— Черт возьми! — я выругался и решительно вернулся к креслу. — Оля Молчанова… — На фото она была справа, голова чуть повернута влево, выгодно подчеркивая красивые скулы и нос. Холодная, неприступная и такая… я даже слова не мог подобрать.

Через пятнадцать минут, тяжело дыша, я убедился, что никакой Оли Молчановой в Интернете нет. Никаких следов. Вообще ничего, даже отдаленно напоминающее ее. Я понимал, что, возможно, Оля давно сменила фамилию, адрес, место жительства, не указала год рождения и город проживания, школу и все такое… поэтому сразу перешел к моему лучшему школьному другу. Его звали Петр Чайковский. Да, по кличке «музыкант», хотя к музыке он имел такое же отношение как я к балету. Толстый, смешливый, юморной, легкий на подъем (что удивительно при его комплекции), Петя было душой класса, если можно так выразиться. Заводилой. Учился он так себе, что совершенно его не смущало и не сказывалось на его эмоциональном состоянии. Наверное, я больше переживал, когда он в очередной раз хватал двойку по математике, не успев списать на перемене домашку, которую я заботливо ему подсовывал.

— Петя, Петя… — пробормотал я, касаясь подушечкой пальца тисненой поверхности большой фотографии.

Наша связь оборвалась не сразу после школы. Какое-то время мы даже поддерживали отношения, один раз я увидел его в окошке отходящего троллейбуса и помахал. Мне показалось, его лицо было грустным и каким-то удивленным, будто бы он не понимал, куда попал — что на него было совсем не похоже. Помню, его лицо, исчезающее в мутном стекле троллейбуса, произвело на меня какое-то давящее впечатление и стал винить себя, что редко ему пишу и вообще не интересуюсь как он там. Может быть, ему требовалась моя помощь… но я в тот год выехал в Турцию на раскопки старинного поселения Кайырлы в провинции Нигде, жизнь закрутилась и я вовсе потерял с ним (и остальными одноклассниками) какую бы то ни было связь.

Петька жил в соседнем доме. У него точно была страничка ВКонтакте и мне не надо было ее даже искать, потому что я писал ему в чате.

Открыв телефон, я вздохнул. Что я ему скажу?

— Да какая разница! — в сердцах сказал я сам себе. — Здорово, как насчет стаканчика «Джек Дениелс», — думаю такое начало кого угодно устроит.

Я открыл переписки ВК. Начал отматывать многочисленные рабочие сообщения, перемежаемые каким-то спамом, странными просьбами от незнакомцев, предложениями рекламы и всякой подобной чепухи. Я искал знакомую аватарку, хотя понимал, что он ее уже давно изменил. Но пропустить имя «Петр Чайковский» я точно не мог.

И тем не менее…

— Да елки-палки… — палец начал уставать, я уже отмотал сообщения на пять лет назад, но никакого Петра не находил. Потом я вспомнил, что сверху чатов был поиск, быстро вернулся назад и ввел имя «Петр Чайковский».

Кружочек поиска замер, прокрутился несколько раз, снова замер. Наконец, на темном фоне приложения появилась знакомая надпись:

«По вашему запросу ничего не найдено».

Я тупо уставился на эти буквы, пытаясь понять их смысл.

— Что значит… ничего не найдено?.. — медленно произнес я, чувствуя, как ладони вдруг стали влажными, а сердце пару раз ударило так сильно, что я вздрогнул. — Нет… я тебя спрашиваю, что значит — не найдено? — громко, с нарастающей яростью выкрикнул я молчаливому смартфону.

— Вы что-то хотели найти? Я могу вам помочь… — послышался голос Алисы из колонки.

Я покачал головой, вскочил, сунул в карман джинсов телефон и, закрыв дверь квартиры на замок, выбежал на улицу. Теплый ветерок взъерошил мои волосы. Мимо проехал мусоровоз. От него так пахнуло, что я мигом протрезвел. Повернулся, посмотрел на свой подъезд № 17 по улице Летней. Давно не крашеный, облупившийся, испещренный непонятными надписями — где-там, рядом с доской объявлений и я писал «Metallica» — данным-давно. И Петька… он был фанатом «Modern Talking». Я подошел поближе к стене, но как ни пытался, наших отметин так и не нашел. Прошло слишком много времени, эти стены сто раз уже перекрашивались.

Петя жил через дорогу по Летней, 24.

