– А блокхейна не будет! – девчонка замотала головой так энергично, что короткие толстые косицы запрыгали по плечам. – Хеск Родъер отказался. Он вчера к деде приезжал, а вас не было. Вот. Я потом слышала, как бабушка Эдит кому-то сказала: «Отказался Эйнунд от блокхейна, семью пожалел». Она тихо сказала, а я все равно слышала.

– Семью пожалел, – Хельга дернула себя за снова вылезшую прядь. – Вспомнил наконец. Значит так. Перевязываемся, тело в склеп. И едем.

– Домой?

– Нет, Ларс, не домой. В замок Баг.

Глава 9

Эйнунд Родъер встретил нас у ворот замка. Распахнутых настежь. Я подумал, что Раннвейг что-то неправильно поняла и блокхейну быть, начался он уже сегодня, а сосед, пожалев семью, отослал домочадцев в город или еще куда и теперь один встречает кровников на пороге родного дома. Но почему без оружия?

Когда шли по коридорам, за спиной то и дело раздавались то скрип тихонько приоткрываемой двери, то шорох портьер. Люди не ушли из замка Баг, но попрятались. Или глава семейства всех разогнал. И хвала Драконам, мне не хотелось бы сейчас встретиться с Каролиной Родъер.

Хеск Эйнунд провел нас в свой кабинет и, не предложив сесть, не по фигуре грузно опустился в кресло возле стола.

– Торстейн мертв? – спросил он, пристально глядя в сторону, на занавешенное окно. – Он не вернется?

– Да, – кивнула Хельга. – Вы были на кладбище?

– Был. Я хотел убить своего сына. Того, кем он стал. Но понял, что не смогу. Вы справитесь лучше.

Это могло быть воспринято как оскорбление, но Эйнунд Родъер всего лишь констатировал факт. Мощный клан, только что истребивший одну нежить и готовящийся к блокхейну, точно имел больше шансов отыскать и убить упыря, чем один человек.

– Вы отказались от кровной мести, чтобы мы могли устроить облаву?

– Нет, – мужчина зябко потер ладони. – Мне не за что мстить Къолям.

– Блокхейн был объявлен, чтобы скрыть причину смерти Торстейна?

– Да. Я знаю, чем вы занимаетесь в Гехте, хесса Хельга. У нас здесь принято приглашать соседей на прощание. Вы могли что-то заподозрить, начать расследование. Или еще кто-то… Торстейн был бы опозорен, люди проклинали его. Пришлось… Когда люди готовятся убивать друг друга, им нет дела до горя врагов. К тому же я не мог ждать, знал, что Торстейн вот-вот поднимется.

Эйнунд Родъер сгорбился в кресле, но голос его звучал спокойно и ровно.

– Я слишком поздно нашел Торстейна. Когда он уже… Мой сын много времени жил в столице. У нас не показывался. Даже если были нужны деньги, отправлял письмо или посыльного с векселем. А недавно приехал. Он ничего не рассказывал ни мне, ни матери, ни сестрам. С кем-то общался, приводил гостей. А нас как будто не замечал. Сказал только, что задолжал большую сумму денег и из-за этого может попасть в беду. Мы пытались собрать хоть что-то, но не могли сделать это быстро. Торстейн решил действовать сам. Эта история со сватовством… Он очень рассердился, говорил, что вы еще пожалеете, что прогнали его. Еще все время твердил про орден Багряного Дода, но непонятно, намеками. Моя жена испугалась, что сын решил податься в адепты. Потом Торстейн ушел в свой подвал. Еще когда сын был ребенком, я выделил ему место под лабораторию. Он тогда увлекался алхимией. Хотел найти философский камень. Он любил разные истории, сказки… Я не знаю, что Торстейн делал там позже, когда вырос. Это было его царство, он никому не позволял заходить. Но когда сын провел там двое суток… Я пошел посмотреть. Я беспокоился. Дверь была не закрыта. Торстейн был уверен, что никто не зайдет. Он лежал на полу. Натекшей крови не было, только следы рядом. Кровь была в другом месте, на столе, который стоял возле отдушины, через которую проникал свет. Я понял, что там произошло, и, самое ужасное, сразу поверил… Я должен был… Хесса Хельга, вы сообщите о случившемся в храм Дода?

– Да.

