В трубке снова послышалось кряхтение, какой-то голос, жужжание вентилятора — я прижал телефон к уху, боясь пропустить что-нибудь важное.

— Я нашел вашего друга, — сказал он почти шепотом. — Приходите скорее. Отбой.

Связь прервалась.

Я отнял трубку от головы и посмотрел на экран. Что я хотел там увидеть? Продолжение разговора? Лицо лейтенанта? Или фотку Петьки, может быть?

Но я ничего не увидел, зато представил лицо лейтенанта — озадаченное и даже ошарашенное. Именно таким тоном он сказал последнюю фразу. Тоном сбитого с толку человека.

Другой, более опытный полицейский плюнул бы на это дело от греха подальше. Но этот был еще зеленым, полным стремлений и надежд сделать жизнь людей лучше и хоть немного легче.

Я быстро прикинул расстояние до полицейского участка. Получалось около километра петляющей через дворы дороги. До Дома быта и фотоателье — чуть больше, километра полтора. Зато по прямой. Можно было взять самокат, но толку от него как от козла молока: постоянные бордюры нивелировали скорость и удобство.

— Черт… — процедил я и осекся. Из магазина вышла молодая мама с девочкой.

— Дядя ругается, — сказала она и посмотрела на меня своими большими голубыми глазами.

Это была та самая девочка в голубом сарафане, которой я помогал налить воды из колонки. В руках она держала красное ведерко. Только на этот раз оно было наполнено красным, трескающимся от спелости крыжовником.

— Я его знаю, мама, — снова сказала она. — Он спрашивал, как пройти к Дому быта.

Молодая женщина посмотрела на меня таким взглядом, будто в метре от себя увидела жуткого маньяка и убийцу.

— Не поняла… — начала она, испепеляя меня взглядом. — Как это… спрашивал? Когда спрашивал?

«Еще не хватало», — пронеслось у меня в голове.

Появление девочки и это странное происшествие на пустом месте предопределило мой выбор — я свернул налево и быстро зашагал в сторону райотдела.

Фотоателье никуда не денется, в конце концов. Простояло сорок лет и еще сорок простоит. Почему-то я был уверен, что и фотограф там не менялся с тех самых времен — лысый мужичок с крючковатым носом в джинсах и джинсовой же рубашке — очень модной по тем временам.

Чем ближе я подходил к райотделу полиции, тем сильнее нарастало беспокойство. Рядом с этим местом и в обычной ситуации чувствуешь себя не в своей тарелке, а теперь и подавно. Мое дыхание сбилось, чего не бывало даже при ходьбе или беге на длинные дистанции, я сильно вспотел. Лоб покрыла холодная испарина.

Здание полиции располагалось за углом ближайшей хрущевки. Я пока не видел само здание. Ноги сами замедлили шаг. Не доходя до поворота, я и вовсе остановился возле крайнего подъезда. Повернул голову, прочитал название улицы: «Пролетарская, 7». На лавочке в тени сидел дряхлый старик с кульком семечек в руках. Его водянистые глаза смотрели в пустоту. По одной он кидал семечки тощему голубю, который клевал их с истовой яростью.

— От судьбы не уйдешь, — услышал я его сдавленный шепот и от тона его голоса похолодел.

Это он мне или голубю? Впрочем… особой разницы сейчас не было.

Наверное, многие замедляли в этом месте скорость. Чтобы только не идти в это здание. Или вовсе останавливались. Возможно, это ловушка и меня зачем-то туда заманивают. Но… чтобы там ни было…

— Это точно… — пробормотал я и несмотря на появившуюся вдруг слабость в ногах, шагнул вперед.

Но не успел я пройти и десяти метров, как ноги сами замедлились. Я будто бы не стену наткнулся — замер и тут же попятился за большой куст ложноягодника. Прямо у входа в райотдел, подперев зеленую мусорку блестящим бампером, стоял темно-синий микроавтобус с тонированными стеклами без номеров и опознавательных знаков. Двое мужчин в штатском и в солнцезащитных очках ждали у дверей. Эти ребята явно не занимались доставкой питьевой воды. Через пару минут вышел третий штатский с черной папкой, они все погрузились в автобус, хлопнули двери, и, сделав широкий разворот перед зданием полиции, автобус скрылся из виду.

«Это просто оперативники, — попытался успокоить я сам себя, но получилось плохо. — Приехали, забрали какие-то документы и уехали на задание. Обычное дело».

