Попытка Байярда захватить «стадо дойных коров» закончилась кровавой бойней у стен дворца, а после людям не оставалось ничего другого, как прорываться к машинам сквозь вооружённых луками и копьями кхиров. Прорвался хоть кто-то или все нападавшие теперь лежат на склонах горы? С южной стороны было тихо, отголоски боя доносились откуда-то слева. Кажется, именно там пытался пробиться капитан Гордон. А остальные?

Тут же Эвелин услышала в динамиках ответ: «Полковник, это капитан Мартин! По северному склону пробиться не удалось, но мы обошли обезьян. Мы на опушке, левее северо-западной дороги. Высылайте сюда машину, у меня много раненых». — «Понял, капитан! Молодцы, держитесь. Через несколько минут флаер вас заберёт». — «Сер, это Силка! Вижу капитана Гордона, его атакуют с двух сторон, постараюсь отсечь противника». — «Гордон, не ввязывайся в рукопашную! Ни в коем случае не ввязывайся! Отходи, тебя прикрывают с воздуха».

Один из кхиров повернул голову в сторону Эвелин. С полминуты провожал её взглядом, затем равнодушно отвернулся. Почему? Чем она заслужила участь иную, чем та, что уготована её соплеменникам?

«Силка! Силка, это Гордон! Какого чёрта ты делаешь?!» — «Меня сбили! Машина теряет управление…» — «Как сбили?» — «Обезьяна швырнула в меня копьё!» — «Что?! Копьём?!» — «Ах ты ж… Капитан, в сторону! Падаю прямо на вас!» Слева докатился ощутимый удар, земля под ногами задрожала. Громко хлопнуло, и через минуту над верхушками деревьев потянулся хвост дыма. «Гордон! Гордон? Это полковник Байярд! Кто-нибудь из восточного отряда, ответьте!» Тишина. Что ж, капитану Гордону не повезло, как и тем, кто прорывался по южному склону. Кэри добралась до нижней ступени лестницы. Впереди полого спускалась выложенная рыжими плитами дорога, внизу виднелись просветы между деревьями. Но люди в спасительную долину выйти так и не смогли, все лежат здесь вперемешку с кхирами. Попытка прорваться закончилась короткой и беспощадной рукопашной схваткой.

— П…помогите…

Эвелин не сразу поняла, что слышит стон из внешних динамиков. Один из десантников был ещё жив, пытался приподнять голову. Шлема на нём почему-то не было, так что вызвать помощь по радио парень не мог. Раненый вырвал Эвелин из затянувшегося транса. Она не могла и дальше оставаться в стороне от происходящего, вынужденная превратиться в участницу событий.

— П…помогите…мэм…

Кэри подошла к десантнику, опустилась рядом на колени. Попыталась перевернуть его на бок. Бронзовый меч вошёл парню в живот по самую рукоять, пронзил тело, пробил ещё раз броню, — изнутри, на спине. По пятнисто-серой поверхности расплывалось бурое пятно крови.

Сквозная рана в живот сама по себе не была смертельной. Немедленно в реанимацию, на операционный стол… только в мире ртаари, где бронзовый меч запросто пробивает сталепластовую броню, всё иначе.

Эвелин попробовала разжать сведённые судорогой агонии пальцы мёртвого кхира, сжимающие рукоять меча. Тщетно, только лишнюю боль причинила раненому.

— Потерпи… Сейчас… сейчас…

Что «сейчас», она не знала. А минутой позже это решили за неё — парень вдруг дёрнулся и замер. Из темени торчала стрела со знакомым рыжим оперением. Пустивший её туземец стоял в полусотне ярдов выше по склону. Не старался укрыться за деревьями, даже следующую стрелу не торопился вынимать из колчана, просто смотрел на женщину. Ждал, что она предпримет? Кэри успевала схватить лежащий рядом бластер, выстрелить. В ближнем бою это оружие не требует снайперской меткости, и перед ней вовсе не ртаари, обычный охотник. Из поединка она гарантированно выйдет победительницей.

Только смерть одного кхира ничего не решает. Лежащих вокруг парней не оживишь и себя не спасёшь — какая разница, от чьей стрелы умереть? Этого или второго, третьего, что, вполне вероятно, прячутся где-то рядом. Дюжина вооружённых до зубов десантников, профессиональных солдат, не смогла прорваться здесь с боем. Смешно и думать, что это удастся ей. Если суждено умереть сегодня, значит, так тому и быть. И никакой бластер не поможет.

