Когда я вошёл в кабину на мгновение впал в ступор. Оба пилота лежали на раскуроченной приборной панели, она хаотично мигала и, похоже, ещё работала. Искры электричества плясали в густом дыму. У меня не было времени проверить, погибли ли пилоты, или они без сознания. В непривычном громоздком скафандре было непросто вытащить их из-за панели.

На помощь пришёл Сантьяго, быстро, без единого слова, он стащил тела с панели:

— Хил! — крикнул он. — Займись парнями!

Следом вошла Принс и вскочила в кресло второго пилота. Я сел на место первого.

— Летим полностью на ручном управлении, — сказал я, выключая сломанные вспомогательные системы.

Взяв в руки допотопные рычаги, в которых чувствовалось леденящее ощущение старины, я выровнял курс и увернулся от выстрела турели.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, имперец, — прорычал Сантьяго.

— Траханные звёзды! Это что, лазерная сетка вокруг «Форс-Мажора»? — ошарашено воскликнула Принс.

Это было ужасающее зрелище, я невольно сглотнул образовавшийся ком в горле. Переливчатые соты ярко сверкали на чёрном фоне серповидного корабля, словно бриллианты на платье смерти, готовые уничтожить любой корабль, который решится пристыковаться к обшивке. Чтобы пройти сквозь них и не задеть, нужно быть не просто искусным пилотом, а настоящим ювелиром. Вот уж поистине траханные звёзды.

— Ты видел когда-то что-то подобное? — спросила Принс, тоже удерживая рычаги.

«Составь оптимальный путь», — попросил я нейросеть.

— Видел… презентацию на выставке новейших технологий в Париже. Эта система защиты только тестировалась, странно, что она уже у пиратов, — сказал я, снимая перчатки бронескафандра, чтобы лучше управлять кораблём. Ладони были влажными от пота.

— Сможете преодолеть? — спросил Сантьяго, и тут же его шатнуло от моего уклоняющегося манёвра. В нас снова стреляли.

— Да, — сказала Принс, отвечая за нас обоих. — Как будто у нас выбор есть?

— Вулкан Марсу-1, — заговорил по связи Сантьяго. — Лазерная сетка вокруг «Форс-Мажора». Пилоты говорят, что могут пройти. Даёшь добро? Принято.

— Альдо разрешил нам попробовать не умереть? — спросила Принс, потирая рычаг.

— Приступайте.

Страх. Он всё ещё трогал холодными лапами моё сердце, но в кресле пилота мне всегда было проще сохранять контроль. И здесь была Принс. Я должен вытащить её отсюда, как тремя днями ранее с Пегаса.

Снова выстрелила турель, но я вильнул кораблём в сторону. Тело сжалось от ускорения, но я удержал курс. Каждая секунда была ценна, и нельзя было терять время, замирая перед ослепительно красивой опасностью.

Нейросеть передала мне сведения о слабых плотностях в лазерной сетке, о тех, где можно было проникнуть сквозь неё.

— Дай мощности на дополнительные двигатели по моему сигналу, — сказал я Принс.

Она кивнула, и, мне кажется, я услышал хруст собственных костяшек, сжавших рычаги.

Сзади слышалось сопение Сантьяго, который неусыпно наблюдал за нами, пренебрегая техникой безопасности. Его можно было понять.

— Начинаем самое интересное, — отозвалась Принс, так уверенно и даже задорно.

— Да, — я включил ускорение, удерживая корабль на курсе и продвигая к той соте, где должно было быть слабее энергетическое поле. Переливающиеся лучи казались ещё ярче. Завораживающие и смертоносные. Одна наша с Принс ошибка, и корабль разлетится на куски.

Вот. Сейчас. Мы подошли уже совсем близко, пот катился по мне градом. Я боковым зрением глянул на Принс, просто для уверенности.

— Включай! — крикнул я.

Боковая перегрузка вдавила меня в кресло с такой силой, что благодаря бронескафу мои ребра лишь захрустели, а не переломались к кварковой матери. Боль пронзила насквозь и разошлась эхом по телу. Время словно замерло, растянулось, как смола. Секунды длились вечность. Я осязал под ладонью дрожащий разогретый пластик набалдашника рычага, чувствовал загнанный трепет корабля. Мне тоже было страшно. Вглядываясь в переливчатое мерцание лазерных лучей, я выловил из памяти нашу первую встречу с Принс три дня назад, её первую колкость:

«— Вы полетите со мной?

