– А звали ее как? – От нетерпения ноги сами собой подрагивают, готовые сорваться с места.

– Так Нежа. А что…

Но Варна уже неслась прочь, размахивая сарафаном, как победным знаменем. Сейчас-то она расскажет все Гореславу, сейчас-то… Варна замедлила шаг и задумалась: «А что, если она снова ошиблась? Придется терпеть насмешки Свята, его едкие замечания и ухмылку. Нет, лучше самой все проверить, а потом позвать их и рассказать, что́ происходит в селе».

Пока она добралась до кладбища, начало темнеть. Темноты Варна не боялась, да и лучина с огнивом всегда с собой, так что заблудиться будет сложно. А уж как лицо Свята вытянется, когда она расскажет ему, что он ошибался!

Могилу Нежи нашла быстро и сразу поняла, что была права: все вокруг было выжжено, трава пожухла, даже стволы деревьев почернели. Варна пригнулась, набрала в руку земли и почувствовала, что не земля это вовсе, а песок, безжизненная пыль, из которой ничто не может расти. Над головой пролетел филин, заухал, заунывно закричал. По спине поползли мурашки.

Показалось, будто что-то хлюпает. Варна напрягла слух, пытаясь понять, откуда доносится звук, но человеческих возможностей оказалось мало. Обратившись к силе Зверя, она припала к земле и отчетливо услышала, как кто-то что-то жует и чавкает. Кажется, подземный житель ее заметил – звук прекратился, раздался скрежет, затем какое-то шуршание. Варна вскочила и попятилась, когда из могилы показалась истлевшая рука.

– Господи, помилуй… – пробормотала она, впопыхах доставая меч из ножен.

Обнаженная женщина восстала из могилы, зашипела, потянулась. Руки ее были изглоданы почти до костей, глаза запали, изо рта текла черная жижа.

– Лови! – Варна кинула покойнице сарафан.

Пока нечисть пыталась сорвать с головы ткань, Варна кинулась на нее в отчаянной попытке снести заложной голову, но тварь оказалась удивительно проворной: отскочила в сторону, припала к земле, прыгнула, изъеденные пальцы чудом не задели Варну. Заложная металась вокруг с нечеловеческой скоростью. Там, куда ступала ее нога, трава становилась черной.

– Отец наш Небесный, дай мне сил, дай мне воли, – крест на груди Варны нагрелся, – пусть рука моя не знает промаха, пусть сердце не знает жалости…

Покойница сбила ее с ног и навалилась сверху. Варна поджала ноги и со всей силы ударила ее в живот. Из мертвого рта хлынула зловонная жидкость, ледяная жижа залила грудь и живот, нежить закричала, и Варна, плохо соображая от сводящей с ума вони, воткнула меч ей в бок. Оттуда тоже что-то полилось, но покойница словно не заметила ранения, желтые зубы щелкали у самого лица, сдерживать ее становилось все сложнее. Пальцы Варны погружались в тлеющую плоть, под ногтями оставалась слезающая кожа. Она попыталась схватить тварь за волосы, но клок оторвался вместе со скальпом.

Ногами Варна уперлась в мертвое тело, и только благодаря этому заложная еще не добралась до ее горла. Рискуя погибнуть, Варна разжала пальцы, державшие меч, и полезла в карман. Пальцы нащупали крошечную монетку, она зажала ее в кулаке, размахнулась и ударила покойницу прямо в зубы. Та раскрыла рот, собираясь откусить ей руку, но Варна успела разжать кулак, и монетка упала на черный язык.

Все прекратилось мгновенно – мертвое тело окоченело, Варна оттолкнула его и села. Костяшки были ободраны о зубы покойницы, вся одежда залита отвратительной жижей. От нее воняло так, что даже падальщики на такую добычу не позарятся. Варна закашлялась, но рвоту сдержать сумела, встала, взяла меч, приблизилась к трупу и замахнулась.

– Аминь.

В город вернулась поздно, у постоялого двора увидела Гореслава и Свята – кажется, они собирались искать ее.

– Где тебя но… – Светозарный осекся, у него даже рот от удивления открылся.

Варна бросила истлевшую голову к его ногам и с вызовом уставилась на Свята. Тот выглядел не менее удивленным, чем их наставник.