Я пропустил маршрутку, которая оглушительно мне просигналила за переход в неположенном месте и показал кулак водителю. Через три минуты я был у его подъезда, который знал как свои пять пальцев. Окна выходили во двор — третий этаж пятиэтажки, справа. Занавески плотно задернуты. На балконе стоит что-то высокое и белое, похожее на пенопласт. Я пожал плечами. Дверь, несмотря на кодовый замок, была открыта и я быстро поднялся на третий этаж.

В подъезде пахло кислой капустой. Откуда-то истошно кричала женщина. Я прислушался и через пару минут понял, что это, видимо, тренер фитнеса или чего-то в таком роде проводила занятия по интернету:

— Давай, давай, еще разочек, родненькие, кто не может пошли вон…

Я поморщился. Однако, крики этой тетки придали мне уверенности, и я нажал на круглую кнопку старого звонка.

К двери долго не подходили. Я поднял руку, чтобы позвонить еще раз, когда услышал негромкие шаги.

— Кто там? — послышался женский голос.

Я замешкался. Кто я?

— Это… я… простите, человека ищу…

Через секундную паузу замок со скрежетом провернулся, дверь открылась. И темной квартиры пахнуло чем-то очень старым, я бы даже сказал, потусторонним. Передо мной стояла женщина средних лет в сером пуховом платке. Несмотря на жару, она куталась в него так, что я невольно почувствовал озноб.

— Пр… простите… я… тут раньше жил… мой друг, мы учились в седьмой школе… Петя Чайковский… — я говорил, одновременно понимая, как нелепо звучат мои слова.

Ее цепкие глазки оглядели меня с ног до головы.

— Я живу тут уже сорок лет, — сказала она быстро. — Никакого Чайковского не было тут никогда. Я и замужем-то не была, — прибавила она.

Однако что-то в ее испуганном виде меня насторожило.

— Мы учились вместе, я был тут сто раз у него, как не знаете?! — я повысил голос.

— Молодой человек, вы что-то путаете. Уходите, иначе я вызову полицию.

«Ну не может же она Петьку в заложники взять, — подумал я, еще раз оценив ее тщедушную фигурку. — Это просто невозможно!»

Я покачал головой, но решил судьбу не испытывать. Она вполне могла позвонить в полицию и тогда, учитывая, что я выпил, объяснение в участке могло затянуться до вечера, а то и перейти на следующий день, — в зависимости от настроения стражей порядка.

— Черти что… — произнес я.

Женщина захлопнула дверь перед моим носом.

Совершенно оглушенный, я повернулся и пошел вниз по лестнице. Навстречу поднимался тщедушный старичок с совершенно седой головой. Я пригляделся и узнал его — это был Макарыч с последнего этажа. В нашей юности он был довольно крепким мужчиной, у него еще был гараж во дворе, а в гараже — старая «Волга», с которой он дневал и ночевал. Мы часто с Петькой торчали у него в гараже и вечером он катал нас по городу, а мы кричали в открытые окна автомобиля от восторга и счастья.

— Макарыч… — вырвалось у меня…

Старик замер, поднял голову. Наши глаза встретились. Какое-то огонек пробежал в них, и я обрадовался — он узнал, узнал меня!

— Здравствуйте, Макарыч! — я совершенно забыл его имя, да мы никогда и не называли его по имени. Только Макарыч. — Вы… помните меня?

Старик по инерции сделал еще шаг и остановился. В полутьме лестничной клетки, он прищурился. В руке мужчина держал пакет, из которого выглядывал батон.

Он стоял всего секунду, потом повернулся и стал подниматься дальше.

— Не помню, — буркнул он, когда поравнялся со мной. — Никогда вас не видел.

— Как это?! — я остолбенел и схватил его за тощую, жилистую руку. — Стойте! А Петьку, Петьку Чайковского из девятой квартиры помните? Мы у вас в гараже часто бывали, а вы потом нас на своей Волге катали!

Лицо старика сморщилось. Он посмотрел на дверь, которую минуту назад захлопнула перед моим носом женщина в пуховом платке.

— Знать не знаю никакого Петьку. В девятой квартире всю жизнь жила Ирина Семеновна. Она там и родилась. Родители ее погибли, когда ей было девять лет, ее воспитывала бабушка. И никакого Петьки там не было. И вас я тоже не знаю. Вы, наверное, ошиблись подъездом, — мягко сказал он, вырвал свою руку и пошел вверх.