— Куда? Только если на бал, принцесса…»

Лучше бы на бал, а не прямиком в пасть смерти. Нет. Я всё ещё видел Принс боковым зрением. Моя сумасбродная арестантка, трогательная бандитка. Сделаю всё, как обещал. Мы выживем.

Я не должен ошибиться. Осторожно сместил рычаг управления на миллиметр, и наш корабль вклинился в соту, словно нить в игольное ушко. Сразу не разорвался. Уже хорошо. Кабину осветило сиянием, пространство кипело ярко-оранжевой лавой.

Послышался скрежечущий лязг, который казалось, пронизывал каждый металлический элемент корабля. Кракен не мог противостоять адскому потоку энергии, сжимаясь и изгибаясь под напором.

На Принс с потолка обрушилась консоль освещения вместе с лампой.

— Крепко давит, но ничего… ничего, — пробормотала Принс, стряхивая осколки тонкой пластмассы с бронескафандра.

Не выдержит. Всё пропало. Что я наделал? Пути назад уже не было. Я потянул рычаг тяги, придавая ускорение. Смертоносная линия луча прошла в каких-то сантиметрах от корпуса корабля. Мои ладони дрожали сильнее, чем вибрирующий рычаг. Сверни я хоть на микрон, надежды не останется вообще. Мой рассудок должен оставаться холодным. Я сосредоточился на чувстве корабля, отбросив страхи. Будто спиной ощутил жар от силового поля, которое испытывало на прочность корпус Кракена. Время тянулось мучительно долго, высасывало из меня последние силы. Сияющие полосы смерти заливали обзор ослепительным светом. Микродвижениями я корректировал курс, старался дышать медленнее, в унисон с затаившимся под давлением судном.

— Кажется, получается, — словно сквозь вату я услышал голос Принс.

Получается. Я не позволил радости наполнить мои жилы лишним энтузиазмом. Спокойно. Сейчас нет ничего важнее точности. Так, если лазерную сетку мы почти прошли, то следующий этап — пристыковаться.

Я бегло осмотрел загромоздивший всё смотровое окно серп «Форс-Мажора». Мы у левого конца корабля, недалеко от турели. Она была уже подбита Дайсоном, но ещё работала, и как только мы начнём стыковку, нас уничтожит. Пока мы защищены лазерной сеткой.

Выход был один.

«Вычисли самое слабое место обшивки «Форс-Мажора», — передал я нейросети.

Вместо ответа по барабанным перепонкам ударил грохот. Задняя часть борта Кракена задела луч. Стонущий лязг металла походил на крик раненого титана. Мощный толчок сорвал Сантьяго с места и выбросил в салон к остальным десантникам. Мы с Принс еле удержались в креслах.

Сердце бешено заколотилось в груди, пытаясь вырваться из клетки рёбер, но я не переставал перебирать варианты дальнейших действий. Вспоминая схемы «Форс-Мажора», я сообразил, что мы висим напротив его грузового отсека, и здесь пласты обшивки должны соединяться друг с другом. И это мог быть наш шанс.

— Приготовьтесь к жесткой посадке, — сказал я дрожащим от волнения голосом. — Уходи из кабины.

Кант внутри моей головы восхищенно гладил полушария мозга. Я иду до конца, не жалея себя. Погибаю ради того, чтобы другие выжили. Ради этого, наверное, я и коротал свою бездарную, где-то даже омерзительную жизнь. О чем жалеть? О вечных унижениях от Теофраста? О красивом свадебном костюме, который так и не надену? О том, что как дурак влез в «игру больших дядь»? Умереть, спасая других куда привлекательнее. В этом хоть есть какой-то смысл.

— Отставить тупое геройство, принцесса, — грубо сказала Принс, и вышла из-за кресла пилота. — Я за пушку. Здесь должна быть мощная, но недальнобойная пушка, как раз для пробивания обшивки.

Принс рванула к углу кабины и открыла створку, за которой пряталось что-то похожее на большой миномёт, дуло которого уходило в металл фюзеляжа.

— Иди к остальным! — я повысил на неё голос.

— Замолчи и надень перчатки, — сказала она, кивая на мои голые руки, и включила орудие.

Какие к чёрту перчатки? Какая мне разница в них я умру или без? К чёрту дурацкую заботу… Злость сдавливала грудь. Мне хотелось схватить строптивую каторжницу и вытолкнуть в салон, но я не мог бросить рычаги.