— Как странно. Они беспокоятся о собственном пути, но готовы играть тхе-шу своего племени.

Теперь Ароян удивился. Какая опасность могла грозить Галактической Империи? Что способны противопоставить ртаари её Звёздному Флоту и армии? Нет, Хайса не представляет себе, что такое технический прогресс.

Давид хотел было начать объяснять, но передумал. Какой смысл пугать? Кхирам всё равно не создать сеть сторожевых орбитальных станций, самонаводящиеся лазерные пушки, пояса ядерных мин-ловушек, подземные города с многокилометровыми бронированными перекрытиями. Если Империя решит завоевать Шакх, она его завоюет. Так пусть хоть оставшиеся годы или месяцы обитатели этой планеты поживут в мире и спокойствии.

Он даже представить не мог, насколько ошибается.

Свет разных солнц бывает разным, но тьма — только одна.

Урсула Ле Гуин. Обделённые

Почему Ракиш продолжала считать его ребёнком? Саши не понимал этого, не находил объяснений. Поэтому ощущал нечто, весьма похожее на обиду. Разумеется, обижаться на со-ртох глупо, та знала о тхе-шу Джасжарахо больше, чем любой кхир их роя. Но за последние два года все его сверстники успели стать взрослыми арт и рта. Все, кроме него и Ирис. Да, они не похожи на остальных кхиров, ведь их родительницей была Русит, женщина, прилетевшая со звёзд. Но разве это что-то меняет? Ни знаниями, ни умом, ни ловкостью Саши не уступал никому из своих приятелей, а в силе и выносливости превосходил любого из них. Он, пожалуй, и со многими ачи способен был потягаться! Недаром старший охотник Зурси постоянно хвалил его и ставил в пример.

Но это было раньше, теперь друзья стали мужчинами, перебрались на второй ярус, обзавелись подругами. Они же с сестрой по-прежнему вынуждены делить жильё с детьми, довольствоваться статусом самых старших среди них. Это было неправильно, Саши чувствовал себя вполне готовым к взрослой жизни, затянувшееся до шестнадцати лет отрочество тяготило.

Ирис относилась к этому иначе. Она вообще была особенной. Глядя на сестру, Саши готов был поверить во многое из того, что рассказывали об их маме. Например, в то, что Русит могла быть арт и рта попеременно, в зависимости от желания и обстоятельств. Или в то, что она становилась орайре двух Хранительниц, нынешней и предыдущей. Иногда он готов был поверить даже, что они с Ирис вышли не из яйца, а прямо из её тела. Хотя представить такое, конечно же, не мог.

Старшие кхиры говорили, что Ирис очень похожа на свою маму. Возможно, в этом и была причина колебаний Ракиш? Со-ртох никак не могла определить, в кого превращается ребёнок Русит: в арт или всё же в рта? Высокая, на голову выше любого охотника, мускулистая, не уступающая в силе никому из них, Ирис одинаково хорошо умела рисовать, сочинять забавные песенки и стрелять из лука. К шестнадцати годам она умудрилась перечитать чуть ли не все книги, хранящиеся в Джасжарахо. Няньки без колебаний доверяли ей возиться с малышней и врачевать ссадины и порезы у пацанвы постарше. На первом ярусе девушка пользовалась авторитетом непререкаемым. Вернее сказать, её побаивались не только дети, но и взрослые. И ни один из подростков — Саши это точно знал! — не решился бы предложить Ирис стать его подругой в будущем.

Но какое отношение это имеет к нему? За собой Саши не замечал никаких выдающихся способностей. Он был таким же, как остальные а-рта тирча. И как все они желал поскорее пройти инициацию, вступить во взрослую жизнь. Он спешил, а Ракиш словно не замечала ни его роста, ни мускулистых рук и ног. Не слышала, как хвалят мужчины его достижения, не видела интерес во взглядах женщин. Она не выбрала его позапрошлой зимой, когда первая из сверстниц Саши поднялась на второй ярус. Не выбрала и прошлой, когда настал черёд остальных девушек и парней его возраста.

— Саши, не переживай. Со-ртох ждёт, когда придёт твоё время, — снисходительно успокаивала брата Ирис. Но когда оно придёт? Почему запаздывает?

