— Угу, — пробурчал я. — Многообещающее начало знакомства.

— Поостри, — сказал кто-то за спиной. — Через пять минут будет вообще смешно.

— Правда? С нетерпением жду. Люблю стенд-ап на выезде.

Патлатый хмыкнул.

— У тебя есть часы, которые нам нужны. Золотые часы «Чайка» на семнадцати рубиновых камнях.

— Я не ношу часы, вы же наверняка проверили.

— Да, проверили. Но, возможно, ты принимал ванну и положил их куда-то. От тебя требуется вспомнить, куда именно.

Я покачал головой, обдумывая ситуацию. Соврать? Если сделать это тонко, возможно, они отвезут меня домой. Но скорее — нет. Отправят кого-нибудь проверить. И когда не найдут…

— Я не помню. Я не ношу часов, — пожал я плечами.

— Если бы ты их не носил, ты бы сюда не попал. В этом-то и проблема.

— Я выбросил их, — сказал я как можно беззаботнее. — В окно квартиры.

— Как это… — поперхнулся голос позади меня. — …как это, выбросил?!

— Вот так. Открыл окно и выбросил. Утром.

Я откровенно наслаждался возникшей паузой.

— Слушай… — патлатый сделал шаг вперед. — Ты нам голову не морочь. Тебе же лучше.

И тогда я рассказ, как все было. Рассказ был долгий, я описал свои взаимоотношения в детском саду с девочкой, которой хотел понравиться и которую звали…

В памяти вдруг всплыло ее лицо, и я чуть не поперхнулся, чуть не произнес ее имя.

ЭТО БЫЛА ОНА! ЭТО БЫЛА ТА САМАЯ СВЕТА, РАДИ КОТОРОЙ Я РАЗОБРАЛ И ВЫБРОСИЛ ЭТИ ЧЕРТОВЫ ЧАСЫ. В ТОМ САМОМ САДУ… ЭТО БЫЛА ОНА.

— Ты дурак, что ли? — сказал голос сбоку. — Ты разобрал и выбросил дорогие часы просто так, ради какой-то девчонки почти сорок лет назад только чтобы ей понравиться?

— Крышка часов отбрасывала прикольные солнечные зайчики, — сообщил я. — Это были лучшие солнечные зайчики в моей жизни. И, надеюсь… в ее тоже. Наверняка, она до сих пор их помнит.

— Господи… какой идиот… — взмолился голос из-за спины, однако мужик сбоку тут же прервал его.

— Вы что, ему верите? Если бы он выбросил их, он бы не смог сюда попасть.

Удар ногой по ножкам табуретки был коротким и резким. Табуретка опрокинулась, и я приземлился на пол плечом, брякнулся головой о дощатый пол и снова разодрал ту самую щеку, которая и так нещадно саднила.

— Давай кувшин.

Меня перевернули на спину, руки оказались сзади. Придавили грудь коленом там, что дышать стало больно. Мешок вернулся обратно на лицо. Я сразу и не понял, что они собираются делать.

— Давай, понемногу…

Тонкая струйка из кувшина потекла мне на лицо. Вода попала в рот и поначалу это не вызвало каких-то неприятных ощущений, и я даже обрадовался. Однако… через двадцать секунд ощущения изменились. Какой-бы ты ни был хладнокровный, на какое-бы продолжительное время не нырял в Амазонку, наступает предел. Вода заполнила рот и полилась в нос. Я хотел ее выдохнуть и выплюнуть, но мне мешала тряпка на лице. Китайская пытка водой. Жуткая вещь, ребята.

Я захлебнулся и начал кашлять, но вода продолжала течь ровной тонкой струйкой. В глазах пронеслась вся жизнь. Отмоталась за одну секунду, и я понял, что по-настоящему важных моментов в ней было не так уж и много.

Перечисление их заняло бы вряд ли больше минуты и этот факт на некоторое время поверг меня в шок настолько глубокий, что я даже забыл, что задыхаюсь и буквально на волоске от смерти.

— Лей еще, — сказал глухой вкрадчивый голос. — Сейчас ты все вспомнишь.

И я вспоминал.

Что произошло в то утро? В то майское солнечное утро восьмидесятого года? Вроде бы, ничего особенного… Я ощутил на своей коже ласковое прикосновение солнечного лучика. Вспомнил, как завидовал вчера тем пацанам, у которых были эти чертовы крышки от часов. Они отбрасывали таких быстрых, такие юрких солнечных зайчиков, что я сам поневоле засматривался. А Света и подавно. И как мне было с этим справиться? Как вынести то, что ее внимание было обращено не ко мне?