– Я заслуживаю кары, – Эйнунд Родъер покаянно склонил голову. – Но во всем случившемся только моя вина. Жена и дочери ничего не знают. Да пребудет с ними милосердие Драконов.

Хозяин замка Баг резко поднялся.

– Простите, хессе. Я хотел бы остаться один.

Я думал, что Хельга достойно ответит наглецу, но сестра, коротко попрощавшись, сделала нам с Раннвейг знак следовать за собой и покинула кабинет. И то верно, о чем тут еще говорить?

Хельга шагала широко, уверенно. Если б не пальцы, прижатые к повязке на виске, вовсе нельзя догадаться, что недавно сестра была ранена и оглушена. Мы с Раннвейг еле поспевали следом, но это не мешало племяннице задавать вопросы:

– А хеска Эйнунда теперь посадят в тюрьму? А за что? А что было в подвале? А почему хеск Родъер встречал нас? Он знал, что мы приедем?

– Эйнунд увидел нас из окна. Вон из того. Стоял, смотрел, – устало обернувшись, Хельга махнула рукой. – Старый дурень!

Подобрав подол, Хельга рванула обратно в замок. Мы с Раннвейг за ней.

Дверь в кабинет старшего Родъера сестра распахнула чуть ли не ногой.

– Хесса Хельга?..

– Эйнунд Родъер! Я, Хельга из клана Къоль, пришла, чтобы требовать справедливого суда и возмездия за злодеяния, свершенные тобой.

Сказать честно, я растерялся. Всегда спокойная, безукоризненно вежливая Хельга, и вдруг обращается к малознакомому человеку, который к тому же старше ее по возрасту, на «ты».

Раннвейг за спиной громко ойкнула.

А Эйнунд Родъер лишь согласно склонил голову.

– Хельга Къоль, ты вправе судить, а я готов принять наказание.

Тут я наконец понял, что происходит.

Выкуп чести.

Обычай первых вурдов, дружинников короля Хлодвига, называвших друг друга братьями, зародившийся в суровые времена, когда не всегда было возможно представить преступника суду, дающий благородному право признать свою вину, а свидетелям тому вынести и привести в исполнение приговор сотворившему зло.

– Назовешь ли ты свою вину сам?

– Имя мое опозорено. Я вырастил негодного сына. Я позволил ему стать чудовищем. Я обвинил невинных людей, семью моего друга. И тем самым предал его. Единственного за всю жизнь своего друга.

– По закону, данному нам Драконами, твоя жизнь теперь принадлежит мне.

– Да, хесса. И ты вправе забрать ее.

– Нет. Я хочу, чтобы вы прожили все годы, отмеренные вам Берне, и все это время заботились о жене, дочерях и потомках их, которые впредь появятся.

Некоторое время сестра и хеск Эйнунд молчали, пристально глядя друг на друга. А я судорожно вспоминал то, что знал о выкупе чести. Если Родъер откажется принять приговор Хельги, им придется выйти на поединок, ему с «половинным» оружием. Выберет моя сестра шпагу, и противник может рассчитывать всего лишь на нож. Бой будет вестись до смерти, и только от справедливости Драконов зависит, кому достанется победа и жизнь.

Эйнунд Родъер вздохнул, как мне показалось, с облегчением и даже с радостью.

– Я принимаю приговор.

– Люди кланов Къоль и Родъер, вы слышали.

Люди клана Родъер…

Они стояли у порога, не решаясь войти. Четыре сестры и женщина в летах, мать семьи. Все они, включая хессу Родъер, жались к Каролине.

Я испугался, что старшая дочь Эйнунда узнает меня. Но Каролина смотрела только на своего отца. С такой отчаянной надеждой… Если бы сейчас вокруг начали рушиться стены замка или сами Драконы решили явиться миру, она бы не заметила. Сейчас важно было только знать, что все плохое закончилось, что можно жить.

А потом я заметил и понял такое, что мне тоже стало не до происходящего.

Девицы Родъер удались в маменьку. Высокие, статные, светловолосые. Только глаза всем дочерям достались отцовские – зеленые, будто ночные морозные сполохи. Точно такие, как у моей Герды.

Хельга взяла меня за руку и мягко потянула прочь из комнаты.

– А вот теперь домой.

Но до наших кхарнов мы не дошли. Шагавшая впереди Хельга вдруг пошатнулась, растерянно взмахнула руками и опустилась на брусчатку двора. На виске сестры сквозь повязку проступала кровь.