Только вот смотрю я на эту красоту под довольно странным углом. Сижу, изогнувшись немыслимым образом, навалившись на стол, пристроив локоть рядом с открытой книгой по орнитологии, а другую руку свесив вниз. Потому что нужно как можно быстрее узнать все про жизнь и повадки ворон, но и священной хозяйской обязанности – чесать собачье пузо – никто не отменял. Мысль о том, что можно не скручиваться геральдическим змеем, а просто взять книгу и сесть на пол рядом с вольготно разлегшимся Вестри, придет гораздо позже.

– Значит, так. Ворона серая. Это ты. Места обитания… По всей земле Фимбульветер, но тебя угораздило поселиться именно в Гехте. Надеюсь, что не мне на погибель… Срок жизни… Ого, неплохо! Строит гнезда… Видел. Птенцов выводит… Фух, милость Драконов, этого нам только не хватало. А ты, кстати, кто? В смысле, ворона или… Как ваших мужиков правильно называют? Ворон же совсем другая птица. Вор?н? И имя. Надо придумать тебе имя. Как в легендах зовут мудрых воронов? Хугин?

– Карр!

– Не нравится? Тогда Мунин?

– Карр!

– Фунс с тобой, хочешь, оставайся Карром. Живя в неволе, ворона выбирает кого-либо из окружающих ее людей и, почитая его за сородича, пытается составить с ним пару. Н-да, давай для общего спокойствия все-таки считать тебя девицей. Вестри, а ты как думаешь?

Вестри думает, что какая-то битая птица не стоит поднятой вокруг нее возни, что почтенному псу в ратуше скучно и пора бы прогуляться, пойти домой, посмотреть, что там происходит, а тогда, может быть, хозяина простят и позовут обедать.

Насчет прощения не уверен, а обедать позвали. Причем таким способом, что отказаться не было никакой возможности. Гудрун ведь и при всем честном народе мокрым полотенцем по спине перетянуть не постесняется.

Обед прошел, как обычно. Все были милы, приветливы и спокойны, о вороне, запертой в клетке и спрятанной в моей комнате, не говорили.

Хельга закончила трапезу первой и, ласково улыбнувшись сразу всем присутствующим, удалилась к себе.

Оле, преувеличенно кряхтя, поднялся.

– Герда! Помоги старику отцу.

Гудрун, поманив Вестри, ускользнула на кухню.

Надо быть очень крупным идиотом, чтобы не понять столь явных намеков. Я поднялся, одернул камзол и отправился выяснять отношения с сестрой.

Хельга была у себя, сидела, покачиваясь в любимом кресле. Вчера эта мебель стояла внизу в гостиной. Иногда мне кажется, что качалка, переваливаясь по-гусиному, сама таскается вслед за сестрой по дому, просто никто это не может проследить.

– Хельга…

– Сядь, не маячь.

Я подумал немного и нагло уселся на подлокотник кресла. В конце концов, это всегда было мое место.

– Хельга, ворону не выброшу. На улице она погибнет. Жить будет в моей комнате. Присматривать и прибирать обещаю. Прости, что притащил, тебя не спросив. Не подумал.

Сестра коротко кивнула.

– Ларс, ты всерьез мог помыслить, что я способна выгнать тебя из дома?

– Если бы так решил, то не вернулся бы. Точнее, вернулся бы, но только чтобы забрать Герду, Вестри и гитару.

– Все книги все равно утащить не смог бы.

– Какие книги?

– Которые, как считает Оле, помимо перечисленного, удерживают тебя дома.

– Много он понимает! Гердину обувь, кстати, уже всю спрятал?

– Обувь?

– Ну да, чтобы дочери его любимой не в чем было уйти со мной на край света.

Взглянув друг на друга, мы с сестрой рассмеялись.

– Я ведь тоже… Сказала, не подумав.

– Я прощен?

– М-м-м… Пожалуй, что да.

– Спасибо, что не пришлось ползти на коленях от главной площади до твоего «насеста».

– Знаешь, – сестра окинула меня задумчивым взглядом. – Я б тебя тогда, наверное, точно убила. Чтоб не смел ни при каких обстоятельствах терять достоинство.

– Тем более спасибо… Ай! Хельга! Ну руки холодные!