Я вздохнул, и вода проникла в легкие. Я резко закашлялся — с надрывом. Мозг завибрировал панической лихорадкой, но я снова погрузился в прошлое.

— Крепкий, гаденыш. Другие быстрее сдавались, — заметил мужик, который держал надо мной кувшин.

— Лей, — приказал хриплый голос патлатого.

Солнечный свет казался нереально красивым. Пробивающийся сквозь рассветную дымку, он завораживал каким-то загадочным таинством.

Я взял часы из ящичка комода. Они были красивыми, но никакой ценности для меня не представляли. Тогда я не знал, что золото дорого стоит, а золотые часы так вообще могут быть бесценны. По крайней мере, именно эти часы.

Пыхтя, я расколупал прочный корпус кухонным ножом. Для этого потребовалось минут двадцать, не меньше. Вытряс мельчайшие шестеренки, посмотрел на замершие стрелки. Рубиновые камни в часах переливались загадочным блеском. Я хотел попробовать достать и эти камешки, но потом подумал, что они слишком мелкие и вряд ли Света оценит их. Стальной задней крышки мне было достаточно с лихвой.

Я собрал все запчасти в кулачок, подошел к форточке, открыл ее. Теплый ветерок ласково дунул мне в лицо, встряхнул волосы, защекотал ноздри.

Внизу никого не было. В небе весело щебетали беззаботные ласточки.

Счастье было так близко!

Размахнувшись, я бросил ненужные детали и они, блеснув перед глазами золотистыми искрами, полетели вниз.

Все было кончено.

Я поднял перед собой стальную крышку и направил на солнце. Из небытия, будто бы из другого измерения, выскочил солнечный зайчик. Он пробежал по комнате, потолку, занавескам, юркнул под стол, неслышно остановился, замер, чуть дрожа и кинулся на улицу — свободный, невесомый и беспредельно счастливый.

Я смотрел на него и не мог оторваться. Если и было в жизни счастье, цельное, настоящее, искреннее, то сейчас оно было со мной.

— Он не дышит! — услышал я голос. — Черт! Идиоты! Стой, стой!

Колено оторвалось от моей груди, я вздохнул, начал кашлять. Слезы лились из глаз, мне было очень плохо, но главное, — я не мог понять, почему. Ведь только что… и тут я увидел, что шарю в траве руками, перебираю на дороге каждый камушек и пылинку, слезы продолжают течь сами собой, мне жалко солнечного зайчика, который ушел навсегда.

А потом я разжимаю маленький кулачок и вижу… шестеренки… стрелки, корпус… я вижу эти детали. Они все у меня. Все до единой.

Значит… я замираю… часы не пропали. Они есть. Они до сих пор где-то идут. Они до сих пор пускают солнечных зайчиков во вселенную.

Я слышу звонок в дверь.

— Я пиццу заказал, — говорит кто-то.

Дверь открывается, глухой удар, короткий крик, потом какая-то возня, звон разбитого стекла, шаги.

Чья-то рука снимает с меня мешок.

Связь слезы я ничего не могу разобрать. Кто-то вытирает мне лицо, и наконец, когда я открываю глаза, вижу солнечный зайчик, прыгающий по стене.

Рядом на табуретке сидит Света.

Она улыбается и протягивает мне золотые часы, на циферблате которых красивым шрифтом написано «Чайка».

— Кажется, ты когда-то это потерял? — говорит она и мы смотрим друг другу в глаза так долго, что время останавливается.

— Как ты меня нашла? — я схватился за голову, пытаясь как-то выдержать и не расплескать кипящие внутри черепной коробки мозги.

— Тебя спасла твоя «Нокия», — Света подбросила синий брусок в руке и поймала его налету. — Точнее, не совсем твоя…

Я поморщился.

— Ладно. Больше не буду. Я отследила номер, это было не сложно.

— Ты из «Чайки»? Почему ты мне сразу ничего не сказала?

— Это бы ничего не изменило. Антон-2 знал, что я работаю на его мать. Мы дружили очень давно, но… в последнее время как-то охладели друг к другу. По крайней мере — он. Он стал скрытным, невыносимым, похоже он не доверял никому, даже мне.

— Мать знает, что ты сейчас здесь?

— Нет. Если узнает, мне конец.

— Тебе и так конец.

Света застыла, повернулась ко мне.

— Что ты имеешь ввиду?