Эвелин опустила голову парня на землю. Встала, повернулась, медленно пошла назад к дороге. Мышцы будто онемели в ожидании боли. Куда он выстрелит — в голову или сердце? И знают ли кхиры, где у людей находится сердце? Если промахнётся, будет худо. Корчиться от нестерпимой боли и ждать, когда добьют.

Туземец не выстрелил. Дорога под ногами становилась всё более пологой, а затем деревья отступили, выпуская в долину.

«Сер, это капитан Мартин. Мы в машине! Потери — двенадцать убитых и пять раненых», — снова ожили телефоны гермошлема. — «Ты отделался легче всех, капитан. Немедленно уходите на базу!» Серо-пятнистая туша десантного бота стояла прямо перед Эвелин, преграждая дорогу. «Капитан Кэри?» — Это была машина Байярда, и полковник уже заметил её: — «Бегом! Мы вас прикроем!»

Бежать Эвелин не собиралась. Да и сил на это не было — нервное напряжение съело их без остатка. Она еле доплелась, вскарабкаться в распахнувшуюся дверь бота помогли сидевшие внутри десантники. Перемазанные грязью, помятые, какие-то поникшие. Было их в просторном чреве машины немного, чуть больше десятка.

— Вам удалось выбраться из дворца? — сразу же насел на неё Байярд. — Где остальные? Что с Уотерсом?

— Все погибли.

Как будто это и так не очевидно… Она бессильно упала на кресло. Хотелось одного — закрыть глаза и забыться. Но полковник уже перебрался из кабины, плюхнулся рядом.

— Что случилось внутри?

Эвелин лишь головой покачала. Байярд какое-то время ждал, надеялся услышать ответ, потом вынуждено согласился:

— Хорошо, расскажешь позже. Ты спускалась по южной дороге? Видела хоть кого-то из наших? У меня нет связи со взводом Гиловича.

— Живых никого не видела.

Полковник болезненно скривился.

— Ясно. — Помолчав, обернулся к пилоту: — Маккейн, поднимай машину.

— Сэр, может, ещё кто вырвется?

Охриплый голос принадлежал лейтенанту Куперу. Он полулежал в глубине салона, баюкая правую руку, из которой торчал обломок стрелы. Байярд не ответил ему. Вместо этого начал вызывать висевший где-то на орбите корабль. Внешние динамики он отключать не стал, так что сидевшим в машине разговор тоже был слышен. Эвелин не вслушивалась в слова, она смотрела на Вонду. Впервые видела, как у пилота дрожат руки, — Маккейн не могла удержать штурвал, то и дело хваталась за гашетку. Поэтому взлетали рывками, бот кидало вверх и вниз, приходилось крепко держаться, чтобы не вывалиться из кресла. Только когда снаружи сверкнуло как от удара близкой молнии, до Эвелин дошёл смысл команд полковника: «Залп из обеих установок по объекту «А». До полного уничтожения!»

— Зачем вы это сделали?! — заорала, срываясь на визг.

Наверное, кричать было поздно. Бот поднялся над рощей, чце-ригхтоэ’ох теперь был прямо перед ними, в какой-то миле. Двойной сгусток плазмы ударил точно в золотую башенку. Растёкся, обволакивая ослепительным огнём. Это походило на сон. Небесный дворец задрожал, заструился в воздухе пуще прежнего… и погас. Ни развалин, ни оплавленных стен, ни выжженного пятна не осталось. Пустая скалистая площадка на вершине горы и спускающиеся от неё восемь каменных лестниц. Как будто и не было ничего. Лишь малюсенькие фигурки, неподвижно застывшие на склонах, да хвосты дымов от подожжённых строений и взорвавшихся машин напоминали о недавнем сражении.

Вонда медленно повела флаер по кругу, стараясь не приближаться к подножию горы.

— Сэр, объект исчез с экранов. Мы его уничтожили? — донеслось из динамиков.

— Надеюсь… Перенести огонь на склоны. Выжечь всё дотла.

— Нет! Не нужно! — Эвелин рванулась к Байярду. И замерла, наткнувшись на его оледеневший взгляд.

— Капитан, займись ранеными. Маккейн, на базу.

В разнообразии заключена жизнь, а где есть жизнь,

там есть и надежда.

Урсула Ле Гуин. Слово для «леса» и «мира» одно.