдать устав Академии, не обижать более слабых, не считаться родовитостью и богатством, помогать друг другу, и прочие правильные истины, которые многие считали благоглупостью и данью традициям. Потом всех отпустили на первое в этом году занятие.
У первокурсников первого потока это было введение в общую магию. Читал предмет строгий профессор Шелтон. Его побаивались все студенты. Свою специальность он считал наиважнейшей, прогулов не прощал, опозданий тоже. Две подружки — принцессы вбежали в аудиторию вместе, и заняли два свободных места в первом ряду, сбоку от двери. На этом настояла Веллиана. Она так переволновалась, когда узнала, что ей поручили зачитать текст присяги, что не могла проглотить и крошки за завтраком. Поэтому она хотела во время 15-минутного перерыва между двумя спаренными часами, сбегать в кафе, купить булочку и какой-нибудь напиток. Что бы успеть, ей надо было оказаться там первой. Поэтому она и села ближе к дверям. Прямо напротив кафедры преподавателя уселось трое юношей в довольно странных нарядах. Свободных шароварах, длинных рубахах навыпуск, и небольших жилетах до талии. На головах у двоих были маленькие круглые шапочки, а у среднего — странно закрученный шелковый платок, сколотый спереди драгоценным аграфом с небольшим павлиньим пером. Принц Маралла. Тоже поступил в академию в этом году. Девушки бросали настороженные взгляды в сторону иноземца. Ходили слухи, что в далеком Маралле процветало многоженство и рабство. Поэтому больше женских взглядов доставалось двум соотечественникам: сыновьям герцогов, маркизу Антиону Сальдорану, сыну министра внешних сношений и маркизу Жюльену Ваверинскому. Сыну Первого помощника Главного мага империи. Оба чувствовали себя «первыми парнями на деревне». Иноземный принц, при виде принцесс, церемонно поклонился, сложив ладони перед грудью. Девушки кивнули. В это время на кафедру поднялся профессор Шелтон. Студенты затихли, но только он открыл рот, что бы произнести первое слово, как дверь распахнулась, и в аудиторию вошел сам ректор, за ним молодой человек, видимо, студент, светловолосый, в причудливой полумаске на лице, и в мундире выпускника школы при приюте. Ректор подошел к недовольному профессору и что-то тихо ему сказал. То недовольно хмыкнул, и приказал:
