Варна плашмя прижала лезвие к ее щеке – и ведьма закричала, под металлом появился ожог. В ее глазах мелькнуло что-то незнакомое – отчаяние? Страх?

– Неси воду, – приказала Варна. – Много. И лохань захвати.

Свят ничего не спросил, отложил молитвенник и вышел из темницы. Рослава проводила его взглядом и открыла было рот, чтобы заговорить, но Варна прижала ладонь к ее губам.

– Нет. Никаких больше сказок, никакой больше лжи. Сегодня ты скажешь все, что ему нужно, а потом…

Острые зубы впились в плоть, но руку Варна не отняла, терпела, глаза в глаза глядя на Рославу. Было больно, но не больнее, чем в ту ночь, когда на ритуальном камне она нашла растерзанного Дария. Его кишки блестели в свете луны, а руки ведьмы, по локоть испачканные кровью, она отчетливо помнила даже много лет спустя.

– Кусай, – прорычала Варна.

Рослава разжала зубы, уставилась с яростью, по ее подбородку стекала кровь. Как можно было верить подстилке Зверя? Любить ее, мечтать о будущем в ковене под ее крылом?

Свят вернулся, поставил на пол ведро с водой и лохань. Варна отняла руку, стряхнула кровь и сказала:

– Переливай.

Пока Свят возился со святой водой, она присела и начала снимать с ведьмы обувь. Рослава молчала, дергала ногами, но помешать ей не могла. Отбросив кожаные сапожки в сторону, Варна подтянула лохань к себе и, не удержавшись, подняла взгляд на ведьму – на лице той застыл ужас.

– Имя, Рослава, – тихо потребовала Варна.

Пленница замотала головой.

Когда ступни ведьмы коснулись воды, она закричала птицей. Крик оглушил их, пар над лоханью поднялся такой густой, что на мгновение все пропало из виду. Варна замахала руками, разгоняя белесую пелену, Свят начал читать молитву.

– Я спасла тебя! – закричала Рослава, извиваясь на стуле. – А ты чем мне отплатила?!

Внутри что-то дрожало, как натянутая струна, но Варна смотрела на мучения ведьмы бесстрастно. Все, что было между ними хорошего, строилось на лжи. Доверившись ей, Варна поступила как последняя дура, жаль, что поняла это слишком поздно.

– Из-за мальчишки?! Ты из-за него все это, да?! – Рослава визжала, ее ноги покраснели, покрылись волдырями, плоть корчилась как под огнем. – Он мешал! Мешал! Пустите меня! Не могу терпеть, жжет, как жжет! Обратись к своему сердцу, Варна! Оно…

– Имя! – рявкнула она.

– Нет! – нечеловеческим голосом взвыла Рослава. Ее ноги почернели. – Мы ведь вместе в пекле сгорим! Да только меня там встретят с почестями, а с вас шкуры спустят! Прокляты вы оба, будьте вы прокляты!

– Имя! – Свят подошел ближе.

– Ах, мальчишка со смертью на хвосте! – захохотала Рослава. – А ведь я исправить все могу! Попроси, попроси меня!

Глаза ведьмы закатились, изо рта пошла алая пена. Свят пинком отодвинул лохань и схватил Рославу за подбородок. Та не шелохнулась, обмякла, потеряла сознание от боли.

– Все на сегодня, – сказал он. – Не думал, что ты сумеешь.

– А что ты думал? – жестко спросила Варна. – Что я, поджав хвост, начну скулить и умолять оставить ее в покое? Такого ты обо мне мнения?

– Я… Нет! – Свят растерялся. – Ваше прошлое…

– Не только ты окреп за эти годы. – Она толкнула его плечом и подошла к двери. – Мне плевать, что Полку от нее нужно; главное, чтобы потом ее сожгли.

Она вышла в коридор, хотела промчаться мимо Дария, остаться наедине с собой, но вместо этого подошла к нему, обняла, почувствовала сладкий запах холодной плоти и успокоилась. Когда он был рядом, ощущение целостности возвращалось, дыра внутри затягивалась и жить становилось чуточку легче.

– Мы поступаем правильно.

Его «мы» означало, что он берет ее грехи на себя, делит пополам самые скверные поступки и не осуждает. Они вместе поднялись в церковь, оттуда вышли на улицу и долго стояли, вглядываясь в светлеющее небо. Варна распустила тугую косу и почувствовала вонь горелой плоти, впитавшуюся в волосы.