Даже самое долгое и тяжкое ожидание рано или поздно заканчивается. Когда Ракиш позвала их к себе, сердце юноши забилось радостно и немного тревожно: предстояло что-то важное и необычное. Праздник инициации проходит в Лазоревый День, потому со-ртох никогда в нём не участвует. Она в это время находится далеко от тирча, в ц’Аэре, с избранными продолжить род Джасжарахо. Но перед тем, как отправиться в паломничество, со-ртох спускается на первый ярус. Старших мальчиков и девочек собирают в большой комнате, и она долго и неспешно ведёт с ними беседу. Разговор длится много часов подряд, иногда целый день, даже поесть никого не отпускают. Именно тогда всё и решается, а инициация — просто красивый обряд. В Лазоревый День взрослые кого-то пригласят наверх участвовать в празднике, кого-то нет. Но они знают заранее, кого именно приглашать.

Однако в покои со-ртох детей никогда не зовут, на второй ярус вход им закрыт. Если Ирис и Саши идут туда, значит… они уже взрослые? Их уже выбрали?!

Вели их не в комнату Ракиш, а ещё выше — в одну из башенок, поднимающихся над крышей дома. Няня, сопровождавшая детей, осталась на лестнице, лишь взволнованно поторопила:

— Идите, идите, со-ртох ждёт!

Подгонять дважды не требовалось, Саши сразу же ринулся вверх по ступенькам. Первым. Мужчина должен идти впереди, принять на себя неведомую опасность, погибнуть при необходимости, позволяя своей арт выжить.

Ирис покорно пропустила его и хихикнула. Обидно хихикнула! Мысль сестры была отчётливее, чем звуки. Саши услышал её и почувствовал, как кровь хлынула к лицу. Никакая опасность не угрожала им в самом сердце родного тирча. А вперёд брат полез, в очередной раз демонстрируя, что готов соперничать за лидерство.

Разозлиться на сестру Саши не успел — лестница осталась внизу и перед ним едва заметно колыхалась плотная тёмно-бардовая занавесь. Стараясь, чтобы голос звучал по-мужски резко и грубо, он произнёс:

— Со-ртох, Саши и Ирис пришли!

— Заходите.

Это была небольшая квадратная комната. Абсолютно пустая, — ни ковриков, ни гобеленов. Посередине на голом полу сидели две арт: Ракиш и незнакомка. У юноши дух захватило, так красива была вторая женщина. Огромные глаза цвета весеннего бездонного неба. Светло-жёлтая, словно прибрежный песок в жаркий солнечный день шёрстка на руках была густой и короткой. Она казалась пухом, таким тёплым, мягким, что хотелось прикоснуться к нему, погладить. Зато на гребешке пряди сплетались в настоящую гривку, ниспадающую на плечо, сливающуюся с жёлтым золотом заколки, придерживающей длинную женскую тунику в бело-лазоревых разводах под цвет глаз. И фигура, легко угадывающаяся под одеждой, была изумительна. Ни одна девушка тирча не смогла бы сравниться привлекательностью с этой арт.

Саши подумал об этом и тут же сообразил, что прежде не видел эту женщину. Она не принадлежит рою Джасжарахо? Тогда как попала в их дом? Объяснение могло быть только одно, да и одежда указывала на это. Женщины тирча предпочитали одеваться практичней: топ, защищающий нежную кожу груди, и короткая юбка. Саши первый раз в жизни видел перед собой орайре.

Успевшая войти следом сестра незаметно, но чувствительно ткнула его локтем в рёбра. Юноша спохватился, поняв, что так и стоит с открытым ртом. Торопливо поприветствовал женщин. Орайре ответила, приопустив веки. Предложила сесть — мягко и одновременно уверенно, будто она была здесь настоящей хозяйкой, а не со-ртох.

Саши послушно опустился на пол. Глаза незнакомки оказались в каких-то полутора метрах от его глаз, округлые жёлтые коленки, выглядывающие из-под подола туники, и того ближе. От этого внутри стало необычно жарко, а щёки запылали огнём.

Орайре пристально разглядывала их с сестрой не только глазами, но и внутренним зрением. Любой кхир — кроме ачи, разумеется, — мог услышать направленную ему мысль, если она достаточно громкая и внятная. Мамы-со слышали своих детей ещё лучше, а со-ртох иногда добиралась даже до мыслей, которые от неё пытались скрыть. Но такому тщательному осмотру Саши никогда прежде не подвергали. Он сам себе казался более голым, чем если бы снял сейчас одежду. Это обескураживало. И возбуждало.