Варна почувствовала ее неловкость, и мысль остановиться здесь стала казаться все менее привлекательной. Зачем беспокоить добрую семью? Живут обособленно, значит, есть на то причины, а они вломились, еще и с закатом, а это, кстати, дурной приметой считается.

– Так, это, – дед оперся локтями на стол и принялся внимательно разглядывать Свята осоловевшими глазами, – вы чего пришли-то? Беда?

– Пока нет, – сдержанно ответил Свят. – И надеюсь, ее не случится. Так, по делам едем, ваш двор – последний перед местом, в которое мы направляемся.

– Ночлег значит?

– Он самый.

– А чего это вот он-то капюшона не снимает? Не дело это, ну, в доме-то. – Дед тыкал пальцем в Дария.

– Уродства у него, – вмешалась Варна.

– А, нечисть покусала поди, да? – Дед закивал собственным словам. – Жаль, жаль, вижу же, это, молодой совсем, да?

Дарий кивнул и надвинул капюшон еще глубже. Есть ему было нельзя категорически, поэтому Варна добавила:

– Хватит двух тарелок.

– А мальчишка? – Марта бросила на него взгляд через плечо. – Уверен?

Он закивал, хозяйка пожала плечами и продолжила хлопотать с едой. Варна заметила, что кошки забились в угол. Животные не любили мертвецов, поиск лошади для Дария был настоящим испытанием.

– Так, это, куда путь-то держите? – не унимался дед.

– Тебе поговорить не с кем? – прикрикнула на него Марта. – Иди вон, позови Славку, есть пора.

Старик послушно сполз с табурета и заковылял к выходу. Свят неодобрительно уставился на женщину.

– Сурово ты с ним.

– Сурово? – Она рассмеялась. – Это на вид он безобидный, а в сарае знаешь что? Настойку делает!

– И давно? – Свят не сдержался и хмыкнул.

– Да я трезвым его никогда в жизни не видела! – Марта поставила перед ними исходящие паром тарелки. – Сколько себя помню, а мне, прости Господи, уже тридцать три, дед Никон вечно синий, как… гхм. – Марта смущенно отвела глаза. – В общем, постоянно пьяный, лыка не вяжет. Наверное, и батю моего зачал по пьяни.

– И где батюшка-то? – Варна нехотя взялась за ложку.

– Помер. – Марта посерьезнела. – Тоже пил беспробудно, семейный грех. Только вот деда никак эта отрава не возьмет, а батю быстро скосила. Ему и тридцати не было, когда скончался во сне.

– А живете на отшибе почему?

Варна посмотрела на Свята и не смогла сдержать улыбку. Когда он был мальчишкой лет десяти, то на обедах сидел особняком, вечно ковырялся в супе, вылавливая кольца противного вареного лука. Сейчас тоже пытался, но воспитание не позволяло развесить всю эту красоту по краям тарелки, поэтому он брезгливо отталкивал лук от ложки, прежде чем зачерпнуть бульон.

– Опять суп, – заныл мальчик, переступив порог дома.

– Цыц! – Марта пригрозила ему ложкой. – Дам по лбу, и голодный спать пойдешь!

То, как хозяйка ушла от ответа на вопрос, не ускользнуло от Варны. Она незаметно огляделась, увидела красный угол, немного успокоилась и продолжила есть.

– Так, это, – Никон уселся и потянул Свята за рукав, – куда едете? Дальше-то, ну, ничего нет.

– Туда-то нам и нужно, – кивнул Свят. – Сколько лет тебе, дед?

– Ну, – старик закатил глаза, считая, – девяносто точно есть, десять лет туда, десять сюда.

– Да за сотню уже перевалило. – Марта наконец села и устало обвела взглядом собравшихся. – Старшему брату моего бати не было сорока, когда он родился. Нагулял он его, не удивляйтесь. Но бабка приняла как родного. Говорила всегда, выхода два было – принять подкидыша или в лес унести. Да кто ж так с детьми поступает?

Варна поперхнулась супом и закивала.

– Все умерли, а Никону хоть бы что. – Женщина вздохнула.

– Говорил же, ну, колдовство! – Дед вскинул кверху палец с почерневшим ногтем.

– Дед! – испуганно выкрикнул мальчик. – Плащи тут, а ты… Врет он все, сам не понимает, что говорит!

Кажется, мальчишку порядочно напугали сказками про Святой Полк: он с таким ужасом смотрел на Свята, словно тот вот-вот встанет и разрубит деда пополам.

