— Ранена? — спросила я, подавляя огонь противников.

— Мелочи, — ответила она.

Кали снова выдала залп лучей, и вскоре отсек захватила тишина.

«Чисто»

«Вторая группа, отход. Хил, Катран прикройте ребят», — бас Сантьяго заполнил эфир.

— Трой? — зачем-то сказала вслух я, меня ещё не покидала мысль вернуться за ним, проверить, может, он в Кракене.

— Люди умирают, Принс, — Вараха покачала головой и приготовилась прыгать вниз. — Тебе ли не знать?

Я, к сожалению, это слишком хорошо знала. Но от этого не становилось легче. Мне так хотелось, чтобы Трой был рядом, чтобы пялился на меня вечно ошарашенным взглядом, чтобы тайно трогал мою руку. Чтобы просто жил.

Мы с грохотом спрыгнули на пол, и быстро, перескакивая хаос из оплавленного металла, раскуроченных дронов и тел, понеслись к двери. Я вернулась домой, в команду, и одновременно в ад бесконечных потерь, имя которому война.

«Вторая группа, статус», — запросил Сантьяго, когда мы уже подбегали к нему.

— Вараха, норма.

— Кали, норма.

— Панда, норма

— Скиф, норма

— Шахтер, норма

— Стук, ранен

Я всё ждала, когда отзовётся Матео. Но секунда за секундой исчезали в небытие, а он не отзывался.

Перед глазами встал момент, когда лет шесть назад, он толкал меня кулаком в предплечье, подбадривая перед первым заданием. Как помогал с тренировками. Как играл нам с Сантьяго на гитаре. Как два дня назад провел меня в кубрик, невзирая на приказ Альдо.

— Люди умирают, — выдавила из себя Вараха, и хлопнула сестру по плечу. — Даже такие надоедливые добряки.

— Тода уна вида ë бускандоте, — тихо пробормотала Кали слова той испанской песни, которую Матео так любил ей петь, что вся команда запомнила её наизусть.

Показалось, что смуглое лицо Санти дрогнуло и потемнело. Он посмотрел на меня так, что я опустила глаза, не выдержав его боли. Сморгнула выступившие слёзы. Потери. Сразу двое важных мне людей. Как же больно, траханные звёзды.

— Двигаем дальше, времени осталось восемь минут, — раздавленным голосом сказал Шёпот, отворачиваясь.

~Шёпот~

Я никогда не хотел детей. Полная опасности работа этого не подразумевала. А я был так в неё погружен, что не видел ничего больше. Не хотел брать на себя ответственность? Или жить со страхом, что однажды дети погибнут из-за меня? Или будут вынуждены жить без отца, потому что я погиб? Никак не мог дать себе ответ на этот вопрос.

Зато на моей работе было много друзей — людей, которым каждый день я доверял свою жизнь.

Таким был Альфонсо Родригес и его жена Клара. Они зачем-то взвалили на себя груз ответственности в виде отпрысков. У них был дом под Мехико, красивый такой, в далеком от цивилизации месте, где их парни Сантьяго и Матео жили с бабушкой. И временами после заданий я вместе с Альфонсо приезжал к ним. Мы жарили мясо на гриле, выпивали на веранде. В один из таких дней, мясо было съедено, и пара моих друзей отвлеклась на помощь бабушке с оросителем почвы, а я остался один у догорающих углей на гриле.

Разлёгшись в кресле, я проверил пистолет. Мало ли что? Враги могут взяться откуда не жди, и из гриля тоже. Я усмехнулся собственной глупой шутке. Даже в спокойной обстановке мне нравилось чувствовать тяжесть в кобуре. Благо по долгу службы мне было разрешено не расставаться с оружием.

— Мистер Корнелли, — обратился ко мне одиннадцатилетний Сантьяго, вынырнув из дома. — Вы когда-нибудь участвовали в турнире Императора?

— Ты имеешь в виду эту глупость, где сыновья чиновников соревнуются, кто кого коснётся зубочисткой?

— Не зубочисткой, а катаной, — осклабился парень.

— Предпочитаю что-то понадёжнее. Бластерный пулемёт, винтовку, пистолет на крайний случай, — ответил я, вставая с кресла, и отошел к оградке, за которой начинался лес, надеясь улизнуть.

Честно говоря, мне хотелось сбежать от этого довольно приятного мальчишки. Удивительно, я никогда не любил пустую болтовню, но когда Сантьяго лип ко мне, я был по-настоящему рад с ним поболтать.