Когда сзади лезут за воротник и двумя ледяными перстами прихватывают у основания шеи, удовольствие ниже среднего. Очень действенный способ заставить подняться утром капризничающего младшего брата.

Отбиваясь, я чуть было не свалился с кресла. Хельга, смеясь, обхватила меня и бережно опустила на пол.

– Вот ведь, вымахал с пожарную каланчу, а верещишь, как прежде.

– Хесса главный прознатчик, пытки несовершеннолетних запрещены законом!

– А старшей младшего воспитывать можно. Брат, будем дальше отношения выяснять?

– Не-а.

– Мир? Без обид?

– До первой ссоры. Значит, вечный.

– Вот и хорошо. Потому как предстоит нам вместе в Къольхейм ехать. Раннвейг посватали.

Абсолютно в духе моей сестры. Зачем тратить время в разговоре на долгие переходы от темы к теме, если можно просто поставить собеседника перед фактом.

– Раннвейг? Она же маленькая еще!

– Это только предварительный сговор.

Брак в среде вурдов – дело непростое. Это не только соединение двух людей, но и союз между кланами, особенно если женятся наследники рода, сложная система деловых отношений, договоров. Когда глава клана умирает или решает уйти на покой, преемником его становится не старший в роду, но достойнейший. Неважно, кем он приходится прежнему предводителю, сыном, племянником, да хоть двоюродным дедушкой. Кто не согласен с решением семьи, волен уйти и попытаться своими силами добиться права на новый герб.

С имуществом все по-другому. Оно поделено заранее, и каждый знает свою долю. Чем старше человек в своем поколении, тем больше семейного добра ему причитается. Даже мы с Хельгой, шестой и седьмой ребенок своих родителей, имеем право на небольшую часть накопленных предками богатств, а Раннвейг первая внучка, если станет чьей-нибудь законной женой и захочет уйти в семью мужа, принесет с собой совсем неплохое приданое, а если решит остаться дома, еще и обеспечит супругу поддержку сильного клана. Конечно же, замуж двенадцатилетнюю девчонку никто не выдаст, но принятое ухаживание, а то и обручение возможно еще в колыбели, а с заключением брака, началом совместной жизни и прочими радостями можно еще хоть четверть века подождать. Благо дает предварительный сговор готовым породниться семьям выгоды и привилегии не меньшие, чем женитьба: от права без приглашения заявляться в гости и жить несколько дней (в голодные времена после прихода ледника и в Смуту это было весьма ценно и удобно) до вершения общих дел – торговых, военных или политических. А просто подзанять у будущих родственников денег на неопределенный срок – и вовсе поступок вполне естественный.

– Хельга, а кто к нам в родичи хочет?

– Сосед, некто Торстейн Родъер. Маленький замок Баг к востоку от Къольхейма.

– Помнишь соседа?

– Нет. Он лет на семь меня младше, так что, пока я жила в Къольхейме, общих интересов у нас не было. Имеются еще четыре старших сестры, погодки. Но родители девочек никогда никуда не вывозили и сами соседей в гости не звали. То ли Родъеры слишком бедны, то ли скупы.

– А чем они занимаются?

– Слышал про багские кружева? Хотя тебя такие вещи вряд ли интересуют. Так вот, моток таких кружев стоит как хорошее ювелирное украшение. А плетут их мастерицы из клана Родъер. Подвенечное платье королевы Брюнгильды создали в замке Баг. Больше Родъеры ничем не знамениты. Не то младшая ветвь какого-то клана, не то из поздних вурдов. Посмотришь в Гербовнике, мне расскажешь.

За исторические изыскания, в отличие от юридических, у нас в семье отвечаю я. Что ж, посмотрим. Может быть, эти Родъеры вполне приличные люди.

Глава 3

Если Хельга чего решила, то так оно и будет. Мы дольше Карр по моей комнате ловили и в клетку запихивали, чем грядущую поездку обсуждали. На том, чтобы ворону забрали, остающийся дома Оле настаивал категорически. Он-де в свободные от патрулирования ночи хочет спать, а не горестные вопли слушать. А вот Вестри после долгих споров, с кем пес в ближайшие дни будет жить, Сваны оттягали себе. Оле заявил, что в Къольхейме и так будет много народу, а потому весело, а ему, брошенному и покинутому, хотя бы собака скрасит одиночество. Герда приемного отца поддержала.