– Мы не за Никоном пришли, – попыталась успокоить его Варна.

– А ты тоже из этих? – Славка недоверчиво посмотрел на нее. – Девчонка!

– Они из Мрачного Взвода, – пояснил Свят. – А что тебя так удивляет?

– Ну, охотники же сильные должны быть, иначе как им…

Откинув плащ, Варна продемонстрировала мальчишке мышцы на руке и с удовольствием увидела, как тот изумленно открыл рот. Опомнившись, он быстро заработал ложкой.

– Так что там с колдовством? – Дарий наконец подал голос.

– Скверные времена были, – заголосил Никон, – вы такого не видали, наверное. Никакого этого, ну, Полка, никакой защиты от нечисти, кроме оберегов. Черти лезли, ух, из всех щелей! На ночь оставил закваску, утром – бах! В бочке сидит черт проклятый, сожрал всю да улыбается, паскуда, ну так я его…

– Дед! – возмутилась Марта. – А сколько той закваски сам выжрал, прежде чем черта увидеть?

Варна расхохоталась. Мало того, что Никон сам по себе был очень смешной и похож на исхудавшего карлика, так еще и гримасничал. После замечания Марты его аж перекосило.

– Молчи, девка! – наконец выкрикнул он. – Тебя тогда и в думках не было, а все это, ну, лезет, поправляет меня!

– Вообще-то, – задумчиво сказал Свят, – нечисть, пожирающая закваску, действительно существует. Еще молоко пьет, иногда прямо из вымени высасывает коровьего, отчего животное худеет, а потом умирает.

– Вот! Послушай святого человека! – Никон опрокинул в себя содержимое кружки. – Я вам скажу: время было темное.

– Ты уже говорил это, – влезла Марта, и дед, не вынеся такой наглости, хлопнул ладонью по столу.

– Цыц! Ведьмы были везде, клянусь. Вот крест! – Старик вытащил из-за пазухи деревянный крестик и поцеловал его. – Мать мою совращали, обещали силу, а я подслушал, да возьми и расскажи все старосте!

Как ни странно, чем больше настойки Никон в себя вливал, тем разборчивее становилась его речь. После второй кружки глаза старика прояснились, заблестели, лицо раскраснелось.

– И что он? – с интересом спросил Дарий.

– Ну, собрали мужиков, вломились в дом к бабе одной, а она возьми и птицей обратись!

Варна и Свят переглянулись. Она сама не заметила, как наклонилась к старику и начала вслушиваться в каждое его слово.

– Их там полно было. Двух сожгли, одну закопали для пробы. Оказалось, тварь в земле не подыхает, пришлось откапывать. – Никон снова наполнил рюмку. – Такие дела, такие дела.

– А где это было? – спросил Свят.

– А, да там жили, рядом с Подлесным.

От Подлесного до места, в которое вел их Свят, было несколько дней пути. Вряд ли старик говорил о Рославе, но ведьм он, кажется, и вправду видел.

– А там, впереди, что было раньше? – спросила она.

– Село богатое, зажиточное. Да только пропало, одним днем не стало ни людей, ни дворов, как бабки пошептали, – ответил Никон. – Помню, батя пришел домой и сказал, мол, вести дурные слышал: село у реки теперь проклято, божьему человеку туда ходу нет. Ну, и не стали туда ездить.

– Вот так просто? – удивился Свят.

– А что? Мы люди простые. Зачем беду на свою голову искать?

Из-за стола вышли поздно, сытые скорее рассказами деда Никона, чем супом. Спать решили в сеннике, прямо на соломе, чтобы не теснить хозяев. Марта, конечно, уговаривала остаться в доме, но сильно не настаивала. Под одной крышей со Светозарными спать обычно желающих не находилось: простой люд и уважал их, и боялся.

Глаза Варна открыла резко, будто кто-то ее разбудил. Сев, прислушалась и уловила едва заметный шорох.

Схватив меч, она вышла на улицу.

Стояла тишина, ни звука. Темно было, хоть глаз выколи, но звериное зрение не обмануть – темная фигура двигалась к дому. Не разобрать, кто это или что, но сияющие глаза виднелись отлично: во тьме они горели, как крошечные факелы.

Варна собралась было кинуться за ночным гостем, но почувствовала, что не одна. Медленно обернувшись, она похолодела – в метре от нее стояло нечто. Глаза сияли адовым огнем, бледное лицо, улыбка от уха до уха. От осознания того, что существо передвигается быстро и бесшумно, по коже побежали мурашки.