— Отец злится, когда я прошу у него пострелять из пушки, — он последовал за мной.

И черт меня дёрнул остановиться. Ну как так, мальчишке не дают пострелять из пушки… Меня бы это сильно огорчало.

— А ты хочешь? — обернувшись, спросил я.

Для меня было странным, что Альфонсо не разрешал своему парню учиться стрелять. Неужели хотел, чтобы он влился в бесхребетное стадо изнеженных овец, как другие имперские пижоны, для которых высший почёт поучаствовать в соревнованиях с незаточенным ножиком?

— Папа будет ругаться…

Эти слова пробились через всю толщу моей черствости, заставив принять дурацкое, сумасбродное решение.

— Здесь, в двадцати минутах лета, есть полигон, которым командует мой друг, слетаем к нему, а Альфонсо скажем, что ездили за интеллектуальным мороженым, — ответил я, проверяя ключи от аэромобиля в кармане, и вышел за пределы участка. Сантьяго посомневавшись пару секунд, ринулся за мной.

Сзади взвизгнула свирель. Мы оба замерли, словно грабители, пойманные на месте преступления.

— Санти, куда ты без меня? — послышался писклявый голосок Матео. — Я тоже хочу интеллектуальное моложеное!

Я выдохнул и поджал губы, одно дело учить стрелять одиннадцатилетнего парня, другое — пятилетнего. Но в тот момент мне подумалось, что мелкий может просто поглазеть.

Всю дорогу, пока мы летели до полигона, над ухом играла свирель. И что удивительно, играла в иные моменты приятно. Мелодия была какая-то задорная, ладная. Матео для малявки справлялся совсем неплохо, хотя я ничего не понимал в музыке.

Когда мы прибыли на полигон, я быстро договорился с Густавом и провёл ребят к стрельбищу.

— Из чего будем стрелять? — сказал ребятам, показывая недюжий арсенал, который мне выложили для пробы. — Здесь только лазерного граномёта нет.

— А где моложеное? — пискнул Матео.

Но его недовольство осталось незамеченным за восхищёнными криками Сантьяго:

— Ничего себе! Вы правда, мне из этого пострелять дадите?!

Мне так понравилась его интонация, этот подростковый восторг. Направленный на меня. Клятая работа, междоусобицы закончились, наступил мир, смутьян генерал Гонсалес уже почти двадцать лет, как сослан на Альфа Центавры. Может, правда, уже стоит и мне подумать о чём-то вроде семьи. У меня, конечно, семья будет не такой. Своих сыновей я бы с пелёнок учил стрелять… Они у меня выросли бы настоящими мужчинами.

— Мистер Коннелли? — голос Сантьяго вытащил меня из странной грёзы. — Так вы мне разрешите пострелять?

— А ты стрелял когда-то?

— Только в тире из пневматики… — Сантьяго пожал плечами.

— Да не стелял он в тиле! Смотлел только, как длугие стеляют, — сдал брата Матео.

— Даже в тире не стрелял? — с улыбкой спросил я.

— Отец не разрешил, — выпалил Санти, гневно глядя на маленького брата, который снова насвистывал веселую мелодию на свирели. — Он хочет, чтобы я стал инженером, а этот вредитель — в императорский оркестр пошёл. Хотя он отвратительно играет.

— Я отлично иглаю! Меня мама хвалит! — отрываясь от инструмента, произнёс ребёнок.

— Ладно, рядовой Сантьяго Родригес, — шутливо сказал я. — Выбирай пушку, исправим недоразумение.

Он подошёл к ряду оружия. Выбрал небольшой лазерный стрелковый комплекс. Для одиннадцатилетнего парня Санти был крупным, и мне подумалось, что из него мог бы получится хороший боец. Особенно, если прямо сейчас начинать готовить.

Он взял оружие и зачарованно улыбнулся:

— Тяжёлый, — сказал Санти.

— Убойный, — парировал я.

— Папа не лазлешает тебе с таким иглать, — скривился Матео.

— Скажешь ему, и я тебе дудку сломаю, — прорычал Сантьяго.

Матео не ответил и снова заиграл на свирели, видимо, угроза была достаточной.

— Попробуешь выстрелить? — спросил я у Санти, подошёл ближе и поправил ему руки на оружии. — Целься в дальнюю силуэтную мишень.

— Мистер Корнелли, да я в такую маленькую не попаду, — нервно сказал он. — Может, вон в ту, поближе?