– Она сначала одежду свою сожрала, потом – собственные руки, а как поняла…

– Нахцерер, – выдохнул Гореслав. – В этих краях? Кто бы мог подумать.

Варна выпятила грудь, дожидаясь заслуженной похвалы. Свят помрачнел.

– Молодец. – Светозарный взял голову покойницы и принялся ее разглядывать. – Хорошо с монетой придумала.

– Я об этом в твоей книге прочитала. И о том, что как только нахцерер пожирать себя начинает, его семья начинает болеть.

– Пойдем, – Светозарный кивнул Святу, – эту красавицу засыпать камнями следует да похоронить лицом в землю. А ты – вымойся. Хорошая работа, Варна.

В церковь они вернулись через пару дней, Варна всю дорогу обдумывала наказание для Свята, а тот был мрачнее тучи. Ну, поделом, будет знать, как нос задирать. Вовсе он не лучший новобранец года, она еще поборется с ним за это звание! Хотя остальных они даже не видели, быть может, там найдется тот, кто утрет нос им обоим.

К ним выбежал Дарий. Он крепко обнял Варну, явно довольный тем, что она вернулась невредимой.

– Ты не поверишь! – Варна отстранилась, но продолжила обнимать его за шею. – Я такое сделала!

Ей следовало заметить, что он взволнован, но, поглощенная своими мыслями и радостью, она не видела ничего дальше собственного носа. Дарий смиренно выслушал ее восторги, искренне похвалил, снова прижал к себе и погладил по волосам. Только потом Варна заметила странный блеск его глаз и несвойственный ему румянец.

– Что-то случилось? – осторожно спросила она.

– Сегодня, – с придыханием сообщил Дарий. – Сегодня все состоится.

– Не понимаю. – Она замотала головой.

– Тихомир прервал молчание, вышел к нам и сказал, что сегодня я смогу дать первый обет Господу.

Варна поморщилась. Тихомир несколько лет хранил молчание, почти не выходил из своей каморки; и по церкви ползли слухи, что болезнь вернулась и он умирает. Как выяснилось, Тихомир оказался живее всех живых.

– Ну, и что еще церковь от тебя требует?

– Мы же говорили об этом… – смущенно пробормотал Дарий. – Я должен дать обет безбрачия.

Ее будто окатили ледяной водой. Об этом разговоре она давно позабыла, наверное, так сильно не хотела верить, что этот день придет, и просто вычеркнула слова Дария из памяти. Но вот этот миг настал, и Варна оказалась к нему совершенно не готова.

– Сегодня? – ее голос задрожал. – Но… ты не можешь, – с отчаянием сказала она. – Мы… Дарий, мы же…

Слова застряли в горле.

– Женись на мне, – выпалила она. Глаза Дария округлились. – Я знаю эти дурацкие законы, до получения сана ты можешь вступить в брак!

– Варна… – Он весь сжался. – Ты не должна спасать меня от этого.

– От чего?! – Не сдержавшись, она толкнула его в грудь. – От одинокой жизни? От…

– Я очень сильно люблю тебя. – Дарий попытался взять ее за руки, но она яростно вырвалась. – Но «неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене»[21].

– Кто из твоих проклятых святош сказал эту чушь? – прорычала она.

– Я не смогу отдавать всего себя приходу, если буду знать, что дома меня ждешь ты. Мы не…

– «Мы не», «мы не» – заладил! Катись к черту, Дарий, ты и твои дурацкие решения! Хочешь так – пускай! Отдавайся Господу, быть может, он согреет тебя, прижмет к своей бессердечной груди!

Как вихрь, она промчалась мимо, нарочно задев его плечом. Внутри кипела такая ярость, что впору было встать на четвереньки и выть нечеловеческим голосом. Решил за них обоих, что будет дальше! Знал ведь, что Варна ради него готова на что угодно, что она, как щенок неразумный, с самого детства за ним бегает, но нет! Обет безбрачия, ну надо же!

Все, кроме нее, были рады за Дария. Когда Тихомир созвал всех к распятию, Нина даже прослезилась. Мстислав приобнял ее, что-то шепнул, а Варна едва сдержалась, чтобы не обвинить их в двуличии и лицемерии – все знали, что между ними происходит, и ведь это не мешало обоим считать себя достойными белых плащей!