— Ты же знаешь, что это не так.

— Да, я знаю.

Как всегда, в критических случаях я разговаривал сам с собой.

— Иди проверь. Только быстро. Морду кирпичом и иди. Сейчас безопасно.

Я поверил ему. Внутреннему голосу.

Вынырнув из-за куста, я сделал полный вдох — как спортсмен перед рывком и уверенным быстрым шагом зашагал к зданию.

Взялся за ручку, потянул на себя дверь. Где-то позади заурчал двигатель «Уазика» — но оглядываться было поздно. Я шагнул вперед. Дверь за мной захлопнулась. Это было полным безрассудством, но как еще проверить и узнать, что произошло на самом деле? А вдруг молодой лейтенант сидит и ждет, предвкушая, как сообщит мне, что Петька жив и здоров, просто по ошибке программиста и стечению роковых обстоятельств (вызванных, разумеется, прежде всего, глупостью), он исчез с радаров, баз данных и из «Вконтакте» с «Одноклассниками». Да мало ли что могло случиться. Все, что угодно.

В коридоре было тихо. Где-то жужжал вентилятор и одновременно билась муха об оконное стекло. Мой слух, натренированный в джунглях, уловил протекающий унитаз в дальнем конце коридора, сиплое простуженное дыхание в кабинете справа, приглушенную радиоточку на втором этаже и крики пацанов, гонящих мяч на школьном стадионе позади райотдела. При этом в самом здании полиции стояла почти мертвая тишина.

Я шагнул вперед, дошел до кабинета, где был совсем недавно и надавил ручку. Дверь поддалась и открылась с легким скрипом. Сердце стучало все быстрее, отдавая ударами в виски.

Кабинет был пуст. Бумаги на столе были перемешаны. Клавиатура, которая располагалась ровно перед монитором теперь лежала как-то наискось.

«Значит… все-таки… его забрали…» — мелькнуло у меня в голове.

Я быстро выглянул назад в коридор. Никого.

Если бы он хотел что-то мне оставить… какое-то сообщение…

Я вошел внутрь, быстро прошел к дешевому креслу, сел за него и осмотрел стол. Сердце стучало как отбойный молоток. Если меня кто-то застукает здесь, больших проблем не миновать.

Так… где же искать?! Где?!

В коридоре раздались шаги и голоса. Глаза лихорадочно метались по столу, клавиатуре, компьютеру, подоконнику… Я замер.

Возле высохшего кактуса в глиняном горшке стояла блеклая фотография, сделанная на «Полароид». Давно таких не видел. Фотография улыбающейся девушки, довольно красивой. Показавшейся мне смутно знакомой.

Голоса приближались.

Инстинктивно я схватил фото, вскочил с кресла и бросился к двери. Но не успел нажать ручку, как дверь открылась и на пороге появился полицейский… тот же самый полицейский, что задержал и доставил меня сюда пару часов назад.

Здоровяк явно не ожидал нашей повторной встречи.

— О… — сказал он, отшатнувшись. — Ты еще здесь?

— Ага, — сказал я.

С ними был очередной задержанный — парнишка с хитрым обветренным лицом и повадками бывалого.

Полицейский заглянул в кабинет, потом обернулся ко мне.

— А где?..

— А… он вышел. Сейчас придет…

— Куда вышел?

Я показал в конец коридора.

— Пойду покурю, — сказал я и двинулся на выход, ожидая, что полицейский меня окликнет.

На ватных ногах я дошел до двери, вышел наружу. Яркое солнце ударило в глаза. Второго полицейского нигде не было. Не дожидаясь, пока страж порядка опомнится, я быстрым шагом пошел к кустам.

Уже возле них я услышал окрик.

— Стой! Ты куда?! Где…

Но я не стал дожидаться окончания вопроса и ринулся вперед что есть мочи.

«Не спи, кругом змеи!», — в голове зазвенело предупреждение. И я не спал. Я бежал так быстро, что все окружающее слилось разноцветную прыгающую какофонию. Как я не упал и не разбил себе голову, не поломал ноги и руки — одному Богу известно.

Сирена в голове перестала выть километра через два. Я остановился, опустил руки на колени и минуты три пытался отдышаться. А когда это у меня получилось, увидел, что до сих пор сжимаю пальцами фотку, которую зачем-то взял со стола полицейского. Девушка, конечно, красивая, но какой смысл было брать чужое фото?