– Пойдем. – Дарий потянул ее к бане. – Я нагрею тебе воды.

После смерти Дарий перестал любить тепло. В жару его холодная кожа становилась сухой и трескалась. В летние дни ему приходилось закутываться в плащ и прятать лицо под капюшоном. О мытье в бане пришлось забыть.

Вылив на себя ведро воды, Варна вдохнула хвойный запах намазки и села на скамейку. Дарий ждал ее на улице, она нутром чувствовала его беспокойство. Она предлагала ему пойти к реке, чтобы искупаться, но он отмахнулся – наверное, решил, что ей нужна помощь. И оказался прав.

Кинувшись на Рославу в Торжке, Варна действительно была готова убить ее, рассечь голову надвое, но, только увидев ведьму в ошейнике, Варна поняла, насколько сильная ненависть кипит внутри. Ей не требовалась причина, чтобы пытать обманщицу; пусть Свят дальше хранит свои тайны, у нее с Рославой личные счеты.

Сколько раз ведьма обманывала ее? Первый раз, когда сказала, что они просто посмотрят на праздник у озера, верно? Хотя, быть может, полотно лжи начало сплетаться еще в тот день, когда Варна сцепилась с полудницей. Все ответы остались в руках Рославы, сидящей сейчас под замко́м.

Варна готовилась к охоте на ведьм с самого детства, потому что ведьмы – первая, главная цель Светозарных. Она должна была надеть белый плащ, с гордостью носить на груди крест, распространить свет и Слово в самые темные уголки земли. Вместо этого едва не примкнула к ковену и потом, корчась в муках у ног ведьмы, заключила с ней сделку, пожертвовав душой. Но ради чего сама Рослава ввязалась в это? Она могла заполучить десятки душ для Зверя: от дурачков, желающих обменять Божью искру на золото, отбоя нет. Тогда зачем?

Вряд ли Рослава станет говорить с ней после того, что произошло. Такая жестокость Варне была не свойственна – она просто делала свою работу, уничтожала нечисть так, как написано в Кодексе, едином для Взвода и Святого Полка. Некоторые охотники любили мучить нечисть, она слышала эти рассказы. Члены Взвода привязывали русалок к крестам и смотрели, как водная тварь задыхается на сухом воздухе. Некоторые ловили упырей, чаще всего юных, едва окрепших, и выводили на солнце. Наслаждались паникой, болью – брали от работы лучшее, так сказать. Варна ненавидела все это, думала, что ненавидит. Обгоревшие ступни Рославы свидетельствовали об обратном. В Варне крылся тот же мрак, что окутал души других охотников, но на свет божий он показывался, только когда дело касалось ведьм.

– Долго ты. – Дарий тряхнул волосами. – Все смыла?

– Весь этот проклятый день, – подтвердила Варна.

У входа в церковь их поджидал Свят. Он снял плащ, переоделся в обычную одежду, но все равно выглядел как Светозарный – ореол длани Господней просто так с себя не снять.

– С рассветом мы поедем в место, откуда ведьма родом, – сообщил он. – Будьте готовы.

– Откуда ты знаешь, куда нужно ехать? – Варна прищурилась.

– Твое дело – исполнять мои приказы. – Уважения, которое промелькнуло в их общении после пытки, как не бывало.

– А ведьму оставишь на попечение Млада? – Дарий хмыкнул. – Мы вернемся, а тут камня на камне не будет.

– Брать ее с собой куда опаснее. Пока на ней ошейник, ведьма не…

– Закопаем ее, – спокойно предложила Варна. Дарий взглянул на нее с интересом. – Она не может умереть, мы все знаем об этом. Сделаем, как заведено: выроем могилу на святой земле, положим ее в гроб, крест воткнем в изножье, чтобы, если она все-таки вырвется, ее тут же осенило крестным знамением.

– Кол в грудь – самое надежное решение, – заговорщицки прошептал Дарий.

– Убивать ее нельзя, – вмешался Свят.

– Почему, кстати?

Свят оценивающе посмотрел на них – видимо, пытался понять, стоит ли им доверять. Наконец, передернув плечами, он ответил:

– Рослава – верховная ведьма ковена, который первым вернулся из Черной Пади. Они собирают под своими знаменами других ведьм и нападают на города, построенные людьми веры. До Моррея был еще один город, а до него – пара крупных сел.

– Они сначала будто силы свои проверяли, – задумчиво сказал Дарий.